— Зачем молить, все в твоих руках. Ты всегда можешь убить себя сам. А вообще, кончай молоть чепуху.
— Я не могу убить себя сам, — очень серьезно сказал он. — Смелости не хватает.
— Грэм! — окончательно рассердилась Джулия. — Вот как дам сейчас тебе по дурной башке, чтобы не нес околесицы! Как малый ребенок, клянусь Рондрой…
— Хуже, Джули, хуже, — в глазах его вспыхнул отсвет прежнего бешеного, насмешливо-злого огня. — Куда мы идем?
— К Рональду, я же сказала…
— Опять будет пичкать меня всякой гадостью?..
Джулия не стала отвечать. Она не ожидала, что этот жесткий, злой и не боящийся ничего на свете (ну разве что только темных подвалов) парень может вести себя как пятилетний ребенок, болтать чушь и капризничать.
— Опять во что-то вляпался? — Рональд только головой покачал, взглянув на разбитую физиономию Пса. — Любишь ты неприятности, парень.
— Это неприятности любят меня, — серьезно отозвался наинец. — Любовь до гроба.
— Да уж вижу… Кто это тебя так?
— О косяк ударился… Господин лекарь, нельзя ли побыстрее? Что-то слишком часто и слишком долго я стал у вас засиживаться.
Рональд оторвался от своих пробирок, в которых смешивал какие-то жидкости и порошки, оглянулся через плечо, приподняв бровь:
— Ты куда-то спешишь?
— Мы вообще-то в осаде, — с нескрываемым ехидством отозвался Пес.
— Я в курсе, — было очень трудно вывести лекаря из себя. — Только на твоем месте я поменьше думал бы об этом. И побольше о том, как остаться целым к началу сражения. С твоим норовом шансов у тебя, прямо скажем, маловато. А что касается осады и планируемого прорыва, подумай о том, что в твоем состоянии пользы от тебя будет немного. Тебе бы выспаться хорошенько… — Рональд закончил свои алхимические действия, вылил получившуюся жидкость в плоскую чашу и бросил туда же чистые полосы материи; после этого принялся аккуратно снимать повязки с плеча Пса. — Я слышал, ты был в карцере.
— Был, — вздрогнув, ответил наинец.
— Не дергайся. Кошмары еще мучают тебя?
— Я… — Пес одарил Джулию непонятным взглядом, от которого ее почему-то пробрала дрожь. — Нет. Уже нет.
Врет он все, возмутилась Джулия про себя и уже хотела повторить то же самое вслух, но почему-то промолчала.
— Да? Значит, спишь ты хорошо?
— Просто отлично, господин лекарь.
Рональд молча кивнул и, осмотрев рану, которая уже начала затягиваться, извлек из чаши бинты, тщательно отжал их и вдруг повернулся к Джулии:
— А вам, кстати, совершенно необязательно сидеть здесь. Вас, наверное, ждут свои дела.
— Мое дело — проследить, чтобы с Грэмом все было в порядке, — суховато ответила Джулия.
— Это, вообще-то, мое дело, — чуть усмехнулся Рональд. — Впрочем, как пожелаете, конечно…
— И куда ты отведешь меня теперь? — после визита к лекарю все прежнее ехидство, весь злобный яд вернулись в голос Пса. — В казармы или опять в свою спальню?
И чем только он так нравится мне? — с недоумением подумала Джулия (который уже раз, впрочем!) Временами можно подумать, что язык у него во рту не обычный, человеческий, а раздвоенный, как у змеи.
— Куда бы тебе хотелось? — спросила она, стараясь не показывать раздражения и напустив в голос как можно больше слащавого яду.
— В твоей кровати, конечно, гораздо приятнее спать, чем на казарменной койке. Кроме того, в ней снятся весьма интересные сны.
— Ты же сказал, что не видел вообще никаких снов, — фыркнула Джулия.
— Кое-какие все же видел.
— Какие же?
Он вдруг остановился и заставил остановиться и ее, положив руку ей на плечо. Джулия развернулась и наткнулась на его взгляд — напряженный, вопрошающий, ищущий. И, что самое странное, в глубине его бешеных глаз она заметила — или ей только показалось? — сомнение и неуверенность. Те чувства, наличие которых в нем она никогда и заподозрить бы не могла.
— Может быть, это был всего лишь бред? — тихо проговорил Пес, легонько толкнув Джулию так, что она спиной уперлась в стену, и шагнул к ней. Его левая ладонь легла на холодную каменную кладку чуть выше плеча Джулии. — Как ты думаешь?
— Зависит от того, о чем ты говоришь… — она, впрочем, и так уже начала понимать, о чем. Безымянный, нашел тоже время и место.
Пес нависал над ней; с узкого угрюмого лица, скрытого полумраком, в упор смотрели синие глаза. Джулия хотела высвободиться, но он поймал движение и остановил ее, подойдя еще ближе. Теперь они почти касались друг друга; но эта близость почему-то была не волнующей, а какой-то пугающей. Странно, ведь она сама хотела этого не далее, как прошедшей ночью.
— Хватит чудить, — нервно сказала Джулия, невольно отворачивая лицо.
— Так было — или не было?..
Но что же теперь с ним делать? Что отвечать, и отвечать ли вообще? Непонятно, чего он добивается, чего хочет. Глупо, но Джулия чувствовала себя как девчонка, трепещущая в предвкушении первого поцелуя. Как девчонка, в первый раз зажатая в углу дерзким не по годам мальчишкой.
— Джули… — наинец склонился еще ниже, и говорил совсем тихо; хриплый, почти неосязаемый шепот срывался с его губ. — Ты что же это, язык проглотила?
Похоже, он всерьез решил выяснить, был ли тот поцелуй наяву или пригрезился в горячечном бреду. Ну ладно, подумала Джулия, сейчас я тебе отвечу… раз ты так настаиваешь. Она быстро закинула руки на шею Псу, пригибая его к себе ниже, ниже (боги, что же он такой высоченный-то?!), уже не очень думая о том, что кто-нибудь может пройти мимо и поинтересоваться, что они тут делают. Будто железные клещи сжались на ее плече — это жесткие пальцы Пса соскользнули со стены; а губы почувствовали прикосновение шершавых жадных губ. Целовал он ее — так умирающий от жажды пьет холодную воду и не может остановиться. И в то же время была в нем какая-то неуверенность. Джулия поняла, что, не сделай она первый шаг, ни за что он не осмелился бы поцеловать ее.
— Грэм, — успела она шепнуть между поцелуями. К ней, несмотря на пикантность момента, понемногу возвращалось благоразумие. — Тут люди ходят…
— Пусть, — сказали сухие шершавые губы прямо ей в шею.
— Грэм… — Джулия уперлась кулачками во вздымающуюся грудь Пса и осторожно, чтобы не задеть рану, отстранила его. — Пойдем отсюда.
— Куда?
— Ко мне, конечно, ко мне. Не в казармы же…
— А что, интересная идея, — насмешливо выдохнул Пес.
— Мне она не нравится, — отрезала Джулия, переводя дыхание. — Не люблю… на людях… Ко мне, и быстрее, пока кому-нибудь из офицеров не пришла в голову светлая идея привлечь нас… то есть меня… к делам.
Глава 6