Вот уже шестой год я, уважаемая баронесса Августина фон Венцель, нахожусь в состоянии ожидания любимого мужа. Мой Дитрих все время находится на службе. Поначалу расставания даются нелегко. Сидя у детской колыбели, частенько плачу.
Отец пишет мне: «дочь моя, наберись терпения, занимайся своими сыновьями. Такова участь замужней женщины. Твой супруг не может оставить службу. Его цель - обеспечить блестящее будущее детям».
В конце концов, смиряюсь и подчиняюсь обстоятельствам. Однообразные дни уже не кажутся такими длинными и пустыми. Дети и хозяйство занимают все мое время.
Бесконечными ночами, проводимыми в одиночестве, глядя на горящую в спальне свечу, часто впадаю в транс. Странные непонятные видения посещают меня:
В одном из них оказываюсь в незнакомой местности. Передо мной долина, раскинувшаяся между двумя серыми, невзрачными горами. Посередине долины вьется широкая дорога. Я иду по ней и сворачиваю к одной из гор. Неожиданно, с ее вершины начинает литься мощная струя воды. Она быстро набирает силу и превращается в водопад. Внутренний голос приказывает подойти к водопаду и омыться водой. Встаю под приятный поток и, через некоторое время, выхожу из него в совершенно обновленном состоянии духа. Поворачиваю голову и вижу подле себя незнакомого мальчика лет семи, который знаками манит меня за собой. Следую за ним. Мальчик входит в небольшой природный тоннель, расположенный в склоне другой горы и настойчиво продолжает звать меня дальше. Я без страха иду вперед. Тоннель заканчивается и передо мной, как в сказке, открывается чистейшее озеро с кристальной, абсолютно спокойной водой, такой гладкой, что вижу в ней свое отражение. От восторга перехватывает дыхание. Мальчик указывает на тропинку между горой и водой. С виду, тропинка кажется непомерно узкой. Идти по ней придется очень аккуратно, только боком, руками опираясь на каменную стену, иначе возможно оступиться и упасть в воду. Чувство самосохранения подсказывает мне мысленно расширить тропинку и построить маленький деревянный заборчик между ней и водой. Пытаюсь сделать это, но мальчик хмурится, исчезает и все вокруг пропадает.
Открыв глаза, понимаю, что лежу в своей постели. Еще долго мне не спится, видение стоит перед глазами, как живое. Как не пытаюсь, смысл показанного мне, постичь так и не удается. Мысленно обращаюсь к самому мудрому человеку, которого я знаю:
«Мой любимый отец, я соскучилась. Хочется скорее увидеть вас, поговорить, посоветоваться и получить наставления о дальнейшей жизни! Никто, кроме вас разъяснить смысл видения не сможет, но в своих письмах не могу спрашивать об этом. Инквизиция свирепствует. Остается только надеяться на встречи с вами, матерью, и мужем… Неужели, вся моя жизнь пролетит в постоянном одиночестве?"
У маленького саксонского городка Лютцерна мы ждем подхода армии Валленштайна. Оснований для беспокойства нет. Во всяком случае, мой король спокоен. Шведская армия больше и лучше вооружена. По данным разведки, Валленшайн располагает всего 12 тысячами солдат и двадцатью пушками. У нас почти семнадцать тысяч воинов, закаленных в боях, обстрелянных и спаянных в великолепную армию, а орудий – целых шестьдесят. Единственное, что беспокоит, это туман, медленно, но верно наползающий на поле предполагаемого сражения. Он растекается как тесто из опрокинутой бочки, постепенно заволакивая деревья, холмы, стволы пушек, приставленных к ним артиллеристов, тройные шеренги мушкетеров в центре, конницу рейтаров на флангах, обозы, шатры… Скоро вся шведская армия тонет в этом белом молоке.
Туман слегка беспокоит моего короля, хоть он и не подает вида. Как окажется позже – беспокоился он не зря. Пользуясь таким замечательным природным прикрытием, на помощь Валленштайну подходит еще три тысячи воинов.
Бой начинается, едва первые порывы ветра срывают с земли покров тумана. И сразу обнаруживается неприятный сюрприз. Наш противник отказался от тяжелых, плохо маневрирующих и уязвимых «испанских терций»( боевое построение, представлявшее собой фалангу, либо баталию, с аркебузирами в первых двух рядах и пикинёрами в задних четырёх.) и тоже построил пехоту шеренгами.
Повинуясь приказу, рейтары бросаются в бой и легко сминают на флангах неопытную, только что сформированную конницу Валленштайна. Но его центр - пехота, еще стоит.
Пока мушкетеры пытаются атаковать ее «в лоб», у нас в тылу обнаруживается легкая кавалерия хорватов. Всего один полк, но он сумел наделать немало бед, пока не напоролся на слаженный огонь наших мушкетов. Оставляя на поле боя убитых, раненых и покалеченных, хорваты поспешно отступают.
К вечеру разведка доносит, что к Валленштайну подошли еще четыре тысячи пехотинцев Паппенгейма! Наше численное преимущество утрачено, и если не подойдет люнебург-саксонский корпус, нам придется несладко. Впрочем, нам уже несладко.
К счастью, саксонцы не подводят. Их почти шесть тысяч и, узнав об этом, Валленштайн мудро решает признать свое поражение и оставить поле боя за нами.
Мы победили! Но праздновать нет ни желания, ни сил. Мы – победившая армия, двигаемся по разбитой дороге. Настроение царит похоронное. На одной из телег везут погибшего. Он с головой прикрыт рогожей, лица не видно. Из под рогожи выглядывает носок его сафьянового сапога… Я смотрю на погибшего с грустью и тревогой за свое будущее.
Еще вчера, во время злосчастного прорыва вражеской кавалерии, мой король наткнулся на этих хорватов и был смертельно ранен в голову. Солдаты Валленштайна ударами сабель добили его, не имея ни малейшего понятия, кто перед ними. Нелепая смерть, дважды нелепая для того, кого даже враги считали гением военной науки, королем-полководцем, королем-стратегом.
Мы скрыли гибель нашего короля. Командование принял Бернгард Саксен-Веймарский. Кроме короля мы потеряли в этом сражении больше пяти тысяч убитыми и ранеными. Я не знаю точно потерь Валленштайна, но, думаю, они были не меньше наших.
По прибытии в столицу быстро понимаю, как был прав в своих предчувствиях. Меня, доверенное лицо короля, и одного из его самых преданных сторонников, очень скоро отстраняют от власти. Дочь Густава, королева Кристина, холодно и твердо дает понять, что собирается вести свою политику, и для этого ей понадобятся совершенно иные люди с иными взглядами и иными методами.
Возвращаюсь домой, к супруге. Везу ей не слишком приятную весть. Будущее семьи неясно.
Вот так, неожиданно, у Дитриха появляется возможность свободно распоряжаться своим временем. Из редких писем я знаю, что дела моего отца и старшего брата процветают. Пользуюсь удачным моментом и уговариваю мужа навестить родных в Богемии.
Дорога предстоит длинная. Поговаривают, что в Европе обстановка не очень спокойная. То и дело доходят слухи о нападениях разбойников на проезжающих путешественников, так что мы предпочитаем большую часть пути плыть по морю, до ганзейского Любека, а оставшуюся часть проехать на карете через знакомые города, останавливаясь на ночлег у друзей.
Последние дни перед поездкой выдаются суматошными. Слуги пакуют багаж, Дитрих нанимает охрану для нашего сопровождения.
Наконец, сделав последние распоряжения управляющему, размещаемся в карете. С собой в Богемию берем только служанку и няню. Закутавшись в шаль, прижимаюсь к мужу. Пронзительное, щемящее чувство тревоги закрадывается в сердце.
- Дорогой, как вы думаете, будет ли наше путешествие спокойным?
- Несомненно. Не волнуйтесь, дорогая. Сейчас поднимемся на борт корабля и поплывем. Погода благоприятствует.
- А дальше? Что будет по дороге от Любека?
- Драгоценная моя, у нас будет охрана. Не забывай, что маршрут нашего следования продуман, друзья предупреждены и ждут нас…
... Дитрих оказывается прав. Через неделю наше путешествие по морю, описывать которое из-за скучности и однообразия не берусь, заканчивается. Корабль, на борту которого мы находимся, без происшествий прибывает в Любек. В порту нас уже ждут карета и кортеж из десяти всадников.
Начинается утомительный переезд по Европе. Дороги находятся в ужасном состоянии. То и дело приходится останавливаться. У кареты постоянно отваливаются колеса. Постоялые дворы переполнены такими же усталыми путниками, как и мы. Путешественникам благородного происхождения стараются давать лучшие комнаты, но все равно, условия ночлегов, мягко говоря, не комфортны. Еда, временами, отвратительная. Стараясь не обращать внимания на трудности, моя семья мужественно преодолевает все испытания.
Только через две недели удается добраться до моего любимого Хайдельберга, где
до сих пор проживают родственники по линии матери. Еще жива моя бабушка. Несмотря на свой почтенный возраст, старенькая женщина находится, на удивление, в ясном рассудке. Она сразу узнает меня – свою внучку, со слезами радости на глазах, обнимает правнуков и всячески старается расположить их к себе.
Оставив детей на попечение родных и няни, на следующий же день мы отправляемся посмотреть город. Дитрих с удовольствием бродит вместе со мной по родным с детства улочкам.
- Дорогой, смотри, вот и знаменитый университет. Хочу, чтобы наши мальчики учились здесь.
- Сейчас еще рано говорить об этом. Дети подрастут, проявятся способности, тогда и будем определять их дальнейшую судьбу. Не торопись. Всему свое время. Идем дальше.
Вспоминаю:
- Вот церковь Святого духа, вот и ратуша, вот фонтан в виде статуи Геркулеса. Моя
бабушка всегда говорила, проходя мимо него: «он наблюдает за происходящим в городе».
- Да, у города есть надежный страж, - смеется Дитрих.
Постепенно доходим до замка и, первым делом, заглядываем и в бывшую лабораторию отца. Нас постигает разочарование. Сейчас там находится обыкновенная аптека. Ну что же, такова жизнь с ее постоянными переменами…
...Поднимаемся дальше в горку, идем по верхнему саду вдоль стены замка, любуемся овечками, мирно пасущимися на зеленых склонах, прекрасными видами долины с виноградниками и реки, протекающей внизу холма. Погуляв еще немного, присаживаемся на скамейку в парке. Воспоминания захватывают меня полностью. Дитрих дремлет на солнышке и не мешает мне погружаться в детские годы:
Я, веселая десятилетняя девочка, бегаю вокруг фонтанов нижнего парка с детьми герцога Пфальцского. Мимо проходит очень старая, морщинистая женщина, задержавшись, гладит меня по рыжим волосам и произносит:
- Какая необычная маленькая барышня! Бог подарит тебе хорошего мужа, но ты рано потеряешь его. - Женщина заканчивает фразу и спокойно, не торопясь следует дальше. Смысл сказанного в тот момент непонятен мне. Возвратившись домой после прогулки, пересказываю услышанное матери:
- Старушка сказала мне что-то непонятное. Какого мужа я потеряю?
Мама смеется и отвечает:
- Доченька, не стоит беспокоиться по этому поводу. Старенькая женщина путает мысли в своей голове.
Естественно, что эпизод этот забывается на следующий же день. Но я вспоминаю его именно сейчас. Необъяснимая тревога снова закрадывается в сердце. Спешу узнать у бабушки - помнит ли она эту женщину? Оказывается, что помнит и даже была с ней хорошо знакома. Ее побаивались горожане, так как она обладала даром предвидения и многое, что произносила вслух, сбывалось. Еще долго мы обсуждаем слова, когда-то произнесенные странной женщиной. Беспокойство мое растет.
Выбираю удобный момент и спрашиваю Дитриха:
- Муж мой, почему вы никогда не рассказываете мне о своей жизни в Европе?
- Моя любимая, богом данная жена, объяснять суть исполняемых поручений нудно и неинтересно. Зачем вам знать? Я благодарен судьбе, которая преподнесла мне в вашем лице примерную супругу и хорошую мать. Непорочной и чистой женщине ни к чему забивать голову всякими грязными придворными интригами. Ведите спокойную, размеренную жизнь, продолжайте заниматься нашими детьми и хозяйством. Остальные события не должны волновать вашу прекрасную женскую головку.
Слова супруга действуют на меня, как снотворное. Прижавшись к нему, засыпаю...
Через две недели мы добираемся до королевства Чехии. Наша последняя остановка оказывается в замке Опочно, удачно построенном на берегу реки Золотой Поток. Замком владеет приятель Дитриха, гостеприимный барон чешско-итальянского происхождения Рудольф Коллоредо. Целые дни напролет мужчины проводят в прогулках и конфиденциальных беседах. Женщины занимаются детьми и вышиванием в саду.
Вечером, перед очередным ужином, замечаю, что Дитрих выглядит неожиданно взволнованным. Это привлекает мое внимание. Дело в том, что его представляют некой даме из Парижа со звучным именем Элеонора де Адри. Муж мой, несвойственно ему холодно, улыбается, целует нежную женскую руку и произносит:
- Мадам, приятно познакомиться. Дитрих фон Венцель.
На мой вопрос, знаком ли он с этой дамой? Дитрих отвечает: «нет».
Сидя за столом, незаметно наблюдаю за ней. Скажу честно: дама мне совершенно не нравится. Не смотря на любезность и яркую эффектную внешность, притягивающую к себе внимание, лживость и наигранность ее поведения бросается в глаза.
После ужина супруг провожает меня в спальню, целует и говорит:
- Дорогая, ложитесь без меня. Мы с графом должны обсудить кое-какие дела. Вернусь поздно.
Элеонора? Зачем она здесь? Весь вечер напряженно думаю: что означает внезапный приезд бывшей любовницы, и кто ей предоставил информацию о нашем передвижении по Европе? Ситуация тревожит. Де Адри дружила с маркизом Сен-Маром, который возглавлял заговор против кардинала Ришелье и заключил тайное соглашение с испанским королем Филлипом Четвертым, который обещал заговорщикам свою помощь и всяческую поддержку. В свое время Элеонора, между ласками в постели, рассказывала мне подробности. Глупышка не знала, что я, барон фон Венцель, тайный двойной агент, работающий не только на своего короля, но и на кардинала тоже, был удостоен негласной аудиенции Филиппа Испанского. Так что, значение, которое в Мадриде придавали успеху заговора, знаю лично.
Искусно проведя беседу с Филиппом, я отправился в обратный путь, увозя зашитый в камзоле экземпляр подписанного тайного договора и личное секретное послание Гастону Орлеанскому от короля Испании. Благодаря мне, эти документы и попали в руки кардиналу. Я был уверен, что интриганы не поняли, откуда Ришелье узнал о готовящемся против него заговоре и как у него оказался еще один экземпляр договора. После вышеописанного события прошло совсем немного времени, заговорщика маркиза де Сен-Мар осудили на смерть и публично обезглавили в Париже. Только теперь я понимаю, что о моей причастности к этому событию, все же, узнали. Надо полагать, что Сен-Мар поступил благородно, не выдал своих сообщниц - дам, и они избежали сей несчастной участи. Но кто из них остался жив? Неужели де Адри одна из заговорщиц? Необходимо выяснить этот факт…
... После того, как я провожаю супругу в наши покои, Элеонора подходит ко мне и с милой улыбкой на лице заявляет:
- Милый Дитрих, постарайтесь, сразу, как стемнеет, появиться в правом крыле замка и ждать у входа в сад. Господин из Франции, путешествующий инкогнито, настаивает на немедленной встрече. В противном случае я расскажу баронессе, что вы, уважаемый барон, длительное время были моим любовником и у нас растет дочь...
Без тени сомнения на лице, отвечаю:
- Мадам! Если вы и этот господин настаиваете - явлюсь на встречу.
Решаю подчиниться требованию Элеоноры и выяснить, что она задумала. Спокойствие супруги мне дороже.
Итак, мой супруг отправился в покои графа Коллоредо. Лежу одна в огромной постели. Сон не идет. Сердце ноет от непонятного, пронизывающего страха. Дитрих отсутствует уже часа три. Забеспокоившись, отправляю к мужу служанку и прошу передать ему мою просьбу, не задерживаться долго. Служанка возвращается и объявляет, что в в покоях Рудольфа муж не появлялся.
Быстро одеваюсь, выхожу из спальни и направляюсь опрашивать слуг. Один из них заметил, что Дитрих выходил во двор. Заставляю прислугу взять факелы, задействовать стражу, охраняющую замок снаружи, и спешу на поиски мужа. Исследуя метр за метром, мы никого не находим. На крики барон тоже не отзывается. Напряжение мое растет с каждой минутой. Наконец, на площадке у отдаленного крыла замка разглядываю распластавшуюся фигуру в темном плаще. В тот же момент ужас обволакивает меня. Я понимаю, что на холодных камнях лежит мой Дитрих и истекает кровью. Слуги осторожно поднимают его и несут в замок. Беру его руку в свою, иду рядом и умоляю:
- Дорогой, потерпите, не бросайте меня! Сейчас лекарь поможет вам! - Но муж уже не слышит моей мольбы…
... Лекарь свидетельствует смерть от пулевых ранений в спину, которые вызвали обильную кровопотерю. Вот так умирает мой любезный Дитрих. Предсказание старой женщины сбывается.
На следующий день открывается, что мадам де Адри исчезла в неизвестном направлении. Постаревшая от горя, зареванная и измученная, привожу на телеге в замок к отцу окоченевший труп своего мужа. Хоронят его в чешской земле.
Родители еще долго плачут вместе со мной над свежей могилой …