- Я раненая, замыкаю по схемам, глючу через фразу, энергия на нуле, а с меня требуют ещё…
- Можно, я попробую вас отремонтировать? – спросил Иван.
- Церола, разрешите: у Ваньки золотые руки, – попросила за друга Маша. – С завязанными глазами компьютер собирает.
- Меня с закрытыми не соберёшь, – пробурчала Церола. – Золотые руки… Лучше бы мервудные. Ладно, пробуй: где наша ни пропадала! Стану жертвой любопытного школьника. Только кувалдой не бить! Знаем вас, русских…
- Русофобка, блин, – проворчала Юлёна, но тему развивать не стала: больно интересные картины из ближнего космоса проносились мимо их корабля. – Ну и мусора носится на околоземной орбите!
Иван, подхватив свой рюкзак, направился к выходу. Нибара пристально взглянула на брата:
- А я к Иванечке подсобным рабочим. Иванечка, вы такой умница! Брат, неси сам сервисный инструмент и материалы, у меня что-то сил нет…
- «Я к Иванечке подсобным рабочим» – передразнила Юлёна, когда за Иваном, Нибарой и Револом закрылась дверь. – Кривоногая, мелкая, а туда же: «Я к Иванечке!», «Такой умница!» Ты, Маш, хвалебные крючки не заглатывай, а то выйдет, как у меня.
- Как у тебя? Ты про «уже»?
- «Ах, Юлечка, как ты прекрасно танцуешь! За тебя, лучшую танцовщицу на свете, до дна» И хлоп, полный бокал. «Ах, какая ты красивая! За самую чистую и красивую девушку в мире: до дна» И хлоп, без перерыва, второй бокал. «Ах, какая ты эффектная на борцовском ковре! За самую сильную спортсменку, будущую олимпийскую чемпионку, до дна» И хлоп – целки нет. Хотя, что такого сказал? Я сама не знаю, что лучше всех танцую, что лучше всех борюсь, что самая красивая? Что ноги ровные, длинные, гладкие? Что грудь колёсиком, чистая кожа, растяжка?! Всё при мне: каждый день в зеркало вижу. А невинность – тю-тю. Ну не дура? В мелочах – умная, а по крупному счёту – дура. Меня такою отец считает.
- Юлён, а, может быть, ещё не до конца?
- Что не до конца?
- У тебя же растяжка! Вертикальный шпагат на двери делаешь – и на цыпочке её открываешь. Эластичное место. Сама говорила: не больно было. Может, не до конца!
- Опаньки! – загорелась Юлёна. – Стульчак, за мной! – свистнула она левретке и направилась в сторону тубзика. – Найди в базе Церолы морфологию и анатомию человека, изучи для целей моего медосмотра – и быстро! Сейчас узнаем…
Табуретка, семеня гибкими ножками, побежала на выход из рубки, и Юлёна, заговорщически подмигнув Маше, потопала за ней.
Маша осталась одна. Было тихо до звона в ушах. Автопилот вёл корабль, но угольно-чёрная картинка с россыпью крошечных разноцветных огоньков не двигалась, и девушке казалось, что корабль бессильно висит на месте. Предчувствия опасности новой волной охватили Машу. Но теперь к её прежним предчувствиям примешивалась ответственность за судьбы друзей и целых планет. Там и не знают, что их благополучие и даже самая жизнь зависит от успеха её, Маши, миссии! Это, наверное, должно быть похоже на миссию Жанны д’Арк – изгнать захватчиков с родной земли. Я, что же, стала первой космической Орлеанской девой? Или…
- Не до конца! – крикнула Юлёна из двери. Она сияла от макушки до пят. – Только растянулась немножко. Видно, неудобная поза была, а времени в обрез – режим на соревнованиях строгий.
- Поздравляю с возвращением в ряды девушек! – улыбнулась Маша.
- У нас на Мероне без апробации под медконтролем не разрешается в брак вступать, – сказал Револ, входя сразу вослед за Юлёной.
Крепко под локоть, он вёл побледневшую сестру.
- А у нас только не рекомендуется, – ответила с весёлой заносчивостью Юлёна. – Да и то не всеми. Какие-то вы, меронийцы, зажатые, скучные. Никто ни разу не засмеялся. Вы скалить зубы умеете? А ну скажи: «Чи-и-из».
- Сис, – сказал Кларк и смутился. – «Сиз», «Шис»… Я научусь, Маса, клянусь!
- Маша?! – возмутилась Юлёна. – Ты же со мной говоришь! Машк, да он к тебе клеится! Что тут у вас без меня произошло?
- Ничего, – смутилась Маша. – Я одна была.
- Тогда оберни-ка своего поклонника мягким кожаным креслом: я хоть сяду нормально. А то здесь как в серверном зале – никакого уюта нет.
- Корабль военный… – сказал Револ. – Зортеки, в понимании людей, даже не спят – зачем им уют? Простите, Мария. Не смогли мы помочь Ивану: сестра неважно себя чувствует, а я в «железе» компьютеров просто не волоку.
Вернулся и Иван:
- Пока что законсервировал пробоины в челне Церолы. Там работы на несколько часов в заводских условиях.
- А стульчак себя проявил! – похвалила робота Юлёна. – Присваиваю ему почётное имя – Подлиза! Спасибки, Церола: ты как настоящая подруга!
- В копилочку, в копилочку – моё приданное растёт, – обрадовалась Церола. – Ваш Сергей Сергеич мне очень понравился!
- Какое приданное? – спросила Нибара рассеянно.
- Вы этого не проходили, – отмахнулась Церола. – На остальных колыбелях приданного невесте не требуется.
- Всё равно, ты не могла бы выйти за землянина, – настаивал Револ. – Физрук даже не маг.
- Как же не маг, если его все поголовно слушаются, – оседлала свой любимый ироничный тон Церола. – «Грудь кол-л-лёсиком!» Вы теперь тоже не маги. Маг, не маг – какая разница, когда любишь.
- Ты, машина, не прочь выйти замуж за Сергея Сергеича? – изумилась Юлёна. – Вань, такое возможно?
- Да нет, конечно! – бросил Иван, не отрываясь от исследования систем корабля. – Глупый вопрос.
- «Нет» – это для земных машин. Увы, Сергей Сергеич отпадает, – горестно вздохнула Церола. – Он уже занят…
- Кем занят?! – встрепенулась Маша.
– А ты не знаешь? – с ухмылочкой сказала Юлёна.
- Я знакомлю Сергей Сергеича с моей мамой! – решительно заявила Маша.
- С Тимберл… – машинально сунулся Револ, но прикусил язык.
- С мамой! – уже не шутку рассердилась Маша. – В следующее воскресенье! Ну или в другой раз.
- Не выйдет, – сказала Церола. – Он давно симпатизирует Елене Сергеевне, и не безответно. Думаю, они близки к признанию.
- В прошлом году на лавочке после отбоя сидели не раз… – вставила Юлёна с недвусмысленным выражением и изобразила любовные посиделки на лавочке.
- Ну и сидели – и что?! – из последних сил защищалась Маша, в исступлении обводя глазами присутствующих.
- Вы, Мария, конечно, не машина, чтобы не терять логику, – сказала Церола, – но сами подумайте: зачем сорокалетнему блестящему полковнику и кандидату наук, доценту, второй раз подряд ехать на весь летний сезон физруком и воспитателем в старенький периферийный пионерский лагерь? Только ради воспитания чужих детишек? Он даже вышел на пенсию ради неё, генеральскими перспективами пожертвовал. Насколько я понимаю землян, пара съехалась, чтобы больше не расставаться…
Слёзы брызнули из глаз Маши. Как? Только решила стать взрослой, выдать замуж мамочку, новая Жанна д’Арк – и полный облом! Все знают, даже инопланетная железяка, одна я не догадывалась! Эх, Леночка Сергеевна, Леночка Сергеевна!..
Юлёна кинулась к рыдающей подруге, обхватила и прижала её голову к своей груди.
- А я даже не знаю, кто мой отец, – всхлипывала Маша. – Мамочка скрывает: «Вырастешь – узнаешь».