Мой двоюродный дедушка Иосиф владеет большой кондитерской на центральной улице Хайдельберга и входит в список самых уважаемых граждан города. Семью он имеет небольшую - супругу, рано овдовевшую дочь и двух внучек. Остальные дети умерли еще в младенчестве. Иосиф радуется моему приезду:
- Наконец, в доме появился еще один мужчина наших кровей! Жаль, что из-за дальности расстояния редко удается общаться со всеми остальными родственниками.
«Какой, все же, странный человек, этот Мастер - муж Эстер.» - Рассуждает Иосиф. - «Живет в своем, закрытом мире, куда допускаются только избранные. Как он не понимает, что преданных людей становится все меньше и меньше! Ордена перешли на нелегальное положение. Церковь яростно отслеживает тайные общества. В наше время доверяться возможно только родственникам. Переживаю за сестру, ее детей и внуков».
Старенький Иосиф не знает, что Мастер, практически, отошел от дел и соседи считают его лишь обыкновенным местечковым бароном. Эстер постоянно рядом с ним и одна родственников не навещает. Супруг не отпускает ее от себя ни на шаг.
Дедушка встречает меня как дорогого гостя. В доме выделяют лучшую комнату. Он просит внучек лишний раз не беспокоить родственника и предоставить ему возможность заниматься.
Я доволен и благодарен такому приему.
Влюбляюсь в красивый немецкий город с первого дня пребывания в нем. Добродушный Хайдельберг с удовольствием принимает молодежь из разных городов Европы. Все они, задорные, веселые, после занятий устраивают шумные сборища в небольших пивных кабачках и любят общаться на темы философии. Иногда особо отличившихся наказывают за нарушение порядка, заключают на несколько дней в специальную студенческую тюрьму. Но это только придает пылу остальным. Иосиф постоянно журит меня за такое вольное поведение:
- Ферди! Тебе интереснее слоняться по кабакам, нежели находиться в кругу родных? Попадешь в тюрьму, что я скажу твоей матери и Иоганну? Желаешь, чтобы меня обвинили в том, что я за тобой не смотрю должным образом?
В ответ только улыбаюсь и мягко парирую нападки Иосифа:
- Дедушка! Не беспокойтесь! Мы не совершаем ничего недозволенного. Клянусь, что не попаду ни в какую грязную историю. Я приехал сюда учиться, чем и занимаюсь.
Иосиф понимает, что сделать ничего не может. Его наивные надежды о том, что я буду помогать ему в кондитерской, не оправдываются. Меня тянет то в науку, то в кабак, то в аптеку - бывшую дедову лабораторию, которую в детстве показывала мама и которая до сих пор находится на своем старом месте - в подвале замка.
Недолго думая, решаюсь. Подхожу к аптеке, преодолевая смущение, осторожно открываю дверь и замираю на пороге. Сколько тут стеклянных приборов, больших и маленьких колбочек, различных пузыречков и всевозможных аппаратов для переливания жидкостей и растворов, ступок и весов для приготовления порошков! За двенадцать лет внутри ничего не изменилось, поменялся только хозяин. Стоя за огромным прилавком с лекарствами, хозяин осведомляется:
- Какое снадобье желает заказать юноша?
В смущении отвечаю:
- Я не нуждаюсь в снадобье. У меня хорошее здоровье, просто нравится рассматривать старинные приспособления и порошки.
Хозяин удивляется.
- Чем вызван такой интерес к фармацевтическому делу у юноши?
- Мой дед работал в этом помещении.
- Так вы внук Мастера?! - сразу догадывается аптекарь.
- Да, именно так.
- Для внука Мастера двери всегда открыты! - совершенно серьезно говорит хозяин.
- Приходите в любое, удобное время. Я с удовольствием обучу вас нашему ремеслу.
Обрадовавшись, благодарю аптекаря и мчусь домой. Хочу быстрее поделиться новостью с дядей.
С тех пор аптекарь охотно пускает меня к себе. Про кабаки я и думать забыл.
Быстро осваиваюсь и запоминаю ряд старинных рецептов по приготовлению снадобий и порошков. Мне доверяют взвешивать и расфасовывать различные лекарственные компоненты, перемешивать их в ступе. Один раз разрешают самому, правда, под присмотром, перегнать через аппарат дистиллированную воду. Получается с первого раза. Хозяин хвалит меня.
- Прирожденный химик - приговаривает он, - весь в деда!
Химию и фармакологию на своем факультете знаю лучше всех. И имею тайные планы. Не хочу останавливаться на достигнутом - намереваюсь получить ученую степень. Мне нравится заниматься наукой, так что студенческие пирушки я посещаю все реже и реже.
На занятиях по естествознанию нам, студентам, приходится препарировать лягушек, полевых мышей, изучать устройство внутренних органов животных и человека. Это настолько увлекает, что я готов заниматься сверхурочно. Явно просыпается мой интерес к учебе. Профессора замечают стремление к знаниям, всячески поддерживают его и все чаще и чаще разрешают ассистировать им на лекциях, чему я нескончаемо рад. Однокурсники посмеиваются надо мной - считают, что я стал чрезмерно серьезен. Они, вместо учебы, бегают за хорошенькими горожанками, предаются любовным приключениям с последующими утехам и часто делятся своими впечатлениями в перерывах между лекциями, стараясь раззадорить меня. Я непреклонен.
- Барышни, со своим кокетством, мне неинтересны и скучны, - говорю друзьям.
- Если придется жениться, непременно найду достойную девушку.
- Не приставайте. Мне наука важнее.
Мне кажется, что дедушка Иосиф опять расстраивается, но уже по новому поводу.
- Странно, твердит он в последнее время, - в твоем возрасте учеба была мне не интересна, я познавал мир другим способом… Тебя решительно надо женить. В продолжении рода больше толку, как ты этого не понимаешь! В нашей семье всегда рано женились и выходили замуж. Чрезмерная тяга к науке приведет к тому, что ты останешься холостяком. У меня две внучки - красавицы на выданье, а ты, Ферди, совсем не обращает внимания на них. Наследство-то надо с умом распределять, чтобы абы кому, пришлому, не попало. Ведь кондитерская приносит приличный доход. Деньги не должны уходить из семьи!
Прекрасно понимаю, что эти мысли не дают спокойно жить расчетливому Иосифу, но меня не трогает его волнение.
В письмах к матери с восторгом рассказываю о своих занятиях и всем новом, что узнаю каждый день. Мама довольна мною, всячески поддерживает и продолжает строить планы по поводу моей дальнейшей карьеры. По-моему, дедушка тоже радуется успехами, но он не привык высказывать свои мысли открыто…
Я, Фридрих фон Венцель, учусь в Берлине. В кадетском корпусе царит строгая дисциплина. Встаем в шесть утра, делаем гимнастические упражнения и обливаемся холодной водой. После утреннего сбора и завтрака целый день занимаемся изучением военных дисциплин, затем снова продолжается строевая подготовка.
Мне нравится такой образ жизни. Мужественно терплю и привыкаю к военному распорядку дня. В своих мечтах вижу себя генералом. Я заядлый карьерист в хорошем смысле этого слова. Военная форма - высокие черные сапоги с ботфортами и длинный светло-синий камзол с красной отделкой, мне к лицу. В увольнительные часы гуляю по городу с друзьями и ловлю благосклонные улыбки хорошеньких девушек. Делаю вывод, что нравлюсь молоденьким особам. Обладаю природной расчетливостью и сразу соображаю, что жениться надо по уму, а с уличными девушками можно прекрасно проводить время и не более того…
... Через полгода пребывания в корпусе легко назначаю свидания, а еще через пару месяцев уже свободно владею искусством обольщения, которому нас живо обучили старшие кадеты. В корпусе любовные похождения в почете. Старшие охотно делятся этой наукой с младшими. Посему мне везет с наставниками.
Очередным вечером нас приглашают на пирушку в честь именин старшего товарища – Людвига фон Кройнца, выходца из обедневшей дворянской семьи, живущего только на стипендию. Этот юноша небольшого роста, с кривоватыми ногами, но крепок здоровьем и розовощек. Людвиг пришел в пивной кабачок со своей девушкой – хорошенькой и молоденькой полькой по имени Ванда. Рассмотрев ее поближе, начинаю испытывать сильное влечение и решаю обратить внимание Ванды на себя. После пары кружек пива смелею, подхожу к девушке, галантно кланяюсь и говорю:
- Позвольте пригласить вас на польку!
Ванда мгновенно соглашается, весело танцует и хохочет от удовольствия. Людвиг, наблюдая за нами, мрачнеет, потом не выдерживает, подбегает, отталкивает меня и выкрикивает при этом:
- Друг, не забывай, барышня пришла со мной!
К тому времени я, изрядно захмелевший, без зазрения совести отвечаю:
- Теперь она моя, раз танцует со мной! Выбирай себе другую, тут их полно.
Моментально получаю удар в лицо. Ответ не заставил себя ждать. Нас растаскивают в разные стороны и выгоняют на улицу, пригрозив пожаловаться начальству. На извозчике доезжаем до казармы, по дороге клянемся друг другу, что больше не устраиваем драк из-за ветреных женщин. Такое поведение не к лицу будущим героям. Кадетское братство нерушимо. Нам еще долго служить вместе...
... На утреннем построении командир замечает мое разбитое лицо, хмурится и грозно спрашивает:
- Фон Венцель! Извольте доложить, что случилось с вами в увольнении?
- Я споткнулся за выбитый из тротуара камень и упал.
- Получите один наряд вне очереди и больше не спотыкайтесь! - объявляет наказание командир.
Это мой первый наряд вне очереди. Можно сказать, что отделался легко…
В своих письмам к матери охотно сообщаю, что происходит в моей жизни ежедневно. Мама смеется и гордится одновременно:
- В отца пошел. Служить на благо своего короля будешь отменно …
В день смерти Дитриха отправляюсь на могилу мужа. К своему удивлению, вижу рядом с надгробием двух плачущих женщин. Они не сразу замечают мое приближение, в последний момент поднимают головы, но уже поздно. Я подхожу и сразу узнаю заметно постаревшую мадам де Адри. Мадам встает и приветствует меня, затем представляет бледную молодую девушку лет шестнадцати:
- Моя дочь, Каролина.
Удивляюсь:
- Мадам, разве у вас есть муж?
- Нет, мужа у меня нет, но был великолепный любовник - ваш Дитрих. Мы тайно встречались в течение нескольких лет до и после вашей свадьбы. Я любила его, а он, по всей видимости, только делал вид, что любит, и пользовался мной. На тот момент, когда открылось, что он женат, я уже носила под сердцем его ребенка. Узнав о моем «интересном» положении, барон отказался от меня и повел себя подчеркнуто холодно. Обещал помогать только деньгами, более ни чем. Он меня бросил.
- Каролина его дочь?
- Да.
У меня подкосились коленки и потемнело в глазах. Такого поворота событий ни как не ждала. Тихо опускаюсь на скамью рядом с могилой.
- Я приехала исповедаться над гробом вашего мужа, - продолжает рассказ мадам де Адри, - из-за меня случилось несчастье в ту роковую ночь. Меня вынудили выманить Дитриха из замка, угрожали забрать дочь. Ваш муж знал то, чего знать был не должен. Приближенные короля французского переживали за свою жизнь и повелели устранить свидетеля. Они потребовали пригласить барона на свидание вечером. Остальное вы знаете. Они отомстили, а я расплачиваюсь за содеянное. Дочь тяжело больна. У нее чахотка. Сколько ей осталось жить - неизвестно. Всевышний наказывает меня…
... Впадаю то ли в полузабытье то ли в очередной транс. Не чувствую ни времени, ни пространства, только сердце бьется так, что, кажется, вот-вот выскочит из груди, не выдержит такого напряжения. Две перепуганные женщины смотрят и понимают мое внутреннее состояние.
- Баронесса, вам плохо? - Осторожно спрашивает девушка.
- Все хорошо, обморокам не подвержена. Прошу вас удалиться. Самое страшное уже свершилось. Ничего исправить нельзя. Всевышний вам судья. На все воля Господа нашего.
- Простите хотя бы дочь, - взмолилась мадам де Адри, - Каролина ни в чем не виновата! За что ей такое наказание?
Усилием воли заставляю себя еще раз посмотреть на девушку и понимаю, что она очень похожа на Дитриха.
«Это же частичка его крови и души! Но как ей помочь? Каролина выглядит совершенно
больной».
Тяжело вздохнув, прошу дам следовать за собой в родительский дом.
По дороге размышляю, как сказать отцу о внезапно открывшемся обстоятельстве и какая последует реакция. Родителей необходимо подготовить к такому повороту событий.
Захожу в дом одна, женщины остаются у входа. Мама и отец сидят в креслах у камина. Почувствовав напряжение, отчетливо читавшееся на моем лице, отец спрашивает:
- Дорогая! Что случилось?
Говорю тихо:
- Отец, на крыльце ожидают разрешения войти две дамы из Франции. Одна их них бывшая любовница Дитриха, другая их общая дочь, которая очень больна.
Больше не могу сдерживать эмоции и начинаю плакать.
Мастер немедленно встает и идет к выходу. Через несколько минут женщины появляются в зале. Их усаживают у камина, и мадам де Адри еще раз рассказывает историю про Дитриха. Мастер слушает, недолго думает и говорит:
- Постараюсь помочь вашей дочери и вылечить ее при условии, что оставите ее здесь с нами, а сами покинете территорию Богемии в ближайшее время. Так лучше. До тех пор, пока она находится в общей с вами ауре, я ни чем помочь не смогу. Своим поступком вы медленно убиваете ее. Вас проводят в костел к нашему святому отцу для покаяния. Расскажите ему начистоту все, что произошло ранее, покаетесь и дальше следуйте его наставлениям.
С этими словами Мастер приглашает мадам де Адри к выходу.
- Надеюсь, у вас имеются средства для обратного путешествия во Францию?
Она кивнула головой.
- Дитрих оставил мне приличную сумму. Ее хватает на безбедную жизнь до сих пор.
- Очень хорошо. Мы все позаботимся о Каролине.
Уже более года живу в усадьбе Мастера. Августина скрыла пикантную ситуацию, сообщила сыновьям и остальным домашним, что теперь в поместье постоянно находится дальняя родственница, которой требуется лечение. Так что, никаких сплетен мое появление в доме не вызвало. В новой семье я окружена заботой и вниманием. Отвечаю всем домашним, которые бескорыстно приютили меня, совершенно больную, обессилившую девушку, теми же чувствами любви и бесконечной благодарности.
Постоянно нахожусь под наблюдением лучших докторов. Все основное время провожу на богемских минеральных источниках. И все равно, навязчивые мысли о неминуемой смерти не отпускают меня и одолевают перед сном каждый вечер. Не могу поверить в свое выздоровление. Помню, как французские доктора все время повторяли, что мне поможет только чудо…
... Как грустно расставаться с жизнью в семнадцать лет! Почему именно я должна умереть из-за проступков матери? Как странно устроен мир! Зачем Господь хочет лишить меня жизни раньше времени? Лучше бы он не дал мне возможности родиться…
... Каждый день, утром и вечером усердно молю Господа о прощении грехов моей матери и своем выздоровлении. В душе еще остается маленькая, еле теплящаяся надежда, что он услышит меня…
Сегодня, теплым летним вечером чудо, о котором я молилась без устали, произошло:
совершенно без настроения, прогуливаюсь вдоль набережной, устаю и предлагаю своей компаньонке подремать на скамейке. Присев, с удовольствием наблюдаю за движением воды в бурной речке. Задумываюсь, смотрю в одну точку и мысленно попадаю в горную долину на берегу озера…
... Ко мне подходит старец в тканой светло-серой одежде, подтянутой черным поясом и приглашает пойти за ним в пещеру. Не испытываю никакого страха, иду совершенно спокойно. В пещере, к своему удивлению, вижу еще двенадцать старцев. Они показывают на стоящий перед ними каменный стул, просят сесть на него, затем внимательно рассматривают меня со всех сторон и начинают неспешный разговор:
- Мы знаем, ты давно мучаешься и молишь бога о выздоровлении.
- Да, это так.
- Ты чистая душей благородная девушка. Мы с удовольствием поможем тебе при
условии, что никому не расскажешь, что произойдет далее.
- Я согласна.
Создается впечатление, что старцы хорошо осведомлены о моей болезни.
Самый пожилой из них подходит ко мне, подает пиалу с горьковатым темным отваром и ждет, когда я выпью содержимое полностью, затем вкладывает в мои руки обтесанную круглую палку сантиметров шестидесяти.
- Вставай! Приказывает он.
Встаю в недоумении… Еще один старец помоложе кланяется мне и начинает учить приемам неизвестной старинной борьбы. Приходится кувыркаться через палку, поворачиваться, перепрыгивать через нее, отбивать удары. Остальные участники процесса внимательно наблюдают за происходящим. Впечатление, что урок продолжается, по меньшей мере, часа три. Когда я совсем выдыхаюсь, главный старец приказывает:
- Возвращайся обратно и навсегда забудь про свою болезнь. На прощанье еще раз напоминаю тебе: нельзя никому рассказывать о месте и времени, в котором побывала. Болезнь оставила твое тело.
Лечение закончилось, старцы исчезли так же неожиданно, как и появились. Постепенно прихожу в себя. Оказывается, что "тренировка" с палкой продолжались всего минут тридцать. Уставшая, но довольная, возвращаюсь в свои апартаменты. Приказываю служанке не беспокоить меня, ложусь на кровать, и сразу проваливаюсь в глубочайший сон.
Просыпаюсь следующим утром и понимаю, что не могу встать с постели. Все тело сверху донизу болит. Болит каждая мышца. Дня два еле передвигаюсь, движения доставляют тупую боль, затем все разом проходит.
Легко и быстро иду на поправку, оживляюсь, щеки мои заметно розовеют, становлюсь все и более активной. Про случай со старцами честно, как и обещала, промолчала. Никто так и не узнал о моем приключении.
Постепенно начинаю чувствовать, как мой организм крепнет, выдерживает все более и более длительные водные и грязевые процедуры. Желание жить во что бы - то ни стало, уверенно берет вверх над всеми остальными…
... Все больше и больше люблю новую семью. Все ее члены без исключения относятся ко мне с глубоким вниманием. Августина постоянно делает комплименты - без устали повторяет, что я хороша, умна, воспитана и напоминаю ей мужа в молодости. Оказывается, когда я смеюсь, выражение моего лица становится такое же озорное, как у Дитриха и также, в лукавые щелочки, превращаются карие глаза…
... Похвастаюсь вам: еще я умею хорошо играть на клавесине и петь. Этому меня успела обучить мама. Единственный недостаток, иногда вызывающий затруднения в общении с домашними, мой французский диалект. Но этот пробел постепенно устраняется при помощи природной склонности к языкам и стараниям близких людей. Во время разговоров в гостиной кто-нибудь всегда поправляет меня.
Мастер все время следит моим здоровьем, периодически делает кое-какие вычисления и заглядывает в свою таинственную книгу. Говорит, что доволен результатами лечения.
С некоторых пор стала замечать, что на меня смотрит по-особенному сын Мастера - Отто.
Я вовсе не робкая девушка, посему не смущаюсь таких откровенных взглядов. Мне льстит внимание Отто. Я вовсе не прочь прогуливаться с ним вдоль реки, любоваться местным пейзажем и вести разговоры о дальнейшей жизни. Он всячески поддерживает и уверяет меня в том, судьба благоволит мне. Я ловлю себя на мысли, что верю его словам.
Вечерами, сидя за вышиванием, представляю себя в роли хозяйки большого дома, в окружении детей и родственников. В наши времена невозможно видеть себя в ином качестве. В университеты девушек не берут, считают, что только семья является уделом для нас. Надеяться на большее не позволяет воспитание, обычаи и религия.
Иногда грущу. Мастер не разрешает мне общаться с матерью. Де Адри пишет только ему и отвечает на ее письма только он сам. Таково условие моего проживания в поместье. Мастер не скрывает, что все еще опасается за мою жизнь…
... Вот и пролетел еще один год жизни в поместье. Доктора констатируют факт моего полного выздоровления. Отто просит разрешения у отца жениться на мне. Сделав кое-какие расчеты, Мастер дает согласие на брак. По его мнению, все складывается как нельзя лучше. Поместья и деньги остаются в семье.
Мастер изготавливает для нас с Отто два обручальных кольца с большими рубинами и бриллиантами вокруг. На внутренней стороне каждого помещает гексаграмму, которая должна хранить наш род.
Он верит в такой способ оберега безусловно и заставляет верить также безусловно остальных членов семьи.