— Если хочешь, — Калеб не был разочарованным, потому что, как я понимаю, мой страстный натиск застал его врасплох.
Я не стала одеваться, и так и прижалась к нему. Расстегнутая рубашка открывала его грудь, и я прижалась к ней своей. Твердые пуговички и материя грубо врезались в мою нежную кожу, но я не замечала этого, так как руки Калеба успокаивающие и одновременно дразнящие двигались по моей спине, спускаясь ниже, проходясь по согнутым ногам.
Он был так близко, и я чувствовала, как мое тело обменивается с его телом теплом. Это был мир и покой, которого мне так не хватало с того времени, как он уехал.
— Нам нужно ехать к тебе. Рассказать всем о твоей связи с той девушкой.
— Ее зовут Сани. Сани Стюарт.
— О Сани. Всей семье нужно это знать. Это немного странно, что у тебя такая прочная связь с волком.
— Она еще не совсем волк, — поправила его я, озадаченная его словами. Конечно, я понимала, что это было странностью, что сознание Сани так захватило меня, но почему так важно, чтобы вся семья знала, об этой странности?
— Может как раз, поэтому вы стали так близки — она все еще похожа сознанием на человека, но уже становится волком. Ты говорила, что попасть в сознание вампира тебе намного легче, а она — еще пока что полукровная, полуволк.
— Но какая разница?
— Разница в том, что мы пока что не знаем что они за волки. Если это Свора — они должны были нам сообщить о соседстве, но почему-то этого не произошло.
Он замолчал думая о своем, и я тоже. Спустя четверть часа, Калеб принес мне сухую одежду — мою, которую я на всякий случай оставила у него, всякий случай как раз и пришел. Надев свой спортивный костюм, и верхнюю одежду, я ждала Калеба на улице. Холодный ветер шевелил еще влажные волосы. Становилось все холодней — и не мудрено — конец октября нес за собой в скором времени не только опавшие листья, но и напоминание о приближении зимы.
Я стояла, смотря на дом. Вот весь свет в доме погас, остался гореть только фонарь над крыльцом, но Калеб все не выходил. Неожиданно позади меня просигналила машина. Я даже подпрыгнула на месте от неожиданности. Обернувшись, я увидела Калеба, сидящего в моей машине — мне хотелось разозлиться на него, но его улыбка была такой по-мальчишески обезоруживающей, что я просто пошла к машине.
Сегодня в доме не было людей кроме меня и моих близнецов, да и они уже спали к тому времени, как мы с Калебом приехали.
Все ждали нас в гостиной.
Мне даже и не надо было проникать в их сознания, чтобы понять, о чем они думают — все были ошеломлены. Значит, Калеб уже успел им позвонить и все рассказать. Наверное, даже с деталями, которые он увидел через мои воспоминания.
Я остановилась на пороге и не знала, что делать. Калеб, стоящий позади, подтолкнул меня к дивану.
Больше всех была зла Самюель. Она была обижена, что я не рассказала ей, что меня тревожило эти две недели, будто бы это помогло бы мне не видеть тех кошмаров. Я знала, что она тревожилась и переживала за меня. И ей все еще было неприятно, что если со мной что-либо случалось, то об этом первым узнавал Калеб. Она не хотела поверить, что я уже настолько выросла, ей хотелось верить, что я по-прежнему такой же ребенок, как Соня и Рики.
Я вкратце рассказала им все что случилось. Особенно тщательно о дне в Лутоне, что, конечно же, заставило нахмуриться Грема — ведь он встретил меня как раз после того, что случилось, но так ни о чем не догадался. Хотя, как я поняла, уже встречался с подобными случаями.
Потом о кошмарах. Этот рассказ сделал моих родителей мрачнее тучи. И я чувствовала, что относительно этого еще будет разговор — слишком уж они приняли близко к сердцу то, что случилось.
Наконец когда я рассказала о сегодняшнем сне — они несколько преобразились.
— Не знаю, это определенно не похоже на действие Своры — слишком уж жестокие методы, — Терцо и Грем переглянулись, и этот взгляд напомнил мне о старом вопросе, который давно меня интересовал. Как давно Терцо и Грем знали друг друга? Я знала точно, что они встречались и до нашего переезда сюда. Так когда это было и при каких обстоятельствах? Отец некоторое время работал в Семье Бесстрастных, может там?
— Это точно, — подтвердил Грем.
Они начали говорить о волках, и я, слушая их разговор, решила тем временем сходить за соком или водой — от долгого рассказа у меня уже саднило горло.
Я поднялась, но тут же замерла. Картинка в моей голове стала вдруг яркой и засветилась словно вспышка, но мне удалось ее подавить. Наваждение исчезло, в глазах прояснилось, и разом мне стало так плохо, что я едва устояла на ногах.
Но тут что-то произошло, незаметное для глаз других. Но видимое моему мысленному взору. Эти потоки чужих сознаний хлынули сквозь меня, схлестнулись, переплетаясь, выворачивая наизнанку. Я вскрикнула. Эхом отдался вскрик Самюель и Калеба, испуганный и потерянный. Пол рванулся мне навстречу, но руки Калеба вовремя меня перехватили. И я уже не замечала, что твориться кругом. Главное было то, что происходило сейчас в моих мыслях. Которые уже стали чужими…
Боль раздирала мою голову. Я лежала в кровати, а надо мной зависло затемненное капюшоном куртки лицо, и с него падали капли, словно этот незнакомец попал под дождь. Он смотрел на меня. И хотя я не видела его глаз, я это понимала. Моя грудь тяжело вздымалась, а тело сотрясала мелкая дрожь, как во время лихорадки. Мое зрение то становилось резче, то вовсе падало, что я видела все размыто и нечетко.
Кто-то возле моей кровати зашевелился, и я посмотрела на него — это был врач, а может я подумала это, потому что он был в белом халате.
— Она не доживет до утра, — тихо сказал он. И эти слова меня напугали. Почему? Почему я должна не дожить до утра?
Но тут мое тело сотрясла такая судорога, что от боли я даже прогнулась дугой и закричала. Я долго кричала и билась, пока не почувствовала эту страшную слабость и осознание того, что врач прав. Мне оставалось еще несколько вздохов…
Я будто бы выпала из сознания девушки, и боль тут же отпустила мое тело. И лишь одна мысль билась в моем разгоряченном сознании — Она умерла.
Я знала это точно. Сани не смогла пережить становления.
Я оглянулась — вокруг дивана замерли члены моей семьи, их лица были искажены страхом, и только одно лицо я видеть не могла — того, кто все это время сжимал меня в объятьях и видел то же что и я. Калеб глухо застонал, и немного приподнялся вместе со мной. И он же избавил меня от необходимости произносить следующие слова.
— Сани Стюарт умерла — не пережила становления. Они снова будут искать.
Все молчали, глубоко переживая все, что случилось, потому что мне пришлось все это пережить. Я обернулась к Калебу — он был так же расстроен, как и остальные но в его глазах теперь было больше понимания, и оттого его страх за меня усилился.
— Сегодня у тебя не будет кошмаров, — этот надломленный глухой голос принадлежал Прату, — значит, на сегодня мы можем оставить ее одну.
Все уставились на него в глухом изумлении.
— Нам нужно поохотиться — неизвестно, что будет в ближайшее время, а сегодня они не пойдут в лес, потому нужно использовать момент.
Даже я поняла, что он прав. Волки, так же территориальны как и вампиры, и раз они пока что не знают о существовании такой большой семьи на территории соседствующей с их, им не стоило раскрываться. Ведь пока что они не приносили проблем им — а это значило, что ни Туорбы, ни Гроверы ничего не могли предпринимать.
— Идите, я пойду спать. На сегодня для меня предостаточно приключений. Как не страшно это говорить — раз Сани больше нет, я смогу выспаться.
Я говорила это как можно более спокойным голосом, но внутри у меня все сотрясалось от страха и отвращения. Видеть, как умирает человек, а к тому же чувствовать это было просто ужасно.
Родители, обняв меня поочередно, поспешили в детскую проверить близнецов. Грем и Прат пошли переодеваться. И только Калеб остался возле меня.
— Я вернусь раньше них, и заскочу к тебе.
Через час дом опустел, и я осталась одна, не считая, Сони и Рики, согреваемая обещанием Калеба, и его поцелуем. Я старалась не думать о Сани и том, что с ней произошло, когда поднималась к себе.
Мне казалось, стоит коснуться подушки, и я тут же засну, но не тут-то было. Я все прокручивала в голове разговор между Гремом и Пратом, и думала, думала, думала. Кода пошел дождь, я встала, чтобы открыть окно, и от этого стало легче — воздух в комнате стал легче и чище.
Кажется, я все-таки смогла заснуть, когда мое внимание привлек странный скрипящий звук. Я скорее почувствовала, чем увидела, как в комнате кто-то оказался. Но я не испугалась, даже в темноте я поняла кто это. Миг, и он приземлился на мою кровать.
Я села в кровати, сонно поглядывая из-под ресниц на Калеба. Он пристроился рядом и смотрел на меня немигающим взглядом. Его длинные ноги, закинутые на мою постель, оставляли темные грязные следы. Обувь и штаны мокрые, как и он сам. С его волос все еще стекала вода, что заставляло думать, о продолжительном ливне, шумевшем за окном, который застал его, видимо, еще в лесу.
Странно было видеть его такого мокрого, слышать звуки капель, ударяющиеся с шумом об землю, и не разделять с ним теплоту и забытье, в котором я сейчас перебывала. Одиночество и страх были забыты, как только я увидела его. Но мои щеки покраснели, стоило мне вспомнить о том, что случилось днем.
— Я ждала, когда ты придешь, — прошептала я, Калеб ласково улыбнулся и пригладил растрепанные ото сна волосы.
— Я же обещал.