Арочные своды поддерживали довольно низкий потолок подземелья, посередине которого располагался огромный котёл, установленный на кованную подставку, закопченную до угольной черноты. Неодолимая сила мешала мне взглянуть на женщину, медленно помешивающую кипящее варево. Пар уплывал влево — струился призрачной речкой в небольшой отверстие, зияющее в стене каменной кладки. Несколько масляных ламп освещали помещение, рождая странные пугающие тени, у дальней стены громко журчала вода — выбиваясь прямо между камней, стекая по медному жёлобу, она падала большую бочку. Я знала, нет, физически чувствовала, что хозяйка подземелья внимательно наблюдает за мной, но не позволяет поднять на себя глаз. Что за чёрт?
— Не лютуй, Моревна! Сыщи-ка мне от грудной хвори какую травку. Дочка?
Женщина обернулась к Лешаку, и ее чары — неужели я в это верю? — ослабли. Теперь можно было беспрепятственно рассмотреть эту самую Моревну.
На вид ей было максимум лет двадцать пять. Сказать, что была красива, — ничего не сказать: ослепительная неземная внешность молодой женщины даже меня на минуту лишила речи. Высокая, статная; в головном уборе, похожем на медицинскую шапочку, только из грубого неотбелённого полотна, в серой юбке и белой блузе, украшенной богатой красно-черной вышивкой. Какой-то несуразный рябой передник был больше похож на деревенский тканый половик, но смотрелся весьма органично. Кто им шьёт такие костюмы, интересно? Это же настоящая ручная работа!
По-хозяйски шаря руками на полке с разномастными глиняными горшочками и крынками, Лешак продолжал отвлекать разговором предмет моего изучения:
— Нонче все травушки докончил. Волче… — тут он на пару секунд замолчал, опасаясь, видимо, сказать что-то лишнее, — прихворал маленечко.
— Бери, дядька, всё что спонадобится. — Моревна перевела насмешливый взгляд на меня.
Лучистые глаза нереального синего цвета глаза, гармонично сочетающиеся с идеальными к моей белой зависти бровями, были опушены густыми длинными ресницами. Казалось, что дамочка переусердствовала с тушью, но присмотревшись внимательнее, я поняла, что ошибаюсь. Нежная, почти прозрачная как немецкий фарфор кожа, классический овал лица, трогательные кудряшки, выбившиеся на висках из-под шапочки. Красавица повела плечами, и за спиной чуть взметнулась от движения толстая пшеничная коса, достающая чуть ли не до колен.
Девице только кокошника да сарафана не хватало, и можно смело выступать в сольных партиях на концертах ансамбля “Берёзка”.
— Глянусь я тебе, чернобровая? — обратилась ко мне Моревна, — Али ты изъян во мне какой пытаешь?
— Нет, что вы, просто залюбовалась немного, — Золик на плече беспокойно переступил с лапки на лапку.
— То-то же! — отчего-то улыбнулась красавица и повернулась к котлу. — Так с чем пожаловали? Неужто из-за хворобы твоей, дядька? Не то батюшка мой подсылает вестников?
Лешак испуганно и энергично завертел головой:
— Что ты! Да и не якшался я с ним с прошлой зимы. Вишь-ка, девица к нам приблудилась. Не простая девица, да ты и сама видишь.
— Вижу! — Моревна с силой плюнула в котёл, и он в мгновение ока перестал кипеть, даже пар пропал. — Про полонника моего не сказывал ей?
— Да усохни глотка, нет!
— Смотри, дядька, беды не миновать!
— Слушайте, а можно вот без ваших этих заморочек, а? Ну реально надоело уже. Да перестань ты! — прикрикнула я на ворона, разволновавшегося и щипающего меня за щеку.
— Цка! — произнесённый хозяйкой подземелья звук мне услышался именно так.
В следующее мгновение ворон сорвался с плеча и полетел на зов странной женщины, приземлился на край деревянного стола.
— ЗолУшка, чёрная головушка, в золе порылся, золой покрылся, дай мне пёрышко, позову вёдрышко! — напевно проговорила Моревна, чуть наклонившись в сторону птицы и простирая над ней свои руки.
Ворон стал как-то неуловимо деформироваться — раздуваться, угловато кособочиться; голова его странно дёргалась, пока Золик не превратился в невероятных размеров шар, который лопнул, подняв облако чёрного тумана.
— Э! — только и смогла произнести я, — Это моя птица!
В полной тишине туман превращался в крупные хлопья, оседающие на пол. На краю стола сидел молодой человек, одетый во всё черное. Голова его двигалась точно так же, как до этого у Золика.
— Фокус, конечно, удался, — поборов первый шок пробормотала я, — но птицу всё ж таки верните!
И тут невесть откуда взявшийся статист прокричал голосом ворона и с улыбкой посмотрел на меня. Земля покачнулась под ногами.
— Вот только не нужно говорить, что ты Золик! — я пятилась назад, ощущая как нарастает звон ушах. — Не поверю.
— А вот на-ко то тебе! — Моревна протянула руку, и прямо из ее ладони начал появляться росток, потом два листочка, потом крошечный бутон, и вот уже ярко-желтый цветок расправил круглые лепесточки. — Лови!
Цветок медленно летел прямо ко мне, инстинктивно поймала его, но он превратился в крошечную серую птичку, которую я с криком выпустила из рук.
— Боязливая… — Моревна в три шага очутилась рядом.
Её глаза втягивали в себя, подчиняли, и я, не сопротивляясь, склонила голову, на которую легла ладонь, почти сразу же взметнувшаяся вверх как от ожога.
— Вона кто ты! — взгляд синих очей стал мягче и уважительнее? — Подобру-поздорову быть-поживать тебе, девица. Верно ты подметил, дядька Лешак, кликуша она. Знатная кликуша. Ей пока гордыня глаза застит, но погоди чуточек, увидит… — Моревна утерла лицо рукавом, будто только что протащила на себе неподъёмный груз.
— Сама ты… кликуша! — неприятное слово резануло по самолюбию. — Нормальная я.
Тут ко мне подскочил Золик,
— Не гневись, девица, Марья Моревна и сама кликать умеет. По большой надобности.
— А ты что умеешь? На женских плечах ездить? И как тебе? Ты вообще кто? Оборотень? — вот сейчас у меня начнётся истерика, я уже чувствовала, как дрожат руки.
— Тянет её оборотный мир, дядька. — Моревна подхватила со стола большую деревянную ложку и неглубокую плошку. — Тянет-потянет, да утянуть не может. Уходите, пора! — женщина зачерпнула, вылила в посуду варево и принялась пить его большими глотками.
Я обернулась на звук хлопающих крыльев — Золик снова уселся на плечо, а в спину уже толкал Лешак.
— Ступай, ступай, негоже нам тут быть.
Мы быстро пошли к выходу, но я обернулась, чтобы со страхом заметить, как закатились синее глаза и криво изогнулись руки Марьи Моревны.
— Ведует, — снова подтолкнул вперёд дядька. — Негоже!
Теперь коридор поднимался в горку, идти стало сложнее.
— Почему она меня кликушей назвала?
— Кликуша и есть! Марьюшка ведает.
— И что я там должна сделать, увидеть? Что?
— А что увидишь, то и ладно. Кликуши за день-за ночь заглядывают, стращают нуащивают. Была у нас степнячка-кликуша. Все бывалоче выйдет на опушку лесную, перстом ткнёт — тут, говорит пожгите, а тут оставьте! Иной хозяин пожалеет да и пожжёт лесок, где не надобно было. Распашет пашенку, а она не родит, вот как бывало-то.
— Погоди, так это будущее что ли мне видеть нужно?
— Что станется.
— Прикольно! И как это случается?
— А тут уж как сдеется, девонька. Иные захворают иные притонут, да и выплывут.
— Нет уж, тонуть я не стану… — Золик переступил на плече, больно царапнув когтем кожу, и я щелкнула его по клюву. — А ты вообще не рыпайся!
— Не забижай Золика, тебе охрана он и помощник. Скоро, скоро сгодится. Не забижай….
В доме Лешака было тихо: волки ушли на улицу, растопленная печка остывала, а у стены в обнимку спали Волче и Малуша. Я чуть дольше, чем следовало, засмотрелась на сладкую парочку и натолкнулась на ответный взгляд Волче.
— Егор! — крикнул Славик во всю мощь лёгких.
Эхо прокатилось по полутемной мастерской и вернулось к нам тихим отзвуком.
— Тут раньше совхозный ремонтный цех был, пацаны подсуетились, выкупили. Бизнес теперь у них. — мой спутник провел пальцами по висящим на стене корзинам со всякой металлической мелочью. — Смотри какой порядок! Как в аптеке… Егор!
Где-то в недрах этого странноватого здания послышался шум, и минут через пять из-за обитой деревом двери сначала показался большой ящик с инструментами, а потом молодой рослый мужчина в черной джинсовой крутке, служащей, как видно, спецодеждой настоящего авторемонтника. Его было трудно разглядеть в полутьме, а свет включать хозяин не торопился. Подошел к большому пристенному столу, поместил на него свою поклажу и, не оборачиваясь к нам, щёлкнул выключателем длинного и узкого светильника, подвешенного над рабочей поверхностью.
— Не ори — не дома! — произнес приятный голос, и я почти неосознанно закончила любимую папкину фразу:
— И дома не ори…
Мужчина резко обернулся, мы зацепились друг за друга глазами и долго не могли отвести взглядов, несмотря на то, что Славка что-то говорил, активно жестикулируя.
Синие глаза, опушённые темными, очень густыми ресницами, чуть скошенный вправо чьим-то мощным ударом нос, прямые тёмные брови — ничего особенного, но каждая черточка этого лица впечатывалась в сознание; даже забавные русые кудряшки, выглядывающие из-под надетой козырьком назад бейсболки, волновали так сильно, будто я стою на школьной дискотеке, а меня приглашает самый красивый старшеклассник.
— Евгения, — я первой протянула руку, хотя даже не осознавала, что стою в двух метрах от человека, — можно просто Женя.
Повисла пауза, во время которой Славик, уставившийся на мою руку, замолчал на полуслове и больше не делал попыток заговорить.
Мужчина напротив оторвался от стола, и с каждым его шагом сердце билось всё быстрее, разгоняясь до лишающего дыхания ритма.
— Егор, — он принял в свою ладонь мою, как будто сотни раз до этого мы совершали именно это движение, — можно просто… Егор.
Новый знакомец улыбнулся, и мои колени противно ослабли. Зато пришел в себя мой настырный кавалер.
— Мы тут это, — откашлялся бизнесмен Славик, — машинку тебе посмотреть бы.
— Я машин не видел что ли? — Егор не спускал с меня глаз. — Конкретизируй запрос.
— Ну, там всё конкретизировать нужно — нервно хохотнул мой спутник. — Жень, чего молчишь, давай обрисуй все проблемы и пойдём, ребята ждут уже.
Я… — голос прозвучал сипло, в пересохшем горле не хватало влаги, — а можно попить?
— Можно, — мы, наконец, расцепили руки, и автомастер удалился в подсобку.
— Ты не говорила, что знаешь его. Старая любовь что ли?
— Нет. — я с трудом сглотнула, — первый раз вижу.
— М-да? А кажется, что встретились после долгой разлуки — недовольно протянул Слава.
Но его реплика сталась без ответа. Мне впервые пришлось пережить такое состояние, и сейчас я прислушивалась к своему выбитому из колеи организму. Что это было? Экстрасенсорика какая-то что ли?
Отворилась дверь, и Егор кивнул на бутылку в своих руках.
— “Байкал” свежий. Будешь?
— Буду! — я любила этот напиток, хотя мой тренер уверял, что “этой гадостью убиваешь себе поджелудочную”.
Наверное, и яд приняла бы из рук этого мужика. Гормоны. Точно! Нужно провериться, сходить к гинекологу, эндокринологу. Крыша едет. Или как там еще говорят? Часики тикают. Тик-так…
— Спасибо — пузырики газа знакомо защекотали в носу. — Вкусно. Нужно проверить электрику, свечи и правое переднее колесо. Не знаю чем, но оно меня раздражает.
— Интересная формулировка, — усмехнулся мастер. — Посмотрю. Как срочно нужно?
— Не к спеху, — взял на себя инициативу Слава, — она тут еще побудет, да? — он приобнял меня за плечи. Обозначает территорию, самец.
— Желательно побыстрее. Хочу иметь под рукой исправный автомобиль. Он отцовский.
— Ну, тогда показывай свою карету, царевна!
На улице падал снег, серое тяжёлое небо нависала так низко, что, казалось, держится оно на столбах линии электропередач, идущих чередой мимо мастерской.
Егор деловито протянул ладонь, и я не сразу поняла, чего он хочет.
— Ключи.
— А, сейчас!
И снова касание вызвало странный отклик, мы обжигались друг о друга, и я знала, что Егор чувствовал то же самое. Пора бежать отсюда, иначе воздержание сыграет со мной нехорошую шутку.
— Идём, — крикнула я Славику через плечо, — прогуляемся немного, — и сунула руки в карманы полушубка, давая понять, что брать под локоть ухажера не намерена.
— Как прикажете, моя госпожа, — немого расстроенно протянул он.
До деревенского клуба мы шли молча. Понятно, что спутнику моему есть, на что обижаться, но думы мои были далеко: мысленно я запускала пальцы в русые кудри и растворялась в синих глазах.
Утро началось неспешно, Лешак уже приготовил кашу и очередной узвар, Малуша подметала пол, Волче сидел на своем месте, настругивая лучинки, и только я лежала на печи, никак не участвуя в общественной жизни.
— Доброе утро! — бодро поприветствовала я всех присутствующих, неуклюже слезла вниз.
— Хвороба прошла ли? — с улыбкой поинтересовался дядька Лешак.
— Да, — я и вправду чувствовала себя отлично, — спасибо!
— Загостившим до родного порогу в дорогу, — проворчала Малуша так, чтобы я непременно услышала, и остановилась рядом со своим раненым любовником с полынной метелкой наперевес.
— С радостью, только отвезите! Я уже насмотрелась на фокусы и шоу с дрессировкой диких животных. Сыта по горло вашим гостеприимством. Хочу в нормальную жизнь с электричеством, ванной и туалетом. И мяса хочу!
Такое ощущение, что из всей тирады Лешак услышал лишь слово мясо.
— Дак вот Волче окрепнет, ужо он нам мяска добудет.
— Ну, судя по ночным вздохам, Волче окреп достаточно, чтобы совершать интенсивные движения, — и отчего этот факт меня так бесит? — Пусть у волков своих попросит, путь принесут.
Лешак усмехнулся и почесал затылок.
— А и вправду…
— Егор, здравствуйте! — крикнула я в чернеющий провал открытой железной двери мастерской. Послышался странный шум, и на меня вылетел большой волк.
Умом я понимала, что близость огромного лесного массива может стать причиной появления диких зверей в деревне, но на этом-то был надет красный ошейник с серебряной бляшкой, на которой было, похоже, выбито имя. Волк был худой, рыжевато-серый, и не особо агрессивный. Он изучал меня янтарными глазами и не предпринимал попыток как-то отогнать или напугать. Бежать не имело смысла — догонит и укусит чего доброго.
— Слушай, пёсик, позови Егора, если тебя не затруднит. — волк наклонил голову. — Пожалуйста! — зачем-то просительно добавила я.
— Луша, ко мне! — резкий приказ заставил вздрогнуть.
Из мастерской появился Егор, и волк прильнул к его левой ноге.
— Напугала?
— Честно? Очень! Такого зверя на цепи держать нужно, а если ваш волк на ребенка нападёт?
Мастер помрачнел, и теплый огонёк в его глазах тут же померк.
— Это волкособ.
— Какая разница!
— Вот сюда взгляните, — палец в грязной рабочей перчатке указал на большую металлическую табличку с надписью “Осторожно, злая собака!”, которую я в прошлый раз не заметила. — Когда один работаю, Луша меня охраняет. Всякие здесь ходят. В десяти километрах колония.
— Ну и что?
— Ничего. Вы на часы смотрели?
И тут до меня дошло, что на часах было ровно семь ноль пять утра воскресенья. Зачем я так рано встала, припёрлась сюда ни свет ни заря как дура?
— Простите. Надеюсь, не разбудила?
— Нет, встал давно и уже работаю. Старая армейская привычка.
— Служили?
— Контракт.
— Ого… В автомобильных войсках?
Егор помолчал, а я не стала уточнять.
— Так что так рано-то? Машина срочно понадобилась?
— Ну… да…
— Не получится.
— Почему?
— Заходите, — пригласил мастер, прошёл вперёд и щёлкнул выключателем.
Прямо передо мной в свете больших ламп красовалась отцовская “семерка” в состоянии полного разбора. Распахнутые двери, открытый капот, отсутствие колёс.
— Ой, как здорово! — вырвалось, но я тут же прикусила язык.
— Я почему-то знал, что вы оцените, — Егор стоял за спиной, волчица пробежала дальше и легла на старый полосатый матрас, детский, судя по размеру.
— И сколько понадобится времени, чтобы собрать всё заново, — как глупо было так радостно реагировать на новую причину задержаться в Кленовом стане на подольше.
— Неделя. Но за доплату уложусь в три-четыре дня.
— Знаете, у меня немного напряжённо с финансами, — соврала я, — давайте по обычному тарифу и за неделю?
— Как скажете, хозяйка, — теперь он стоял совсем близко.
— Вот и отлично! — преувеличенно бодро ответила я. — Пойду?
— Идите…
— Тогда до встречи?
— До встречи…
— Я пошла…
Он стянул с моей головы шапку и уткнулся губами в затылок. Секунду, две, три, бесконечность мы стояли вот так. Я — ошарашенная ощущением, что всё это уже проживала, и встреча наша не случайна. А потом Егор развернул к себе и поцеловал. И не было в мире слаще ничего, чем это дыхание, это тёплое касание, шершавая нежность пальцев на моей щеке…
Но чудо закончилось внезапно, как и началось.
— Простите, — Егор отступал назад, прикрыв ладонью глаза, словно я была раздета и он случайно увидел меня голой, — не знаю как это… Я должен был проверить…
— Д-да, я понимаю, — сдавленно прошептала ничего не понимающая я, подбежала, выхватила шапку и выскочила на улицу, хватая ртом обжигающе холодный воздух.
— Вот ты где! Чего так рано встала…Что с тобой? — Славик нахмурил брови и стал убирать растрепавшиеся волосы с моего лица. — Что?
— Сам посмотри, что он с моей машиной сделал, — второй раз за утро соврала я и побежала к дому, не оглядываясь, не вдумываясь, запретив себе анализировать произошедшее.