К приходу Мстислава я уже сварила кофе и открыла пачку крекеров. Когда человек ест, с ним намного проще разговаривать.
— Привет! — Славка ввалился в дверь вместе с морозным воздухом и дыхнул на меня алкогольными парами.
— Ты пьян, давай поговорим позже, — липко-потливое чувство страха расползалось мурашками по спине, сзади все громче рычала Луша. Мгновенная догадка больно резанула по нервам:
— Твой брелок?
— Мой, где нашла?
— А где потерял? — выдавить из себя улыбку было почти невозможно. — Кофе будешь? Есть печенье.
— Буду, — красивая и, видимо, очень дорогая дубленка полетела на капот моей “семерки” — ребята собрали её полностью, и я даже уже проехалась на ней метров сто, однако автомеханики обнаружили странный стук и завтра как раз собирались заняться неисправностью., — собаку заткни, раздражает.
— Не могу, не моя. Она пьяных не любит.
— А ты? Ты любишь?
— Слава, давай ты сядешь, кофеину примешь, и мы поговорим. Сейчас я поднимусь за кофе, а ты просто отдышись, хорошо?
“Если поворачиваешься к подонку спиной, — любил повторять Михай на тренировках, — либо очень быстро беги, либо приготовься к нападению”.
— Зачем убегала — Мстислав согнулся за спиной, обхватив ладонями подлокотники резного стула. — Тебе же русским языком объяснили.
— Ничего мне не объяснили, на нас с Лешаком разбойники по дороге напали. Кликуша, говорят, айда с нами!
Славка выдвинулся вперед, уложив подбородок на мое плечо.
— Так и сказали?
— Ну, примерно. Мстиславова кликуша, сказали.
Годинович выпрямился и отошел.
— Серьезные мужики, кстати, видел бы ты какие у них топоры.
— Они тебя тронули?
— Нет, дядя Лешак стал… ну, как бы… короче, я убежала.
Мстислав вновь подошел и сел рядом, обняв мои колени и положив на них голову.
Красивый мужик, ничего не скажешь. Наверное, в какой-нибудь другой жизни я бы клюнула на такого властного и самодостаточного товарища с телом бойца ММА.
— Жень, а ты ещё что-нибудь видела? В голове своей. Или кого-нибудь?
Я взъерошила Славкины волосы:
— Тебя видела. Как ты бежишь с волками ко мне. Страшный, раздетый, с ножом. Бррр.
— Правда?
— Угу. И как ты не мерзнешь? Слав, ты оборотень?
Серые глаза спокойно, без испуга смотрели снизу вверх:
— Да.
— А как это произошло? Ну, как ты стал… о, боже! Не знаю, как спросить.
Слегка куснув через несколько слоёв ткани мою коленку, Мстислав вздохнул:
— Знаешь, поначалу вроде всё нормально было, а потом я белку увидел. Такую смешную, облезлую, не как на картинке. Смотрю и думаю: вот бы её съесть.
— Да ладно!
— Клянусь! Сначала испугался, а потом ломать начало, как при гриппе, когда температура высокая. Ну и вот.
— Что вот?
— Я тебя всегда найду, Женька, — сменил неожиданно тему Слава, — везде след твой учую. И тех, кто рядом с тобой наперечет знаю. Всех. Даже тех, что мимо проходил.
— И что? Мало ли, я тебе не жена, а подруга по несчастью, можно сказать. К чему сцены устраивать? А драки? Зачем вы с Волче дрались тогда?
— Когда ты меня горшком по голове приложила?
— Да.
— Территория маленькая, Женечка, двум стаям здесь не бывать.
— Волче тоже…
— Оборотень? А ты У Марьи спроси. Заодно и про Кощея выведай.
— Какого Кощея? — округлила я глаза в притворном удивлении.
— Бессмертного, Женечка! Возможно ты не знала, но у волков, — Мстислав вел ладони к моему животу, задирая и комкая юбки, — чутьё отличное на человеческие чувства. — он привстал. — Страх, радость, вожделение, отвращение. Даже ложь чуют. — рывок — и мои колени разведены в стороны. — Вот сейчас, например, что ты ощущаешь?
Не обращая внимания на заходящую всё дальше ласку, я фыркнула:
— Ничего. Меня таким фокусами не купишь, милый. — с силой сдвинула ноги, зажав между бедрами мужские руки. — Особенно, когда я не хочу.
Замычавший разочарованно Мстислав протянул:
— Слушай, ну чего ты ломаешься? Я ведь не насильник.
— Раз не насильник, тогда уважай и мои желания тоже, лады? — я встала и отошла подальше.
— Лады! — протянул кавалер. — Пойду-ка сниму напряжение. А ты поешь. Голодная, наверное.
Я успела обернуться до того, как мужские руки сомкнулись на моей талии.
— Осторожнее, кофе горячий! Обожгу!
— А мне пофиг! — Славик теснил к столу. — Ты мне и так всё внутри сожгла, ведьма проклятая! Чего ты в нём нашла, а? Он же нищий, у него даже дома нет, живёт в этой, — гость с силой пнул табуретку, тут же с грохотом упавшую на пол, — собачьей конуре.
— Я не буду с тобой разговаривать в таком тоне, Слава. Отойди и успокойся.
— Не могу я рядом с тобой спокойным быть, — гость перехватил мою руку с кофейником и с силой опустил на стол, заставив разжать ладонь. — А как подумаю, что он тебя …
— Ты делаешь мне больно, — как можно спокойнее произнесла я, прикидывая, смогу ли ударить коленом этому зарвавшемуся нахалу в пах, или лучше заехать ему в кадык кулаком, — в последний раз прошу: успокойся и сядь!
Головная боль усиливалась. Помимо опасной игры с Мстиславом меня очень заботила Марья Моревна. Она ведь обманула, говорила, что не доеду. А я доехала. Почему? Или нет у княжеской дочки дара видеть будущее во всей полноте?
Мимо моей горницы по коридору пробежала женщина, громко причитавшая: “Забьёт, забьёт девку!”, можно было не сомневаться, каким образом Мстислав снимал напряжение, и стало так погано на душе, что я решительно накинула шубу и пошла искать зарвавшегося хозяина. Нашла быстро: у большого амбара кучковались несколько служанок, закусывающих в молчаливом отчаянии кулаки и кончики головных платков. Завидев меня, они разошлись в стороны, тем не менее, остановившись так, чтобы наблюдать за происходящим.
Женские вскрики, переходящие в короткие всхлипы, остановить можно было только одним способом, и я потянула большую створку двери на себя.
Мне приходилось бывать в таких ситуациях несколько раз, и всегда удавалось отбиться, но сейчас, и я это чувствовала, всё было по-другому. Страшнее. Мишка гоняет шары в клубе, и прийти на помощь не успеет. Но к моему удивлению, Славик отошёл от меня, поднял упавшую табуретку и сел, сложив руки на коленях.
— Ты права, нужно успокоиться. Прости, я голову теряю от одного твоего запаха.
— Это я у тебя должна просить прощения, наверное. Ты мне нравился, правда. Ты очень привлекательный мужчина. Сильный, уверенный, харизматичный. К таким девушки тянутся, и ты свою половинку обязательно найдешь, Слав. Но Егор — это совсем другое. Я не могу объяснить даже, мне с ним очень хорошо и …, — договорить я не успела.
Одним прыжком Мстислав подскочил и, завернув мне руки за спину и навалившись всем телом, прижимая к столу, принялся целовать шею и лицо:
— Хорошо? Хорошо? С ним? Я сделаю тебе хорошо! Ты еще добавки просить будешь, сука!
Я брыкалась и пыталась отворачиваться, но хватка у насильника была железной. Вся эта гора мускулов и ярости давила, пытаясь унизить и сломать,
— Нет! — кричала я, — Не смей, сволочь!
Но мое сопротивление только раззадоривало негодяя.
— Слава, девочку оставь в покое! — смотреть на происходящее не было ни сил, ни желания. — Выходи.
Распаленный мужчина возможно, ответил бы мне или даже ударил, но тут по двору с криком: “Княжич! Княжич едет!” пробежал, поскальзываясь на утоптанном снегу, мальчишка в большой не по размеру шапке.
Плачущая девушка была грубо откинута в сторону, и Мстислав направился к выходу — встречать дорогого гостя, не удостоив меня даже мимолетным взглядом.
Я обернулась: верхом на красивом коне серого цвета навстречу Славику ехал герой моих снов.
Пшеничные усы шевельнулись — Иван улыбался, но не редкое мужское обаяние сего сказочного персонажа лишило меня речи. Позади Марьиного супруга на вороной лошади ехал Золик. Ну, то есть человеческое воплощение моего ручного ворона. Одетый во всё темное молодой человек лихо подмигнул мне, слегка растянул губы в улыбке и тут же отвернулся.
Второй сопровождающий впечатлил мало, разве что большие светлые глаза слегка навыкате могли бы пробить брешь в девичьем сердце. Третий приближённый княжича Ивана выглядел куда внушительнее остальных. Только портили мощную фигуру сильно покатые плечи, а вполне приятное лицо с крупным носом — нахмуренные густые брови. Остальная свита дорогого гостя держалась на расстоянии от авангарда.
Кони шагали прямо на Мстислава, заставляя его пятиться к злополучному амбару. Наконец Иван прекратил сомнительную молодецкую забаву и, легко спрыгнув с лошади, расстегнул ворот богатого одеяния.
— Так-то ты, купчишка чужеземный, княжеского сына встречаешь? Где ковш с медовухой?
Позади меня внезапно началось активное движение. Без всяких указаний челядь неслась в терем накрывать столы.
Очень низко, порочертив пальцами по снегу, нагнулся Мстислав, приветствуя гостя. Но я была уверена, что в серых глазах плещется ненависть. Не привык Годинович поясные поклоны отбивать. Спохватившись и во избежание неприятностей, склонила голову и я.
— По своей ли воле примолкла, девица? — Иван шагал ко мне с приклеившейся к лицу улыбкой, — Не было ли ущербу тебе? По добру ли встретили, по здорову ли приветили?
— Эм…, нормально всё, — я растерялась, не зная, как обращаться к высокопоставленной особе, но решила не мудрить, — Иван-княжич!
— Давненько не бывал я в этом краю. Всё ли нынче спокойно?
— Тихо, как и водится. — без подобострастия, но и без вызова в голосе доложил Мстислав. — Разбойнички вот пошаливать стали, ну да на разбойничью дубину у нас две своих найдутся, княжич!
Совершенно забыв о моем существовании, Иван без приглашения последовал к терему, а его товарищи следом. Проходящий мимо Золик чуть качнулся в мою сторону:
— Не боись, чернявая, в обиду не дадим!
Мстислав дёрнул за рукав, притормаживая:
— За стол с мужчинами не садись, не положено. Если позовут — молчи и глаз не поднимай. Дурной у княжича характер, психика нестабильная.
— У тебя зато железобетонная! — освободилась я от хватки Славика. — Разберусь и без твоего участия.
— Я тоже! — парировал Годинович, намекая на сцену в амбаре.
Не знаю, каким чудом, но в главной комнате терема был накрыт впечатляющий стол. Можно было бы усомниться в свежести некоторых блюд, потому что за такое короткое время нельзя зажарить десяток куриц, но запах от яств шел аппетитный, глаза у слуг сияли кристальной честностью, да и морозная погода способствовала долгому хранению еды.
Я стояла вместе со служанками, которые чуть уважительнее стали смотреть на меня, и, чувствуя пилив желудочного сока, с завистью следила, как несколько здоровых мужиков уничтожали мясо и хмельные напитки.
Наблюдать за Иваном было очень интересно, вряд ли он в полной мере осознавал, какой мощной харизмой обладает, и я хорошо понимала Марью — ради такого сердечного дружка не грех сшельмовать и поддаться в честном бою. Надменный взгляд можно было и простить — княжич всё ж таки. Однако девушки, что с тихими смешками обменивались впечатлениями, смотрели не на него, а на моего Золика. Пришлось абстрагироваться и оценить ворона свежим сторонним взглядом. Смуглый, тонкокостный, с густой гривой чёрных волос, молодой гость говорил мало, смеялся и того реже, но на фоне всех остальных выглядел загадочным восточным принцем. Утончённым, далёким, притягательным. Вот тебе и Золик!
Устав глотать слюну, я спустилась вниз и отправилась на кухню, выпрашивать себе обед.
Потом, прислонившись к горячему печному боку и поставив миску с куриными крыльями на колени, было удобно ругаться на чёртову жизнь, чёртову “семёрку", чёртовых мужиков и смачно слизывать жёлтый жир с пальцев. Подрастеряла я манеры, чего уж.
— Ты с нами поедешь али как? — тихонько на ушко спросил Золик. — Словечко молви, и сразу домчим.
— Неа, — вкус у мяса был божественный, — третий раз я уже не переживу. У Мстислава понятнее как-то, проще. А а в вашей избушке свои погремушки, не разберешь кто хороший, кто плохой. Да и домой хочу. А Мстислав обещал помочь.
— Сызнова опоит он тебя.
— Не опоит. Я теперь учёная. А ты что, Иванов слуга?
— Зять.
Интересное открытие.
— О как!
— Сестры княжича муж. Ворон Воронович
— Ты же как бы… птица, извиняюсь за мой французский. — совершенно некстати я представила, как Золик в человеческом обличии сидит на большом гнезде и отогревает попой крупные рябоватые яйца. — тоже белку съесть захотелось?
— Белку? — смуглое лицо оказалось совсем близко — Золик уселся рядом на пол. — Бельчат люблю и зайчат.
— Одни оборотни кругом! — со вздохом отставила я миску в сторону. — А те двое кто?
— Сокол Соколович и Орёл Орлович.
— Тоже зятья?
— Старших сестёр мужья.
— Высокие отношения. А чего тогда ты трёшься возле меня постоянно. Любишь жену-то?
Воронович не ответил.
— Понятно. Значит, Иван к Марье едет. Хоть кому-то счастье.
— Утром тронемся, надумаешь — выходи.
— Спасибо, Золик.
Огромным усилием воли я заставила себя перестать шевелиться и как можно ласковее произнести:
— Я сама, отпусти, ты делаешь больно, не хочу так. Слава, давай я сама.
Уловка, казалось, сработала, объятия разомкнулись, и я потянула за ворот свитера, показывая, что собираюсь его снять. Тяжелое дыхание возбужденного мужчины глухими ударами отдавалась в висках. Мгновенно схватив кофеварку, я плеснула в лицо Мстислава её горячее содержимое и резко стартанула с места. Мужчина взвыл от боли, и я даже уже воспряла духом, подбегая к дверному проему, но радоваться было рано. Меня с силой схватили за волосы и отшвырнули к стене. Теперь Мстислав ничего не говорил и не оставлял шансов на спасение. Покрасневшее лицо его уже нельзя было назвать человеческим. Приподнялись губы, обнажая клыки, что были чуть длиннее остальных зубов, руки безжалостно рвали мою одежду и били, куда придётся. Он царапал меня и кусал, как самое настоящее животное, а я кричала, понимая, что никто не услышит — мастерская стояла на отшибе.
Не знаю, как раненая Луша сумела подняться на второй этаж. Не представляю, как собака нашла в себе силы на прыжок, но когда ее крепкие челюсти сомкнулись на лодыжке насильника, он заорал матом и отпустил меня. Теперь вся его ярость обрушилась на бедную Лушу, пока я отползала к лестнице и пыталась встать, Мстислав ухватил собаку за шею и, преодолевая слабеющее, но яростное сопротивление сильного животного, принялся душить. В этом момент я перестала думать о себе. Бегом, перелетая по три ступеньки, неслась вниз, где на крюках висели инструменты, секунду помедлила, а потом сорвала со стены большой газовый ключ.
Хмурое утро было под стать моему настроению. Иван со товарищи забирался на коней, Золик оглядывался ежеминутно. И я разрывалась на части, уже не осознавая, что хорошо, что плохо. Кавалькада вскоре двинулась со двора, а я тяжело вздохнула.
— Думал, с ними уедешь, — Мстислав стоял рядом и потирал пальцами лоб. — Башка трещит.
— Пить меньше надо. Ты мне так и не рассказал про Кощея. Он тебе зачем?
— Он нам зачем, если ты всё еще готова искать способ вернуться.
— Так вроде бы в сказках он редкостный злыдень да и убивают его в конце обычно.
— Он волшебник, маг, чародей — Гендальф, короче, только со знаком минус.
— Саруман что ли?
— Хуже.
Удар пришелся Славику по плечу, хотя метила я в голову. Хрипящая Луша скатилась с его колен на пол. Но я уже кричала в трубку, не спуская глаз с поднимающегося на ноги мужчины:
— Да, быстрее, он убьёт меня, да! Спортивная двадцать!
— Су-у-у-ка!
— Не подходи! — я не сбросила звонок в надежде, что техника запишет всё, что этот нелюдь скажет мне, а оператор поторопит наряд полиции.
— Сука, все вы суки. — мерзавец держался за плечо, — Чего тебе нужно а? Хочешь брюликов? Будут тебе брюлики, хочешь шмотки из Италии? Будут шмотки! Так нет, ты в койку к Егору. Что у него есть, чего нету меня? А? И почему он не сдох, ублюдок контуженный! Ну, ничего, первый раз не прибил, во второй раз добью, но он тебя больше не тронет, слышишь, сука? Моих баб никто не смеет трогать. Не бросают меня, Женечка, как мусор, поняла?
Я отходила спиной к лестнице, спускалась, моля небо, чтобы не споткнуться. Мстислав наступал, но страха уже не было. Теперь мне хотелось самой вгрызться в его поганое горло и заставить захлебнуться в крови.
— Ты только представь, как мы будем хорошо жить, ну? Я на руках тебя носить буду, клянусь! Приворожила ты меня, Женька. Присушила.
Мы дошли почти до первого этажа, когда Мстиславу надело уговаривать и он снова кинулся вперёд. Газовый ключ в этот раз попал по колену.