— Не откажусь.
Габриель осушил бокал. На донышке остался темный круг осадка.
Минналуш удовлетворенно кивнула.
— Еще?
— С удовольствием.
— За нас, — с лукавой улыбкой произнесла она.
— За то, чтобы узнать друг друга поближе, — добавила Морриган и сощурилась на солнце.
Звон, с которым ее бокал ударился о бокал Габриеля, был прозрачным и чистым, как счастье.
Возможно, вино Морриган и укрепляло иммунную систему, но при этом оно могло свалить с ног даже быка. Дома Габриель заснул прямо перед телевизором. Проснувшись, он обнаружил, что лежит на диване, скрючившись в неудобной позе, подушка под головой закапана слюной, телевизор все еще работает, а на кофейном столике надрывается телефон.
Габриель посмотрел на часы — без семи минут полночь, для дружеских звонков поздновато. Убрав звук на телевизионном пульте, он поднял трубку.
— Я тебя разбудила?
Голос Фрэнки звучал так отчетливо, точно она стояла рядом.
— Не важно. Что стряслось?
В общем, ничего.
— Она помолчала. — Я просто хотела поговорить, узнать, как твои дела.
— Нормально. — Габриель нахмурил брови. — А у тебя?
— Тоже, — сказала Фрэнки, но по ее тону он понял, что это не так.
— Что случилось? Уже поздно. Почему ты не в постели?
— Я в постели.
— А где Уильям?
В самом деле, не может же она болтать с ним, когда рядом лежит муж.
— Спит. С тех пор как заболел, он спит в другой комнате. Не хочет беспокоить меня. — Фрэнки опять умолкла. — Сначала я категорически возражала, но он настоял… Наверное, ему так легче.
— Понимаю.
Интересно, в какой степени сохранилась между супругами Уиттингтон физическая близость? Габриель знал, что не имеет права размышлять на эту тему, но сейчас, в сложившихся обстоятельствах, вопрос возник у него сам собой.
— Габриель…
— Что?
И снова пауза, такая длинная, что на мгновение ему показалось, будто Фрэнки нет на линии.
— Ты никогда не задумывался, что было бы, если…
— Если что?
— Если бы мы остались вместе?
Габриель потер лоб.
— Конечно, задумывался.
И не только об этом, мысленно продолжил он. С тех пор как Фрэнки вновь вошла в его жизнь, он неоднократно спрашивал себя, могут ли они восстановить прежние отношения. Его мучила совесть, ведь в действительности он вовсе не желал Уильяму Уиттингтону смерти, но факты говорили за то, что в недалеком будущем Фрэнки опять станет свободной женщиной.
На другом конце провода послышался долгий, тяжелый вздох. Глухим голосом Фрэнки произнесла:
— Я люблю Уильяма, люблю всем сердцем. Ты мне веришь?
— Разумеется, верю.
— Но иногда я не могу удержаться, чтобы не… Прости, я не должна так говорить… Не должна вываливать на тебя свои проблемы. Это нечестно.
— Ты можешь говорить со мной о чем угодно.
— Понимаешь, все произошло слишком быстро. Мы с Уильямом так мало прожили вместе… Заболев, он начал отдаляться от меня. Он уже попрощался со мной, и теперь я не могу до него достучаться.
— Фрэнки, мне очень жаль…
— С тобой было легче. Во многих отношениях ты вел себя как последняя скотина, но я всегда знала, о чем ты думаешь, что собираешься делать.
— Ну спасибо.
— Говоря это, я чувствую себя предательницей.
— Каждому из нас нужно дружеское плечо, чтобы выплакаться.
— Ты прав.
— Фрэнки…
— Прости, что разбудила тебя, — торопливо проговорила она.
Уже жалеет, что позвонила, понял Габриель и вздохнул.
— Ничего, звони в любое время.