Сентябрь означал одно — конец нашим постоянным совместным времяпровождениям.
— Посмотри на это с другой стороны. Ты немного отдохнешь от меня. Соскучишься.
Это Калеб сказал мне таким насмешливым тоном, будто бы и вправду верил, что мне нужно отдохнуть от него. Я потупилась и даже не разозлилась. Хотя мне хотелось спросить у него, то же самое. А не хочет ли он отдохнуть от меня? Знаю, глупо. Просто меня убивало трезвое и холодное осознание того, что я никогда не смогу расстаться с этим навязанным самой себе чувством недостойности Калеба. И оно не уменьшалось, сколько бы ласковых слов Калеб не говорил мне и не твердил о своей любви, оно наоборот росло. Чем больше мы были вместе, и я замечала насмешливые взгляды других девушек, тем труднее было понять его и поверить, что я ему нравлюсь. Мне нужно было срочно выйти из того зачарованного круга который я нарисовала себе сама. Перестать шпынять себя и не думать о других. Но я не могла.
Оставалось еще одна вещь, из-за которой я не могла почувствовать себя до конца счастливой и уверенной. Я не знала кто я. Даже будучи в депрессии в прошлом году, я точно осознавала, кем являюсь. Но мой дар, странное умение проникать в чужое сознание, развившееся сильнее за прошлый год, поставил с ног на голову все мое восприятие. Кто же я такая? И что со мной происходит?
Звонок прозвенел, заставив вспомнить, что лето кончилось и я в школе, и все высыпали из класса, однако я помедлила в дверях. Прикусив губу, я задумчиво оглядывала спешащих по коридору учеников. Как же я отличалась от них. Но кто тогда я? Если не такая как они, и не такая как мои родители и Калеб? Я не вампир. Но и нормальным человеком меня назвать трудно.
А ответы, возможно, таились в Чикаго. Возможно. Но у меня есть реальная возможность проверить.
Я встала в нерешительности возле окна, не замечая, с какими взглядами, проходят мимо меня другие ученики. Не смотря на то, что прошел уже целый год, я по-прежнему оставалась для многих новенькой. Молоденькой мамой, некогда изнасилованной, приехавшей из большого города, которая сумела заарканить самого желанного парня школы, вляпаться в историю с психом, а также выгнать из города уважаемое семейство и первую красавицу школы. И все это за один год! Честь мне и хвала! Стоило ли удивляться, что меня сторонились в школе. И что мне теперь делать когда моя надежная грудь, которая закрывала меня ото всех, сегодня в Бредфорде и раньше семи вечера не вернется?
Одиноко идя в столовую, я невольно вспоминала нашу веселую прошлогоднюю компанию, из которой остались только мы с Бет. Сеттервин перестала с нами общаться, но не потому что обвиняла в чем-то меня (хотя я догадывалась, что обвиняла, ведь уехал ее любимый Бред), ей было стыдно смотреть мне в глаза. Догадываюсь, что и она помогала третировать Дрю. Лин поступила в спортивную школу, большая часть выпускников которой становилась Олимпийскими призерами, и жила она теперь в Лондоне. В город не наведывалась даже летом. Да и толку от нее было мало. Почти все время молчала. За ланчем только ела, в разговорах участие принимала минимальное, впрочем, как и во всем остальном. Единственным положительным фактом, который я могла о ней вспомнить — у нее была огромнейшая коллекция дисков с фильмами. Смотря с нами фильмы, она превращалась в иного человека. Честное слово, как оборотень!
Прозвенел звонок. Я вяло поплелась на следующее занятие. Там меня ожидала Бет, с таким же кислым и вымученным выражением лица, как, наверное, и у меня.
Мистер Чан, никак не прокомментировал мое опоздание, я же не забыла извиниться, и возможно потому он и не стал вызывать меня первой к доске. Вызвал второй. Помешкав около доски, я с трудом вспомнила выученное за лето, так как перед глазами сразу же встала картинка, как Калеб помогает мне разобраться с физикой. Немного рассказав о квантовых частицах, я села на место и к концу урока убедилась, что кроме бархатистого голоса Калеба, слушала также его лекции — мой ответ и оценка были наилучшими, но не очень-то и удовлетворительными. Мистер Чан мог бы расщедриться и на большее. Скупая похвала видимо должна была восполнить наивысший бал, ну спасибо — теперь всю ночь спать не буду от радости. Стоп! Это я такая раздражительная?
Бет прямо поинтересовалась, что со мной твориться.
— Опять накручиваешь себя?
— А ты можно подумать спала сегодня сном младенца, и совершенно не думала, что вокруг Теренса будут виться толпы красивых, свободных и доступных девушек? — огрызнулась я. Еще только войдя в класс, я заприметила ее синяки под глазами.
Бет хмуро промолчала. На ланче мы не говорили. Нас тревожили одинаково тревожные мысли, и не было сегодня ни сил, ни желания обсудить свои проблемы друг с другом. Честно говоря, это был первый случай на моей памяти, когда Бет молчала так долго. Радость тишины продолжалась не долго. Возле нашего стола зависло двое парней из класса младше. Двое высоких, молодчиков, поведением уж слишком напоминали Дрю.
— Привет, можно сесть?
— Нет! — в один голос вскрикнули мы с Бет. Парни испугано дернулись от нас.
— Ты подумала то же самое, что и я? — рассмеялась Бет, и я следом за ней. Мы несколько минут истерически хохотали. Вокруг нас люди с соседних столиков перестали говорить. Мы смущенно умолкли, но после высвобождения эмоций ненадолго стало легче. Нам двоим с Бет, нужно было привыкнуть к одиночеству, как и в школе, так и за ее стенами. Больше привыкнуть к компании друг друга, а ведь раньше с нами постоянно была еще и Ева. А в школе меня сопровождал Калеб, ее — Теренс. Значит, только вечера мы будем проводить с любимыми, а остальное время вместе.
Я была не против проводить время с Бет, но слишком много времени уйдет на что-то другое, когда я хотела бы провести его с Калебом. Чем скорее начнется хор и спортивные секции, тем легче будет коротать время до встреч с Калебом.
Хотя у меня оставался некоторый шанс, на который, например не могла надеяться Бет — я могла поехать с Калебом в Чикаго как минимум на неделю.
Снова этот вопрос стал таким соблазнительным, что сопротивляться было очень тяжело. Я понимала что сулит такая поездка, но в то же время как забыть, что я увижу дом моих дедушки и бабушки. Пусть это уже не тот дом, что был в Нью-Йорке, зная их, я не сомневалась, интерьер все такой же как и 11 лет назад. Увидеть их портреты на старых местах: над камином и в кабинете деда, и делать вид, что мне горько от осознания их смерти перед слугами, адвокатом, поверенным и остальными людьми, которые наверняка захотят поговорить со мной. Многим захочется узнать, какой стала дочь Фионы. Интересно удивит их тот факт, что я не наркоманка?
Капитан нашей команды по волейболу перед уроком английского принесла мне расписание занятий — все они были сразу же после уроков, дома я буду не позднее шести, три дня в неделю. Еще два вечера хор. Чем же заняться в остальное время? Ничего у меня еще будет время подумать. К тому же нужно будет выделять время для Сони и Рики.
Вспомнив сонные улыбки с утра, когда я целовала их перед уходом, я еле сдержалась, чтобы не броситься вон из класса, чтобы позвонить домой и узнать как они там и что делают. Я представила себе, как Самюель радостно захочет рассказать об их лепете. На миг стало жалко, что Соня и Рики назовут мамой не меня, и не мне будут адресованы их первые слова. Но я быстро преодолела укор жалости, я сама выбрала такую дорогу и буду ее придерживаться. Я выбрала Калеба, но даже если бы его не было, я не стала бы им настоящей матерью. То о чем не знал никто, и даже Калеб, мучило меня. Они оставались не только моими детьми по крови, но и Логана, и этого хватало для того, чтобы иногда бояться подходить к ним. Болезненное ощущение страха перед собственными детьми, было не лучше, чем мысль о расставании с Калебом.
Часть меня забрала с собой в могилу Фиона, спрятав все тайны, которыми было прикрыто мое рождение. Другую часть отобрал Логан, дав взамен этих детей, которые еще больше заставляют меня сомневаться в себе. А третья часть принадлежала Калебу, и о ней он знал больше чем я. Оставалась еще одна часть, которая пугала меня больше чем остальные три — та часть, что отвечала за мои странные способности. И кто может мне помочь разобраться хоть с одной из моих трудностей? Родители Фионы мертвы, смогу ли я найти хоть какие-то ответы в их доме? Узнать о себе. Может даже о настоящем отце…
Моя мечтательность не прошла незамеченной.
— Что вы прочитали за лето мисс Туорб? — мисс Крат насмешливо смотрела на меня, с другой стороны класса.
Бет, прыснув, прикрыла ладонью рот. Но я не очень-то и растерялась. Лето прошло у меня не только в общении с Калебом. Когда я гуляла днем с детьми, пока они спали, вполне можно было что-то почитать. Как и в те дни, когда Калебу нужно было бывать на курсах в Бредфорде. Стопки книг занимали мои полки (Ура! Я наконец-то нормально могу добраться до Лутона), какие-то из них уходили на полку, откуда я буду раздаривать книги. Несколько полок только для давно любимых. И еще несколько под новые, и очень мне понравившиеся.
— Много чего, — неуверенно отозвалась я. В классе раздались смешки. — То есть нужно подумать, чтобы вспомнить все.
— Тогда может, назовете те, что больше всего запомнились?
Я смущенно оглядела лица одноклассников смотревших на меня. Мне это напомнило прошлый год — тогда внимание всех тоже постоянно было вокруг меня.
— Томаса Харриса, например.
Лица некоторых одноклассников одеревенели и побледнели. Думаю, это были те, кому Дрю рассказывал о своем восхищении персонажем Ганнибала Лектора. Мне стало жарко. Как-то некстати я это болтнула.
Мисс Крат заметила, как занервничали некоторые ученики.
— А что-нибудь из классики?
— Сомерсет Моем.
— Что именно?
— Узорный покров.
— И что именно тебе там понравилось. Какая-нибудь мысль стала интересной?
Я задумалась. Эта книга так давно была моей любимой, но я теперь задумалась, было ли в ней именно то, особенное, что привлекало меня к ней. Это должно быть что-то, что напоминает меня.
Я побледнела, когда поняла что. Подняв глаза на мисс Крат, я не могла сказать то, что пришло мне на ум. Не думаю, что одноклассники и она будут рады узнать, что такая же ненависть, как и у Уолтер Фейн, часто владела и мной. Я тоже искала выход из состояния «человеческого рабства», и до сих пор нахожу в себе силы противостоять судьбе, реализовать себя. Но у меня не получается. Возможно отсюда ненависть, желание мстить.
— Жертвенность. Борьба за идеи. Поиск смысла в жизни.
Мисс Крат удивленно улыбнулась и обернулась теперь ко всему классу.
— Интересная мысль. В этом году мы должны прочитать другую книгу Моема «Бремя страстей человеческих», но если кто-то хочет, может прочитать названую Рейн. Но главное для всех вас, эссе на тему жертвенности, жизненной философии и выбора в книгах Моема. А также тема ненависти.
Все принялись записывать, и я тоже, но медленнее, и не так активно, как и все остальные. Тема эссе меня напугала. Как написать его и не попасть вновь к психиатру? Представляю, как мисс Крат удивиться, перечитав все гневные строки. Пусть меня не обманывали и не изменяли, но быть такой же хладнокровной, я точно умела.
— А вы мисс Туорб, прочитаете другую книгу.
— За лето я перечитала практически все его книги.
Я успела заметить, каким удовольствием блеснули глаза мисс Крат, но она успела подавить это чувство. Не в ее правилах было иметь любимчиков, но я и так знала, что нравлюсь ей как прилежный ученик. Впервые я задумалась, над своим поступлением в университет с полной реальностью. А что если обратиться к мисс Крат за подготовкой по литературе и языку? Заодно еще смогу занять время. Так пройдет целый год, а на следующий мы вместе с Калебом поступим в университет Глазго. Если, конечно же, ничего не измениться между нами.
Прозвенел звонок. Бет собиралась так быстро, что можно подумать нас сейчас заставят мешки с цементом таскать.
— Подожди меня.
Бет недовольно скривилась, но не стала выходить из класса.