Наступила весна 905 года. Шесть месяцев минуло после коронации Синхила Халдейна в Валорете; шесть месяцев с того дня, как был низвержен последний король-Дерини, Имре из рода Фестилов, который не сумел противостоять новообретенной магии Синхила; с того дня, как сестра Имре Эриелла, носящая во чреве дитя своего брата, бежала из Валорета, дабы искать прибежища на востоке, в Торенте.
Камбер Мак-Рори, граф-Дерини, заслуженно считался героем дня. Он и его дети — Джорем и Ивейн, а также Райс и Элистер Келлен, настоятель Ордена святого Михаила, помогли свершиться этому переходу власти.
Ныне трон Халдейнов стоял прочно, супруга Синхила благополучно разрешилась от бремени, принеся своему мужу двоих близнецов, взамен первенца, убитого посланцем Имре еще до того, как Синхил взошел на престол. Король же, хотя и не отрекся до конца от прежней монашеской жизни, понемногу начинал осваиваться в новой роли правителя державы.
И все же у Камбера на душе было неспокойно, ибо он знал, что с Фестилами не будет покончено, покуда жива Эриелла, а с ней и кровосмесительный отпрыск Имре. Всю зиму из Торента не было вестей. Она пыталась выгадать время. Ребенок уже, должно быть, на подходе. Скоро, очень скоро она сделает первый ход. А, возможно, уже сделала его.
Тем временем, женщина, о которой были все его думы стояла в озаренной солнцем комнате, в Кардосском замке, затерянном в горах между Торентом и вольным Истмарком. Склонившись над картой Одиннадцати Королевств, она планировала свою месть. Ребенок сосал ее грудь, но она не обращала на него внимания. Вот она бросила последний взгляд на карту — и брызнула водой с пальцев на земли Гвиннеда, бормоча себе под нос слова заклинания и сосредоточившись на своей цели.
Вот уже семь дней она трудилась над этим колдовством — скоро оно принесет плоды. Войско было почти в сборе; едва лишь весенние ливни очистят перевалы от снега, враги двинутся, чтобы остановить ее. Скоро, очень скоро она сделает свой ход. Выскочке Халдейну недолго осталось носить корону Гвиннеда.
В Валорете шел дождь. Это длилось уже четвертый день — небывалое дело для июня месяца. За стенами королевского дворца мощеные улицы тонули в грязи, и с каждым часом вода поднималась все выше, заливая пороги домов и торговых лавок.
В самом дворце настроение было столь же хмурым, как и нависшие серые небеса. Зябкий, насыщенный влагой воздух нес смрад, поднимаясь от выгребных ям по вентиляционным каналам, сочился сквозь стены, пропитывал тростник и солому, устилавшие пол в главном зале. Даже огонь, полыхавший в трех огромных каминах, был не в силах растопить лед тревожных предчувствий в душах собравшихся здесь людей.
Они явились сюда не по приказу, ибо король Синхил в последнее время избегал созывать своих советников, к их вящему недоумению. Именно эти люди, что расселись сейчас вокруг стола у камина, полгода назад возвели Синхила на престол, и теперь беспокоились как за самого короля, так и за судьбу всех тех, во имя чьего блага они и свергли тирана Дерини и восстановили на троне древний род правителей Халдейнов.
Они являли собой довольно разношерстное собрание, и все, кроме одного человека, принадлежали к той же расе магов и чародеев, что и свергнутый Имре.
Райс Турин, молодой Дерини-Целитель, склонил рыжеволосую голову над картой, не слишком понимая тонкостей изображенного на ней.
Джебедия Алькарский, глава рыцарей Ордена святого Михаила и главнокомандующий гвиннедской армией, — если только удастся заставить короля воспользоваться этой армией в нужный момент.
Элистер Келлен, седеющий настоятель Ордена святого Михаила с ледяными глазами, номинальный начальник Джебедии, также Дерини, заложив руки за голову, рассматривал паутину под потолком; откровенно беззаботная поза была предназначена для посторонних глаз и скрывала его напряжение.
Гвейр Арлисский, молодой и прямодушный, единственный среди них представитель расы людей. Наследник огромного состояния, он служил при прежнем режиме и остался при дворе нового короля.
И, конечно, Камбер Мак-Рори, граф Кулдский, Дерини. Со времени Реставрации Халдейнов Камбер почти не постарел, и ни внешность, ни манера поведения не выдавали его возраст. Серебристые волосы не потускнели и по-прежнему блестели в свете факелов и камина, а в уголках ясных глаз почти не добавилось морщинок. В общем, он чувствовал себя не хуже, чем в последние десять лет. Пройдя через все испытания и превратности судьбы, которые выпали ему с тех пор, как было решено вернуть Гвиннеду его законного короля, он стал только тверже и непреклоннее.
Но сейчас Камбер, подобно всем остальным, ощущал смутную тревогу. Ему не хотелось тревожить их, будь то люди или Дерини, однако он был уверен, что нескончаемый ливень снаружи вызван не обычными причинами — и что коварный враг, ускользнувший от них в миг торжества, вдалеке замышляет недоброе; что близок миг, когда они наконец встретятся на поле боя, ибо зимние холода наконец миновали, — но это столкновение несет опасность куда более грозную, чем сталь копий и стрел. Дождь был лишь залогом грядущих бед.
Своими подозрениями насчет погоды он поделился с мягкосердечным отцом Эмрисом, гавриилитским аббатом, — единственным, кто мог сказать наверняка, способны ли Дерини на такое колдовство. Орден святого Гавриила повсюду пользовался заслуженным почетом и уважением, даже у людей, за безупречную дисциплину, почтение к древней мудрости и целительским искусствам.
Но даже отец Эмрис, этот образчик деринийского спокойствия и здравомыслия, сумел предложить лишь способ, каким Камбер мог бы лучше изучить сей вопрос — и способ этот таил немало опасностей. Камбер был знаком с ритуалом, о котором упомянул Эмрис, но не мог заставить себя прибегнуть к нему. Жаль, что не было менее рискованных путей узнать желаемое.
Его привлекло движение за столом, и Камбер вернулся к продолжавшемуся вокруг разговору. Джебедия обсуждал их военную подготовку и, кляня непогоду, двигал по карте значки, обозначавшие королевские отряды. Изуродованные шрамами пальцы двигались с удивительной ловкостью.
— Нет, даже если Джоверт и Торквилл прорвутся, я не вижу способа разместить более пяти-шести тысяч воинов, — говорил он, отвечая на вопрос Райса. — В их число входят все королевские рекруты, михайлинцы и несколько дюжин представителей других военных Орденов. Примерно вдвое больше вооруженных всадников. Пеших и лучников, скажем, пять и две сотни соответственно. Могло быть и больше, но большинство главных дорог затоплено. Многие из тех, на кого мы могли бы рассчитывать, не доберутся вовремя.
Райс кивал, словно действительно понимая важность этих цифр, а Гвейр, слишком хорошо сознававший серьезность положения, внимательно разглядывал сцепленные пальцы.
Камбер подался к столу и развернул карту к себе, чтобы лучше видеть диспозицию.
— Какова наиболее точная оценка сил Эриеллы, Джеб?
— Насколько мы можем судить, в полтора раза больше того, что удалось собрать нам. Вы ведь знаете, ее мать ведь была в родстве с королевским домом Торента, и она умело дергает за эти ниточки. Кроме того, совершенно очевидно, что на востоке от Лендура дождя нет.
— И это значит, — начал Гвейр осторожно, — что если бы нам удалось собрать людей и пробраться через горы…
— Мы могли бы встретить Эриеллу где-нибудь в Истмарке, — закончил Джебедия. — Однако проблема в том, как доставить туда войска.
Гвейр тронул значок на карте.
— А как насчет ваших Порталов? Может, часть людей мы сумеем доставить через них?
Элистер Келлен, михайлинский настоятель, покачал седой головой.
— Мы не решаемся использовать магию открыто, Гвейр. Синхил ясно дал понять, что он думает по этому поводу. Кроме того, необходимые нам пехотинцы почти сплошь люди. После того, как они едва избавились от ярма тирана-Дерини, сомневаюсь, что они захотят вновь иметь дело с магами, пусть даже с самыми благими намерениями.
— В ваших устах это звучит, хм, многозначительно, — пробормотал Гвейр. — Разве в способностях Дерини есть нечто зловещее?
Он произнес эти слова совершенно серьезно, но внезапно сам осознал, насколько в его устах — человека! — странно звучит подобный вопрос, и насколько сильно изменилось его собственное отношение к Дерини за последнее время. Остальные покосились на него с легкой иронией, хотя и по-доброму, и молодой человек зарделся в смущении.
Камбер доброжелательно хохотнул.
— Все в порядке, Гвейр. Многие люди видят наши способности именно в таком свете. А находясь среди людей, которые не доверяют нам, потому что мы — Дерини, и среди Дерини, которые не доверяют нам, потому что мы предпочли королю-Дерини человека, я считаю, нам повезло, что есть и те, кто поддерживает нас.
— А если Синхил так и останется непреклонным, — подхватил Келлен, — эти два народа отдалятся друг от друга еще больше. Одно неверное слово с его стороны, и на рассвете наша армия окажется вдвое меньше, чем была на закате.
Райс нагнулся к столу, взялся за карту и решился вмешаться в разговор.
— Итак, что может быть сделано? Как можно ускорить наши действия? Где наиболее вероятна атака Эриеллы?
Джебедия задумчиво кивнул.
— Элистер и я сошлись на трех местах, Райс, два из которых расположены очень близко друг от друга. Если Сигер примет нашу сторону и предоставит своих рекрутов, мы сможем перекрыть еще одну опасную точку.
Он склонился над картой и снова начал передвигать значки, Камбер перевел взгляд на танцующий огонь, погружаясь в собственные мысли.
Слова Келлена об их короле задели его за живое. Растущее сопротивление Синхила становилось главной проблемой, Камберу все чаще и чаще приходилось становиться свидетелем нерешительности монарха.
Синхил, несмотря на свои сорок с лишним лет, незрелый во многих отношениях, со дня коронации погрузился в мудрствования, все более убеждая себя в том, что его восшествие на престол было ошибкой. Хотя архиепископ и освободил его от обетов, он остался священником и не стал королем. Тень отступничества от лона церкви и священного сана преследовала его в женитьбе и появлении на свет близнецов, продолжателей династии — первого, болезненного и слабого, и его брата, здорового и сильного, но с искалеченной ступней, До гробовой доски несчастья его детей будут безмолвным укором и постоянным напоминанием о прегрешении бывшего священника.
В состоянии своих сыновей Синхил видел гнев небес и карающую руку Господа, наносящего удар по самому дорогому. И все это в наказание за отказ посвятить себя Господу.
И кто же виноват в том, что туманная до поры перспектива его судьбы год назад стала ясной? Разумеется, Камбер. Кто как ни могущественный граф-Дерини заставил Синхила нарушить обеты и сесть на трон? Разве не праведный гнев должен бушевать в груди Синхила? Внешняя лояльность в отношениях с графом Кулдским лишь прикрывала истинное отношение короля к тому, кто отвратил его от возлюбленного Бога. Разве сможет Синхил предать все это забвению?
Камбер отвел взгляд от пламени камина. Из глубины зала к столу приближалась его дочь. Просторная меховая мантия окутывала ее фигуру от подбородка до пят, но не могла скрыть изящества и грации Ивейн. За хозяйкой следовал секретарь, юный Реван, он старался ступать, осторожно и оттого его хромота сделалась более заметна.
Ивейн была встревожена. Когда она наклонилась, чтобы поцеловать отца в щеку, в ее голубых глазах, глядевших из-под густых прядей вьющихся волос, бушевал огонь.
— Как поживает королева? — тихо спросил Камбер и отодвинулся от стола, чтобы не мешать остальным.
Вздохнув, она развернулась, отпустила Ревана, ожидавшего в почтительном отдалении, и проследила, как он захромал через зал к остальным пажам, собравшимся у дальнего камина. Снова склоняясь к уху отца, она нахмурила свой прелестный лоб.
— Ах, отец, она так несчастна. Реван и я провели с ней много часов, но ее невозможно развеселить. Она не должна быть такой равнодушной и подавленной, со дня рождения детей прошел целый месяц. Роды были не тяжелыми, и Райс уверяет, что физически она здорова.