Калеб еще продолжал что-то говорить мне, но я молчала, чувствуя, что бледнею. Виски сдавила боль, жаркая комната стала неожиданно холодной. В глазах потемнело.
Я начала дышать уже в другом теле, при этом не оставив связи со своим…
Волки. Я почувствовал их. Я смотрела на все их глазами…
С трудом приходя в себя, первым, что я почувствовала, были холодные руки Калеба. Они обнимают, обволакивают, успокаивая, гладя…. Сознание прояснилось, не настолько, чтобы я перестала чувствовать боль, и все же достаточно.
— Что случилось?
Я не сразу поняла, что Калеб увел меня из гостиной. Прохлада кухни внезапно протрезвила мое сознание от чужого вмешательства.
— Я не знаю, — слабо отозвалась я, опираясь на его руку. — Все произошло так быстро…
— Волки рядом?
Не понимая почему он спросил сразу, я безвольно кивнула. Действительно, вот почему ощущение сознаний волков было таким мощным. Их было несколько, все молодые, и мои мысли тут же устремились к ним, стоило им оказаться на нашем пороге.
Калеб, усадив меня, ненадолго вышел, минут через пять он вернулся в сопровождении Терцо и Грема. Их лица были обеспокоенными и очень привлекательными. На фоне черных фраков с бабочками это смотрелось аномально. Я уже почти пришла в себя, подавив тошноту, после такого сильного ментального нашествия.
В руках Калеб держал конверт и на него смотрели и остальные. Поэтому я тоже посмотрела на руки Калеба.
— Послание, — коротко прокомментировал Калеб всеобщее удивление.
Смотря на эту картину перед собой, я с трудом воспринимала звуки веселья, доносящиеся из гостиной.
— Оборотни? — переспросил Грем, его лицо было самым встревоженным. Чего он боялся? Ева не была нужна им!
— Да, — Калеб развернул листок и, пробежав глазами написанное, добавил: — Встреча через 2 дня — в том баре.
— Ну что ж, удачное время они выбрали, чтобы нам об этом сообщить. Могли бы и телефоном воспользоваться, — Терцо принужденно улыбнулся.
Я все еще обрабатывала все, что творилось вокруг. Голова гудела, и немного кружилась. Но я упорно продолжала следить за реакцией Калеба. Почему-то Терцо и Грем тоже выжидали именно того, что скажет Калеб.
— Ну что же, — наконец, изрек он, — официальная встреча назначена. Но сегодня Новый год!
Он ласково улыбнулся мне, отец и Грем заметно расслабились. Протянув ко мне руку, он тем временем смял письмо и спрятал его в карман.
— Вставай, хочу с тобой потанцевать.
Я выдала слабую улыбку на его слова, и качая головой поднялась. И как прикажете воспринимать проблемы серьезно? Но раз Калеб мог себе позволить отдохнуть, могла и я. Впрочем, я сомневалась, что сегодня будет что-либо подобное предыдущей сцене. Волки просто приходили оставить конверт, думаю, они даже не знали, что я почувствовала их. А значит сегодня все еще можно расслабиться.
Терцо ободряюще кивнул мне, и поспешил назад в гостиную, Грем тоже скрылся, но скорее всего он пошел наверх, чтобы привести Еву.
Все мы еще недавно так ожидали ее появления, и для меня эта радость теперь немного омрачалась. Я все еще пыталась вернуть своему сознанию равновесие. Пока что о Еве я не думала.
Погрузившись в объятья Калеба, я как ребенок искала утешения и заверений в том, что все будет в порядке. Мы медленно двигались из стороны в сторону под музыку звучащую из гостиной комнаты. Я догадывалась, что и там тоже сейчас начнутся танцы. Терцо захочет поделиться новостью с Самюель. В танце это довольно таки просто.
— Тебя не смущает, что мы танцуем на кухне? — поинтересовался Калеб, следя за моим лицом.
— Меня смущает, что мы все еще одеты, — пошутила я, пытаясь скрыть дрожь от его прикосновений. Так и не сказал мне, как я выгляжу!
Отстранив меня, Калеб недовольно сморщил лицо.
— Это было очень в стиле Прата! — насмешливо пожурил меня он.
— Прат пагубно влияет на мой характер и поведение, — я пожала плечами. Танец продолжался. Но губы Калеба, наконец, прикоснулись к моим в долгом сладком поцелуе. Ничего похожего на тот, что он дал мне в гостиной.
— Ого! — выдохнула я, тяжело дыша.
— Во всем вини свой вид. Думал, что просто украду тебя из комнаты, когда увидел, как ты стоишь у огня. Тебе не говорили, что лучше не одеваться так, чтобы не соблазнять невинных доброчестивых вампиров?
Так вот откуда эта официальность! Калебу очень даже понравилось то, как я выгляжу. Теперь в его глазах не было никаких тайн — он смотрел на меня с желанием, которое ни он, ни я сегодня не смогли бы утолить.
Вечер проходил в атмосфере любви и дружбы. Мы предвкушали наступление Нового года, и я думала лишь о том, чтобы загадать желание — о разрешении этой проблемы с волками. Я хотела бы проснуться первого января и узнать, что своры в Лутоне вдруг не стало. Мне было все равно, что с ними бы случилось — просто вдруг исчезли и все!
Полдвенадцатого, когда мы сидели за столом, в комнату вошел Грем, Ева маячила за его спиной, но что-либо разглядеть было невозможно — я в холе царил полумрак, возможно эффектно устроенный Пратом.
— Познакомьтесь с моей… м. м… — Грем задумчиво смолк. Действительно, как Еву нужно было представить. Назвать девушкой, было не солидно, — с моей невестой Анной!
Ева вышла вперед, и я заметила как глаза мамы Бет, Мишель загорелись огнем, который можно увидеть только у оборотней… или сплетниц, как в ее случае.
Мизери постаралась на славу — это была не Ева. То есть в роскошной брюнетке (черный парик с легкостью нашелся в гардеробе Мизери), невозможно было узнать моей подруги. Глаза казались раскосыми, почти по-азиатски, рубиново-красные губы поражали своей сочностью и полнотой. Родители Теренса были несколько обескуражены такой яркой красотой, мать Бет трепетала в предчувствии того какую новость сможет разнести по городу. Ее муж просто смотрел на Еву с открытым ртом.
Мы же были поражены тому, что Еву невозможно узнать в этом гриме. Мизери в совершенстве владела своим талантом, умея не только из себя сделать другого человека. Меня волновало только то, чьей образ применила на Еве Мизери. Прат шепотом прокомментировал мою мысль, словно догадался, о чем я думаю, смотря на подругу.
— Надеюсь это не образ какой-нибудь гейши.
Ответом ему был грозный взгляд Калеба и тихое шипение:
— Успокойся.
Поднимая бокал, когда приблизился двенадцатый час, я смотрела в глаза Калеба, и почти верила, что все мои мечты сбываются. В кресле мирно спали два розовых зайчика — Соня и Рики. Вокруг стояли мои друзья, родные и знакомые. В двенадцать я поцеловала Калеба, именно так встретив свой Новый год.
Что мне запомнилось из новогодней ночи, так это радость и глаза Калеба, смотрящие на меня больше, чем с любовью. Прижимаясь в танце к нему, я забыла обо всем. Жаль, что я также забыла загадать желание.
Два дня слишком быстро закончились. И вот, моя семья готовилась к встрече с волками.
Я проснулась с утра с этой мыслью и с ней же я засыпала прошлой ночью. Все тело будто ломило от этих тревожных наваждений — и вот теперь я поняла, каким бывает страх. Он обездвиживает, и отрезает тело от головы. Лежа в кровати, я думала о том, что не могу пошевелиться. Но внизу царило веселье, и оттого становилось еще хуже. Я зарылась в подушки, чтобы не слышать музыки и разговоров, звучащих так, между прочим, словно это не они сегодня едут на эту встречу. Но звуки все равно врывались в мое сознание с помощью умов моих родственников. Я почти нехотя, но прислушивалась к ним.
Лежать там было просто невыносимо и невозможно трудно. Душ немного вернул меня к состоянию более-менее подходящему человеку. Запаленные красные глаза и потемневшие синяки од ними, рассказывали о невеселой ночке и моем волнении. Я уже представляла, что скажет Калеб, увидев меня.
Одеваться я не спешила, догадываясь что ждет меня внизу. А боль и слабость не проходили, время от времени накатывая темной волной. Я чувствовала себя разбитой и не готовой к тому, чтобы увидеть, как мои родители и любимый уйдут из дома. Это не будет похоже на то, как они всегда уходят на охоту. Нет, сегодняшний уход, ужасающая ситуация, которая даже и присниться не может в самом жутком моем кошмаре. Я себе уже представляла глухой звук двери, когда она закроется за ними. Провожая их на охоту, я, конечно же, испытывала душевное сопротивление, но не страх, потому что там с ними вряд ли могло что-то случиться. Сегодня, я даже боялась об этом подумать, кто-то мог и не вернуться. Даже не смотря на то, что встреча официальная, волкам доверять нельзя. Аерас говорил об этом, пусть и завуалировано.
Даже и не стоило надеяться, что меня возьмут с собой: дома оставались я, Рики, Соня, Бет и Ева, как самые слабые и как наша охрана — Мизери и Ричард. Прат, Грем, родители, Теренс и … Калеб, ехали на встречу. Никто не переживал за Теренса — его контроль над собой и своим вторым яством, был очень силен, и в моей помощи он практически не нуждался. Не то, что Бет! Луна крепчала, и она становилась раздражительной, более упрямой, и что хуже всего капризной. А на Теренса Луна влияла не так сильно — Терцо и Грем ожидали, что возможно не к этой, то точно к его третей луне он сможет обращаться по своему желанию, без самого лунного фактора. Бет же оставалась по-прежнему моей головной болью.
Ричард и Мизери оставались защитой — существовала возможность, что, таким образом, назначив нам встречу, волки хотели разделить нас или выманить всех сильных вампиров из дома. Но в итоге дома оставались не самые слабые, как рассчитывали волки, — в преддверье луны силы Бет возросли, Ева день ото дня крепчала, Мизери и Ричард, могли выглядеть как пара тщедушных актеришек, но только выглядеть, и по силе не уступали никому в нашей семье, у кого также не билось сердце. Также оставалась я — Проводник волков, и тот, кто мог мучить их, приносить боль, а может даже и хуже. Вряд ли я знала досконально все возможности своего сознания — для этого нужно было бы обладать полным отсутствием совести, как например у Прата.