— Но во второй раз ты явно была в себе, — напомнила я ей вновь.
Бет смутилась. На лице проступил румянец, такой пунцовый, что она была похожа на свеклу.
— Она ведь на тебя наговаривала, тут уже я не смогла удержаться.
— Да уж, и теперь мистер Чан тебе очень благодарен за растянутое плечо, или что у него там.
Бет хихикнула, и я тоже не удержалась. Даже не смотря на новость про наше наказание, мы обе были в приподнятом настроении. Хотя я уже подозревала, что нас ожидает дома.
— Зато есть и положительный факт — меня на время наказания отстранили от волейбола, хоть немного отдохну, особенно если учесть что в ближайшие две недели, я вряд ли смогу нормально выспаться.
Взгляд Бет снова стал виноватым, но самое тяжелое то, что я ее не могла обвинять, она теперь не контролирует себя, если вдруг вспылит, я не смогу ее просто оттянуть или забрать. Бет явно стала сильнее, даже мужчин.
— А знаешь, после такого, мне уже не очень весело от осознания того, что я оборотень. Что сегодня будет дома, даже думать страшно. Папа, скорее всего, просто скажет: «Твоя сестра такого бы не сделала», а мама будет причитать: «Что подумают обо мне в церковном комитете?! Как я могла вырастить подобную дочь!?»
Я снова улыбнулась, Бет расписывала реакцию родителей очень смешно, и правдиво.
— Тебе должно быть весело — ведь Сеттервин тоже наказали! — постаралась ее поддержать я.
— О, ну это действительно положительный факт. К тому же она теперь вряд ли ко мне подойдет ближе, чем на пять метров.
— Нужно будет об этом помягче рассказать Еве, она не любит, когда кто-то жестоко обращается с людьми. — Добавила я, и тут же затихла. Подходящим словом было «не любила», потому что Ева, пока что не очень напоминала нашего друга.
Но Бет не заметила моей заминки.
— Как думаешь, что скажут твои дома — меня не накажут, те как их…?
— Семьи? — удивилась я. Как странно, что Бет подумала о таком. — Не думаю. Мои родители как твои кураторы, наверняка не обязаны сообщать обо всем.
— Уф, а я-то уже начала переживать!
Что странно дома никто не был зол. Конечно, им очень не понравилось, что на мне присутствует запах свежей крови, и однозначно, что такое случилось. Но все же все отнеслись с пониманием.
— Ты молода, и это нормально, станет легче после сегодняшней ночи. Ты встретишься со своим волком, живущим внутри тебя, и тогда, надеюсь, тебе станет легче его контролировать. Как и свой гнев.
— Мне жаль, что и Рейн пострадала из-за меня, — Бет действительно выглядела расстроенной, это трудно было не заметить.
— Это все нормально, — успокоил ее Грем.
Мои родители решили выйти, чтобы не смущать Бет еще больше. Остался только Грем, к сожалению Калеб еще не вернулся из Лутона, и мне не кому было пожаловаться на все перипетии этого дня.
— Ты уже становишься волчонком, просто ты не совсем понимаешь перемены.
При слове «волчонок» Бет нахмурилась.
Грем, осторожно похлопал Бет по плечу:
— Прости, прожив столько лет, я уже и забыл, какой ход мыслей у новичков — вы еще совсем не перешли от ощущения себя человеком, до осмысления стадного Зова.
Не знаю, что больше всего задело Бет, то, что она уже не человек, или то, что ей присущ стадный Зов. Я хихикнула, за что получила полный ярости взгляд неожиданно пожелтевших глаз Бет. Я не успела опомниться, как лежала навзничь придавленная телом Бет. Но она тоже уже опомнилась, и неловко скатываясь с меня, начала вытирать злые слезы стыда и ненависти к самой себе.
— Это нормально, тобой уже начинают владеть инстинкты.
Бет дернулась будто бы от пощечины от этих слов. Мне стало невыносимо ее жаль. Боль и сочувствие раздирали мою душу. Но пожалеть сейчас Бет, было бы худшим поступком за всю мою жизнь.
— Просто успокойся, — решительно сказала я ей, даже не давая усомниться, что во мне нет обиды на нее. — Ты же видишь, что происходит, когда ты так ярко на что-то реагируешь?!
Бет подавлено кивнула. Да уж, для одного дня ей действительно было слишком много.
— Лучше поеду домой, выслушивать своих родителей. Но как мы встретимся?
— Мы за тобой придем, — пообещал ей Грем.
— Сомневаюсь, что родители отпустят меня ночью на шабаш!
— Это не шабаш, — усмехнулся Грем смущенно, — но я не думаю, что твои родители вообще будут об этом знать.
— А как же я выйду? — Бет непонятливо уставилась на нас.
Я развела руками, мол, и сама ничего не знаю. Грем загадочно улыбнулся:
— Есть способы. Доверься нам.
— Это звучит жутко, — призналась Бет.
— Не переживай. Ничего плохого.
Я проводила Бет к двери, но не стала отвозить, она хотела пройтись, подумать и остыть. Остыть, это было как раз то, что ей нужно. И мне тоже.
После драки я выглядела не очень, о чем напомнили смешливые взгляды Самюель и Терцо, возившихся с малышами в гостиной. Грем уехал почти сразу же после ухода Бет, чтобы сменить Прата.
Я ненадолго присоединилась к родителям и малышам. Но Самюель почти тут же ушла. Ее задумчивый скованный взгляд все время обращался к белому пластырю на щеке, и от этого я чувствовала себя отвратительно. С ее уходом легче не стало, от тревоги сердце будто бы переворачивалось внутри меня.
Потратив на близнецов больше времени чем планировала, я все же смогла вырваться, для того чтобы поесть, помыться и переодеться. Цепкие ручки Сони и Рики не отпускали меня, к тому же возле них было приятнее сидеть, чем томиться в ожидании приезда Калеба.
Вскоре я все-таки поспешила наверх, на скорую руку вымылась, и тщательно просушила волосы, стараясь придать им объем. Но вот в выборе одежды у меня было ограничение: мы же ночью собирались идти в лес. Потому я достала свои любимые штаны милитари, которые так ненавидела Бет, и надела серую футболку с клетчатой рубашкой. Сверху батник на молнии, потому что ночью будет явно холоднее, чем днем, а значит, одной куртки будет мало, чтобы противостоять ветру. Сегодня не было дождя, но я-то знала, какая на самом деле мокрая земля в лесу, пропитанная многодневными дождями.
Вернувшись в ванную, я тщательно обработала щеку йодом, а сверху заклеила свежим пластырем. Я надеялась, что йод заглушит запах крови, потому что по реакции Самюель были понятны ее ощущения. Прат и Грем вели себя как обычно. А вот что насчет Калеба… иногда он мог реагировать неадекватно. Если вспомнить некоторые случаи из прошлого года…
Я не стала тратить на уроки много времени, к тому же делать их стало затруднительно, когда Самюель принесла близнецов. Два тайфуна в комнате, среди моих вещей, не позволяли достаточно сконцентрироваться на химии. Написав одну из двух лабораторных, я отставила тетрадь в сторону. И тут же вспомнила об обещанном домашнем задании для Бет. Ей нужно наверстывать пропущенное. Только какой смысл в том, чтобы писать его для нее, если мне и так придется помочь Бет.
Калеба все еще не было, даже когда я все-таки вернулась ко второй лабораторной, и успешно начиркала в ней, вот радости-то у учителя будет! Ожидание становилось просто не выносимым, близнецы оставались единственной утехой в доме, где мое появление в комнате вызвало бы плохой ажиотаж, учитывая мой лейкопластырь.
Я взялась читать просто от безысходности. Чтобы близнецы не скучали я декламировала стихи По вслух, они слушали очень внимательно, прислушиваясь к моей интонации. Будто бы так могли понять о чем я читаю. Одетые в идентичные голубенькие пижамки, они почти не отличались, только вот волосики у Сони были по светлее и, конечно же, длиннее, ни один мужчина в доме не позволил Самюель запускать Рики хвостики. Когда улыбалась я, смеялись и они. Не знаю, сколько так прошло времени, но неожиданно я почувствовала, что за мной наблюдают.
Облокотившись о дверной косяк моей полузакрытой двери, стоял Калеб. На меня словно волной обрушилось ощущение теплоты. Покоя и чувственности, стоило увидеть его глаза, потемневшие, искрящиеся, будто бы обхватывающие меня с ног до головы в теплую пелену. Он смотрел, не отрываясь и не моргая. А я пыталась целиком охватить его высокую фигуру, как призрак внезапно выросшую в моей комнате. Но его красота и аромат, который медленно накатывал на меня, не давая усомниться в его реальности, и подлинности. И это не мое изголодавшееся сознание выдумало этот образ — это был Калеб. Я мысленно сфотографировала картинку, чтобы вспоминать ее, когда Калеба нет рядом.