- Правильно! - Обрадовалась чертовушка. - Я и есть дьявольское создание и сатанинское отродье! Как догадался? Ты колдун?
Далдон, не смотря на захмелевшую голову, покрылся испариной.
- Ох! Вот, видишь, - только и смог он сказать, обращаясь ко мне, - но не волнуйся. У меня есть камера со всеми удобствами. В наше время нельзя зарекаться от тюрьмы, да от сумы, вот, и устроил, на всякий случай. Зупдин!
Появился маленький сутулый мужичишка, с бегающими плутоватыми глазками.
- Приготовь темницу люкс.
- Будет сполнено, Ваше Величество, - слуга тут же исчез, так же неслышно, как и появился.
- Это коровий мой.
- Не понял...
- Раньше, когда лошади еще не были исчадием ада, эта должность конюшим называлась, а теперь - коровий. Ключи у него всякие, печати..., - объяснил Далдон.
Зупдин появился через несколько минут.
- Все готово, Ваше Величество.
- Пошли? - По тону чувствовалось, что царю и самому неприятно водворять чертовушку в темницу.
- Значит, в тюрьму? - Лялечка недовольно насупилась. - Дядечка, может, ты меня отпустишь подобру-поздорову? А то ведь сбегу в партизаны и буду ваших коровьи обозы под откос пускать.
- Не могу.
Она заложила руки за спину и, взглянув на меня, поинтересовалась:
- Про ментов поганых кричать? Волков позорных? Ну, что всех ненавижу?
- Не надо.
- Могу еще песенку блатную затянуть...
- А не затягивать можешь?
- Ладно, не буду.
В сопровождении царя, коровьего, новоиспеченного аббата мы пришли в приготовленную для царских узников "темницу". Камера являлась камерой только потому, что имелась запирающаяся дверь. А в остальном, это были нормальные царские покои.
- Я поговорю с ней, наедине, чтобы спокойно ждала, а то переколотит все, что бьется.
Я указал на бесчисленную посуду, статуэтки и прочие красивые, но непрочные вещи.
- А что не разобью, то погну и покарябаю! - Добавила Лялечка.
Далдон зажмурился, представив возможные разрушения.
- Ладно, шепчитесь, хоть и не положено.
Сопровождающие удалились, оставив нас с чертовушкой наедине.
Я решил на всякий случай проверить, точно ли нас не подслушивают. И не зря. За занавесом у дверей притаился Зупдин. Когда он понял, что его инкогнито раскрыто, то понес какую-то галиматью, про оброненную монетку. Слушать я не стал. Одного пинка было достаточно, чтобы коровий, квадратясь, покинул покои.
Узница
- Надумал, наконец, блудом заняться?
- Нет.
- Тогда будем чертолюдиков делать?
- Разве это не одно и то же?
- Конечно же, нет! Блуд, он для удовольствия, а чертолюдиков делать тяжкий труд... Поняла, чего ты боишься! Ладно, так и быть, ты не будешь беременным. Возьму это на себя. Стану такой пузастой кадушкой.
Лялечка скрюченными перед собой руками показала какой у нее будет живот, зачем-то надула щеки и, переваливаясь с ноги на ногу, показала, как будет ходить: "Пум, пум, пум". Потом рассмеялась и бросила на меня лукавый взгляд.
- У меня серьезный разговор. Я заметил, что очень много словечек из моего мира здесь в обиходе. Да и монетки наши в почете. Сдается мне, что Пахан прибыл сюда именно оттуда.
- Все может быть. Очень даже не исключено. Бздысыкпук тоже так сначала подумал. И даже напрямую спросил об этом у Люцифера. Не он ли подкинул нам такой подарочек.
- Ну и что тот на это ответил?
- Сказал, что не имеет никакого отношения. И добавил, что, конечно, брешет. Вот, и думай, что он имел ввиду? То ли просто брешет, то ли брешет, что брешет? Один раз точно сбрехал, а раз сказал правду. А когда? Тяжело с нами, с чертями.
Лялечка в доказательство своих последних слов грустно вздохнула и печально посмотрела на меня. На это мне возразить было нечего, и я согласился:
- Я знаю. Но с этим потом разберемся. Сейчас меня интересует другое. Завтра предстоит беседа с кардиналом. Что ты про него знаешь? Ты сегодня так лихо рассказывала про Далдона и его государство.
- Я - молодец.
- Знаю. Может и про кардинала расскажешь?
- Все что знала про Далдонию я тебе уже выложила. Лихо, как ты сам заметил.
- Но ты ничего не сказала про кардинала.
- Значит, не знаю.
- Неужто, вас, чертей, не учат знать все о своих главных противниках, священнослужителях?
- Наверное, учат.
- Ну, и?