Теперь девушка выглядела настороженно. Полистав паспорт и трудовую, она вернула ее обратно.
— Вообще-то я долго не могу разговаривать, — сказала она, — мне уходить через полчаса, а я еще и половины не сделала.
— Вы сюда каждый день приходите?
— Кроме воскресенья.
— А сегодня? До двенадцати?
— Может, придется на полчаса задержаться… А эти вопросы, они как-то связаны с вашей работой? Кто-то попал в больницу?
Катя набрала полную грудь воздуха. За спиной девушки высилось большое овальное зеркало. Стоило заглянуть в него, как внутренний голос тихо шепнул в подсознании:
"Ты сошла с ума. Какая досада".
— Вы знаете человека по имени Кирилл?
— Кирилл? — девушка моргнула, — Долгачев? Так это с ним проблемы? Месяца два его не видела. Говорили, что он укатил в Финляндию до апреля. У него там девушка…
— Может быть, вы еще знаете Кириллов? Других?
— Наверное, нет. В школе был один, но его-то я уж точно тысячу лет не видела. Даже не знаю, где он сейчас.
— И все? Других не знаете?
Девушка отхлебнула кофе и отодвинула ноутбук в сторону, так, чтобы видеть Катю целиком.
— Если вы знаете какого-то Кирилла, которого должна знать и я, то хотя бы скажите, кто это, — попросила она.
— Он с юга. Из Армавира. Работал в налоговой, а потом бросил все и отправился к вам сюда, по дороге останавливаясь в городах и записывая рассказы разных людей, чтобы потом написать о них книгу. У него болезнь глаз, из-за чего он хорошо видит ночью, но совершенно не переносит солнечного, да и вообще яркого света. Это нервное. Он ищет вас. Вернее, он знает о вас очень много и утверждает, что вы тоже о нем знаете…
По мере того, как Катя говорила, лицо девушки вытягивалось от удивления. Взяв кружку, она залпом выпила кофе и вытерла салфеткой губы.
— Болезнь глаз?
— Да. Обычно в легкой форме проявляется у людей, которые вынуждены постоянно сидеть перед компьютерами. Более тяжелая форма возникает от нервов… если сильно нервничать…
— Но этого же не может быть, — сказала девушка.
— Мы с вами об одном и том же говорим? — насторожилась Катя.
— У него красивые голубые глаза… — пробормотала девушка.
И Катя осеклась. Девушка спросила:
— Он… этот парень… откуда вы о нем знаете?
— А что с ним? Вам что-то известно?
Девушка кивнула. Потом еще раз. Взгляд ее растерянно блуждал по поверхности стола, словно безуспешно пытался за что-нибудь зацепиться. Она провела длинным ногтем по клавиатуре ноутбука.
— Да, — сказала Аня, — это парень из моих снов…
ОН.
1.
Сегодняшний сон — странный. Не похожий на предыдущие. Обычно мне снится дорога и снег. А еще в своих снах я умираю, чтобы очутиться в тех местах, куда простым смертным никогда не попасть. Обычно я наслаждаюсь пустой заснеженной дорогой, одиночеством, желанием идти и идти, предаваясь меланхолии и неторопливому потоку собственных мыслей. Со мной мой рюкзак (это обычно, но не сейчас), мое дыхание и мои воспоминания.
Но сегодняшний сон — не тот.
Вдруг я увидел ресторан, и сразу понял, что снова попал в "Северное сияние". Я бывал тут тысячу раз. Но всегда мимолетом, краешком сознания, залетал на мгновение, прежде чем отправлялся в путь на север. А сейчас, похоже, что-то удерживало меня там не на мгновение, а на вечность… может быть, на пару минут…
Как всегда возникновению предшествовало быстрое, почти мгновенное, перемещение в пространстве. Не просто — бац, и очутился — а словно пронесся снежным вихрем над городом. Вьюжный — молодой городок. Говорят, ему не больше пятидесяти лет. И маленький. Тихий, уютный заполярный город, в котором хорошо проводить детство, чтобы потом всю жизнь с тоской вспоминать незабываемую красоту севера. Даже я, видевший город лишь в снах, иногда скучал по нему, словно родился там и вырос.
А ведь до этого момента я все еще сомневался в реальности Вьюжного. А верил только в "Северное сияние".
Я ощутил целый букет запахов — тут вам и клубника, и морошка и черника. Затем оглядел зал и увидел мою мечту, мою девушку Анну. Ноутбук, чашка кофе и кусочек пирога на булочке — все было при ней, как и всегда. Верх консерватизма, похвально.
А рядом с Анной сидела другая девушка — и ее я тоже узнал — Екатерина.
Одета она в тот же серый костюм (длинная юбка и пиджак с большими круглыми пуговицами), в котором приходила утром ко мне… это же сон, я вижу то, о чем думал в последнее время…
Девушки разговаривали.
Я сделал несколько шагов в их сторону. Словно призрак. Невидимый и бесплотный. Я прошел сквозь столик, а какой-то мужчина прошел сквозь меня, не заметив и не ощутив моего присутствия. Я же почувствовал легкий сквозняк.
До меня долетели обрывки фраз. Я услышал:
"Да, это парень из моих слов".
Говорила Анна, и голос ее казался очень удивленным. А потом она сказала еще:
"И все же, откуда вы о нем знаете?"
И Екатерина ответила:
"Я не могу понять… пока что… всего час назад с ним разговаривала".
Я сделал еще шаг — наверное, для того, чтобы как следует расслышать — и изображение вокруг дернулось, превратилось в смутную дымку. Как будто ресторан мгновенно наполнился серым непроглядным дымом. Анна и Екатерина пропали. Растворились столики, люди, окна, двери, кафельный пол, зеркальный потолок. Растворилось все. И только обрывок фразы долетел, словно из ниоткуда:
"Но ведь тринадцатого февраля — это так скоро…"
И меня вышвырнуло из этого рукава сна, понесло дальше. Я плескался в мутном потоке сновидений, барахтался, пытаясь не утонуть в них — в стремительно несущихся грезах, что одолевали меня долгое время. Интересно, а была ли здесь какая-нибудь спасительная соломинка, за которую я мог бы ухватиться и вылезти? Видимо нет.
Куда я плыл в своем сне? Не знаю. В прошлое или в будущее — все одинаково серо. Река в темноте, не поэтично ли? Здорово напоминает пылкие фантазии юных поэтов, которые сидят каждый на своем балконе, смотрят на небо, на лунные пятна на воде и разглядывают мир в совершенно ином свете. В таком свете, которой не видим более ни для кого.