— Похож, — ухмыльнулся Артём, но затем посерьёзнел и внезапно перешёл на русский. — Хреново?
Ну да, на английском такой ёмкий вопрос задать будет сложно.
— Да более-менее, — поморщился я. Ожоги действительно всё еще ощутимо побаливали… — "Терпи, казак — атаманом будешь…"
— Во, это правильно!.. А всё-таки крутая битва у вас с этим Ангелом вышла — мужики до сих пор записи боя как боевик смотрят.
— Да что я? Это у меня уже чет… третий бой был. А вот для Рей — первый, и справилась она просто отлично. Я в своём первом бою гораздо больше ошибок наделал.
— Слушай, Синдзи… — заговорщицки понизил голос Артём. — Можно бестактный вопрос?
— Можно, — неподдельно заинтересовался я. — Что такое?
— Рей твоя подружка? — покосился на Первую старлей.
— Нет, а с чего ты взял?
— Так я как ни посмотрю — вы всегда вместе… — подмигнул мне Кондратенко. — Темнишь, старик, а?
— Да нет, — рассмеялся я. — Просто Рей — моя младшая сестра.
— Ааа… — протянул Артём. — Понял, извини, если что… Ну, давай, выздоравливай, Синдзи, а мне уже бежать надо. Пока, старик!
— Ага, пока…
Старлей шустро скрылся из моей палаты. Я несколько секунд продолжал смотреть ему вслед, затем негромко хмыкнул и вновь взял отложенную было книгу — "Вторая Мировая. Война на Тихом океане". Пора бы уже наконец ознакомиться со славными моментами военной истории Японии поближе…
— Синдзи, этот офицер упоминал моё имя, — подала голос Рей.
— Ага, — повернул я к ней голову. — Интересовался, кто ты.
— Пилот Евангелиона-00, - без запинки ответила Аянами.
— Не, это-то он знал. Артём спрашивал… Эээ… — неопределённо покрутил пальцем в воздухе, пытаясь подобрать слова.
Первая вопросительно взглянула на меня.
— Короче, сказал ему, что ты моя сестра, — сдался я.
— А, — вроде бы равнодушно, но с какой-то странной интонацией ответила Рей. — Понятно.
— Ну, что, как ты тут? — поинтересовалась Кацураги, заходя ко мне в палату. Выглядела она сегодня не так уж и хорошо — даже мастерски наложенная косметика не могла скрыть залегшие под глазами тёмные круги от перенапряжения и усталости.
— Вроде бы ничего, лечусь потихоньку, — ответил я, загоняя в рукоять магазин «глока», который решил для порядка почистить и смазать. Рей ещё в школе, так что мне было несколько скучно. — А вот ты, командир, чего-то неважно выглядишь.
— Паршивец, — устало улыбнулась Мисато, присаживаясь на стоящий рядом с моей кроватью стул. — Женщинам такого говорить нельзя.
— Извини, — покорно согласился я. — Как всегда прекрасно выглядишь. Только чего так фигово?
— Ты неисправим, — рассмеялась девушка. — Просто у одного начальника одного оперативного отдела одного военизированного института очень много скучной и нудной работы…
— Так, вроде бы, Ангел уничтожен…
— Мало уничтожить противника, после этого ещё необходимо написать целую гору отчётов и рапортов о проделанной работе… — устало вздохнула майор. — Тебе, кстати, тоже нужно будет написать рапорт — теперь от пилотов и это требуется… Как писать помнишь?
— Угу.
— Это хорошо… — протянула Мисато.
Немного помолчали.
— Ты отлично справился, Синдзи, — неожиданно произнесла Кацураги. — Извини, что не могла тебе сказать это раньше, да и просто зайти посидеть подольше не получалось…
— Ничего, я же всё понимаю — у тебя куча работы… Да и уничтожать Ангелов — это тоже всего лишь моя работа, за это меня можно и не хвалить.
— Ты говоришь, как герой какого-нибудь дешёвого американского боевика, — улыбнулась Мисато.
— Стереотипы бессмертны и въедливы, — в свою очередь улыбнулся я.
— Стереотипы стереотипами, а справился ты действительно просто отлично, — максимально серьёзно произнесла Кацураги. — Не каждый взрослый бы на твоём месте… выстоял. Даже просто решиться встать на пути выстрела Ангела — это безо всяких оговорок подвиг. Настоящий.
— Я тоже взрослый, — попытался обратить всё в шутку. — И нет ничего выдающегося в том, чтобы дать себя поджарить Ангелу, не успев из-за неуклюжести убраться с пути луча…
— Синдзи, — не поддалась на мою попытку девушка. — Ты ведь не знал, выдержит ли броня твоей Евы этот выстрел.
— Нууу… Да…
— Это было чистой воды самоубийство.
— Может быть… Но я ведь выжил!
— Хотя, если честно, не должен был, — жёстко произнесла Кацураги. — Вообще-то я уже была готова к тому, что ты отступишь и…
Хочешь разговор начистоту, командир? Ну, так получай.
— Мисато, я не отступаю, — отчеканил, глядя ей в глаза. — И не сдаюсь. Помнишь то напутствие перед боем? "Со щитом или на щите". Если ценой победы будет моя смерть — я умру.
— Не говори так, Синдзи! — вздрогнула майор.
— Все умирают. Просто кто-то раньше, а кто-то позже. Но все, — продолжал я гнуть свою предельно жёсткую линию беседы. Откуда-то пришло настойчивое желание выговориться. Только сейчас, по ходу этого сумбурного разговора, я начал осознавать произошедшие со мной тогда, во время боя с Пятым Ангелом, изменения.
В тот момент я не просто окончательно признал, что эта жизнь отныне и навсегда — моя. Мне стоило бы ещё тогда понять, что с каждой секундой здесь Я-прежний постепенно исчезаю. Частичка за частичкой. В мирной жизни процесс тянется медленно и почти незаметно, но в бою это подобно ослепительной вспышке…
— Из книг своих нахватался высоких слов, да? — с раздражением произнесла Кацураги. — А ты понимаешь, что это значит, мальчик?
— К сожалению, теперь понимаю, — попытался усмехнуться я, но боль в обожженной щеке превратила ухмылку в кривой оскал. — В книгах есть много простых, но верных истин. Например, что если боец стремится в первую очередь выжить — его подразделение гибнет. Но если он стремится победить — подразделение выживает. Скажи мне, Мисато — правда ли это или нет? Ты ведь была на настоящей войне, а не на игрушечных поединках роботов с инопланетянами? Скажи мне, Мисато!..