- Картина "Покой и изобилие", - я поневоле сглотнул слюну. - А если все-таки серьезно?
- Серьезно? - тихо переспросил Виталий.
С Виталием Веховым я всегда сидел рядом на лекциях, с ним делал лабораторные работы, с ним снимал кино в подвале Технологического института.
- Если серьезно, Валера, то родителей жалко...
- Родителей? - не понял я.
- Да, предков, как ты говоришь. Если бы не мама, то я давно бы ушел... Насовсем, понимаешь?.. Я уже завещание написал.
МОЦАРТ (за фортепиано).
Представь себе... кого бы?
Ну, хоть меня - немного помоложе,
Влюбленного - не слишком, а слегка
С красоткой или с другом - хоть с тобой
Я весел... Вдруг: виденье гробовое,
Внезапный мрак иль что-нибудь такое...
... Я сидел на полу в пустом кубе комнаты, я хотел устать так, чтобы спать без снов. Я мог выйти на улицу солнца, но мне не надо было других - идущих по тротуарам, сидящих на скамейках бульваров, с этими лицами, губами, ушами, носами. Они - чужие, и я пройду мимо. В молчанье. А когда вокруг стена молчания, то начинает стучать сердце. Каждый день - это слой в душе, что остался от дня. Жизнь - тысячи слоев, спрессованных в наст тоски, по которому рыщет зверь безнадежности...
И я представил себе Вселенную.
Бесконечное пространство - круг, по которому можно вернуться к началу пути только через бесконечно прошедшее время.
Лежащая восьмерка бесконечности.
И в этих мирах я увидел нашу Галактику, на окраине которой Солнце с десятком планет.
Одна из планет - Земля.
И не Земле - город.
В городе на одиннадцатом этаже двенадцатиэтажного дома сидит на полу букашка.
Прав был Пижон. Прав во-первых, что всяк человек - скотина, прав во-вторых, что все люди - одинаковые, и прав в-третьих, что всех нас ждет вечное забвение.
Все мы - одинаковые скоты, которых ждет вечное забвение. И я посмотрел вверх, на крюк для люстры уже с другим умыслом.
Крепкий крюк. Для хорошей веревки.
Господи, спаси и сохрани...