Уж нет царя и нету веры.
Исчезло все до мелочей.
Расстрелянные офицеры
Рукою красных палачей...
В Петербургском дворянском собрании объявили большой бал. К зданию, одна за другой, подъезжали кареты с именитыми дворянами. Лакеи еле поспевали открывать дверцы вновь прибывающих экипажей. Постепенно собирался весь цвет Петербургского общества.
Два молодых брата – красавцы бароны фон Тиссен вошли в зал. Дамы моментально обратили на них свои взоры. Братья галантно поздоровались, стараясь никого не обойти вниманием. В кругу знакомых они считались отменными кавалерами.
Окидываю глазами зал. Ищу Юленьку Павлову, в которую давно влюблен. По всей видимости, девушки еще нет. Филипп чувствует мое волнение и предлагает:
- Альфред, потанцуй, посмотри, сколько сегодня хорошеньких барышень!
Не долго раздумывая, приглашаю на танец стоящую рядом дочь барона Роге.
Девушка, с притворной стыдливостью, опускает глаза вниз, но не отказывает мне, в тайной надежде на счастливое развитие отношений.
Постепенно я расхожусь, поочередно приглашаю то одну, то другую красавицу на танец. В зале образовывается атмосфера непринужденности и веселья. Старшее поколение наблюдает за беззаботным поведением детей и, как мне кажется, незаметно строит планы на дальнейшее выгодное родство. Все хорошо знают нашу семью, понимают, что она давно обеднела и живет только на жалованье, получаемое от службы. Но, с другой стороны, честь и благородство неотъемлемая часть нашей фамилии.
(ОТ АВТОРА)
Ротмистр Альфред фон Тиссен – старший из братьев, только что окончил кадетское военное училище и по этой причине находился в хорошем расположении духа. Барон получил назначение на Дальний Восток, который недавно вошел в состав Российской Империи. Альфред сам написал рапорт, с просьбой о направлении его в этот далекий край.
Он еще раз вспомнил речь начальника кадетского корпуса и окончательно утвердился в правильности своего решения.
- Будущие офицеры, за вами выбор! Вдоль реки Амур активно строят русские поселения - Иркутское, Богородское, Ново-Михайловское. Вокруг поселений образовываются новые большие города. Купцы и лесопромышленники с воодушевлением осваивают новый край. За короткое время в этом благодатном месте появились добротные особняки, церкви, школы, театры. Предполагается иметь все, что обеспечивает комфортную жизнь.
Более того, в результате длительных переговоров, Россия арендовала у китайцев Порт-Артур со всем Ляодунским полуостровом и получила согласие на строительство железной дороги от этого порта до нового города Харбина. Считаю - дело чести охранять эту территорию!
В задачу начальника входило заинтересовать и морально подготовить будущих офицеров в службе на далекой земле.
Поддаюсь на романтические уговоры, принимаю решение и мотивирую его следующим образом: «кто-то должен охранять все эти начинания, почему не я?» Карьеру делают в дальних регионах. В Петербурге пробиться сложно, а я мечтаю о головокружительной карьере, красавице жене, строю грандиозные планы и полностью уверен в их осуществлении.
Кажется, что все складывается успешно, но в последние дни меня мучают одни и те же назойливые мысли: попросить или не попросить руки Юлии Павловой у ее родителей? И согласится ли поехать девушка со мной? Да и имею ли я право обрекать ее на жизнь в гарнизоне?
Сомневаюсь: нет. С моей стороны это получится весьма неблагородным предложением. Я не имею права навязывать нежной хрупкой девушке весьма непонятное существование. Необходимо сначала разобраться, какая там жизнь в действительности. Да и обстановка в этих дальних краях не совсем спокойная. Только недавно закончилась война с Китаем, неровен час, начнется новая война с Японией. Решительно нет. Поеду один.
Желаю отметить событие предстоящего назначения в тесном мужском кругу близких друзей. С ними позволено пить много вина и обсуждать любые, какие угодно, темы.
Накидываем на шинели теплые тулупы, и едем с Филиппом и еще двумя новоявленными ротмистрами в близлежащий кабак. Открываем дверь, и попадаем в атмосферу шума и веселья. Замечаем бывших сокурсников и подсаживаемся к ним. Между питьем вина и курением сигар обсуждаем последние военные новости, в том числе и обстановку на Дальнем Востоке.
- Альфред, ты рискуешь, начинает разговор один из них, только вчера оттуда вернулся проверяющий генерал Васильев. Я знаком с его адъютантом. Васильев рапортовал, что обстановка сложная и неспокойная. Ты же знаешь, что Япония претендует на часть китайских земель, а особенно на ту, что китайцы сдали в аренду нам – русским.
- И что их этого следует?
- А то, что еще в девятьсот втором году Англия заключила союз с Японией и США и встала на путь подготовки к войне с Россией. Значит, на Дальнем Востоке против нас выступят Японцы. И, судя по складывающейся обстановке, произойдет это событие скоро.
- Вот и повоюем за нашу Родину, - ответил я им.
- Да, но ты многого не понимаешь, добавил к сказанному ротмистром Филипп.
- Чего именно?
- Снабжение дальневосточной армии оставляет желать лучшего. Почитай газеты.
- Знаешь, брат, ход твоих мыслей убедил меня лишь в том, что решение ехать одному совершенно правильное.
Обеспокоенный Филипп ни как не может смириться с моим поступком и продолжает убеждать дальше:
- Альфред, ты хочешь воевать за арендованную землю? Зачем ты вообще, попросил об этом назначении, это так не обдуманно с твоей стороны! А если и, вправду, война начнется? Хочешь стать калекой или героем посмертно? Альфред, тебе всего двадцать лет! Остался бы в Петербурге. На твое жалованье можно жить.
Я нисколько не удивлен таким речам. Брат Филипп - моя полная противоположность. Весь его интерес сосредоточен только на истории - древний Восток, курганы, раскопки. Получив университетское образование, он старается преуспеть в археологии. Филипп мечтает попасть в Константинополь. Но только чудо может ему помочь. После последней войны с турками все отношения между странами полностью расторгнуты.
- Братец, я не пропаду, - спокойно отвечаю ему, - я люблю риск, иначе жить скучно.
- Риск может быть во имя Родины, идеи, наконец, а во имя карьеры рисковать глупо! - опять продолжает спор брат.
- Назначение получено, решение свое менять не намерен! - начинаю раздражаться.
- Как знаешь. Жизнь твоя и дело твое!
- Продолжай мечтать о своих раскопках, а я буду служить отечеству.
Чтобы погасить спор, друзья наливают в бокалы вино, и мы пьем за удачу…
... По приезду в Порт Артур моментально чувствую все неудобства своего нового положения. Мечты о легкой карьере улетучиваются в одночасье. Крепость достраивается тяжело, буквально на костях людей. Снабжение продовольствием действительно скудное. Средств выделяется мало. Инспектора из Петербурга показываются редко, а в сводках рапортуют о том, что никаких проблем вовсе нет. Материалов, людей и продовольствия хватает.
С головой окунаюсь во взрослый, суровый мир и получаю первый практический опыт по выживанию.
Не считая постоянно проходящих стрельб и различного рода учений, жизнь здесь течет скучно и однотонно. Лежа по ночам на железной кровати, укрывшись тулупом, вспоминаю свое беззаботное существование в Петербурге, милое личико Юлии Павловой. Все это осталось далеко и когда увижу нормальную жизнь вновь - неизвестно. На большую землю почти никого не отпускают.
Несколько раз посылали в Харбин с поручениями. Город, усиленно застраиваемый русскими, мне нравится. Позволил себе помечтать, что когда-нибудь совью в нем семейное гнездышко...
Если бы я сейчас знал, что всего через пару-тройку лет Россия проиграет войну, арендованная территория вместе с Харбином отойдет к неприятелю, а меня, раненого при защите форта «Скалистый» от японских атак, чудом вывезут на военном корабле в дружественную Корею, то, вероятнее всего, принял бы другое решение. Но эти испытания еще впереди. Пока я рассказываю о настоящем.
Все гарнизонные развлечения сводятся к двум, не более. Вечером собираемся в комнате для офицеров одной из казарм, и потихоньку, чтобы не узнали старшие командиры, играем в карты и пропускаем два – три стакана рисовой водки. Однообразные дни тянутся нескончаемой чередой.
Медленно, кое-как достраиваются укрепления, солдаты ропщут на плохое питание, все чаще и чаще между ними происходят злобные перепалки. Начинает казаться, что проблемы Дальнего Востока мало интересуют правительство.
Странно! Для чего приложили столько усилий на подчинение территории и развитие этого края?
Что-то не складывается у меня в голове. Вероятно, какие-то интриги мешают императору Николаю получать правдивую информацию о положении дел. Иначе быть не может.
Наконец случилось то, о чем меня предупреждали брат и друзья.
После очередных неудачных переговоров по спорной территории, японцы приступают к попыткам захвата крепости Порт-Артур с моря. Наши корабли геройски отбивают атаки. Командующий японским флотом генерал Того имеет бесспорное преимущество – развитую систему базирования на близлежащих островах Курэ, Нагасаки, Осака, Сосэбо... Более того, сухопутные силы Японии имеют более трехсот пятидесяти тысяч хорошо вооруженных закаленных в боях с китайцами и преданных своему императору воинов. Несмотря на проявленный героизм и мужество наших прославленных командиров кораблей в тяжелейших морских сражениях, японцам, все же, удаётся взять инициативу в свои руки. Теперь дошла очередь и до захвата форма.
Дело в том, что в крепостном гарнизоне не было единого начальства. Командующего войсками генерала Стесселя практически не признавал комендант крепости генерал Смирнов. Посему, единая тактика ведения боев не была выработана до конца. Стессель, по словам Смирнова, даже не попытался разбить армию Ноги, когда тот предпринял первое наступление по захвату Ляодунского полуострова, а предпочел отсиживаться в крепости, тем самым дав возможность японцам подойти ближе к Порт Артуру. Понимая сложившуюся ситуацию, один лишь генерал Кондратенко попытался заставить начальство хоть как-то примириться и достроить укрепления.
Ранним майским утром неприятель предпринимает первую сухопутную атаку Порт-Артура.
Просыпаюсь от криков дежурного:
- Рота, подъем!
Наскоро одеваюсь и выбегаю во двор. Командую:
- Рота, стройсь! Для выполнения боевой задачи - отбоя атаки неприятеля, занять свои позиции!
Солдаты очень скоро занимают места на позициях и начинают вести беспрерывный огонь из полевых батарейных и старых трехтонных пушек. Из окопов, защищенных колючей проволокой, японцев поливают ружейными пулями.
. Вот и первое боевое крещение. Начинается!
Хорошо обученные и вооруженные японцы - комикадзе ползут, как муравьи. Мы, защитники крепости яростно сопротивляемся .
С удивлением замечаю, что у неприятельских солдат и офицеров отсутствует страх смерти. Несмотря на интенсивные разрывы снарядов, которые косят людей сплошняком, места убитых занимают новые солдаты и идут вперед, практически осознавая, что умрут через пару минут.
Офицеры бегают от укрепления к укреплению и стараются поддерживать боевой дух на высоте:
- Солдаты, держитесь! Постоим за отечество! Не отдадим самураям нашу землю!
Солдаты стараются изо всех сил.
Отправляюсь на отдаленный конец укреплений - проверить обстановку у моего гарнизонного приятеля, молодого капитана Пономарева. Натыкаюсь на его труп и впервые испытываю шок. Вот и все кончено. Смерти все равно, кого забирать, молодого, старого, японца, русского, одна большая кутерьма…
... Начинаю приходить в себя. Сзади кто-то кладет руку на моё плечо. Оглядываюсь и вижу перед собой нашего лейб-хирурга Павлова.
- Голубчик, я вас понимаю. Не повезло этой роте. Что же делать? Такова судьба. Не берите в голову, командовать не сможете. Погорюете потом, когда все закончится, - успокаивает меня он, - я вот не боюсь.
- Как вы можете не бояться, когда такое вокруг творится!
- Уверен, что со мной ничего не случится, так и вы голубчик, будьте в этом уверены! Ступайте, отправьте посыльного к командиру гарнизона, сообщите о потерях и попросите послать сюда санитаров с носилками.
Продвигаюсь дальше перебежками. Целый день вокруг творится жуткая невообразимая каша. К вечеру форт, все же, сдаем и переходим в другой, расположенный рядом. Русские отступают повсеместно.
Японцы перестают стрелять и берут передышку. Санитарная рота выносит раненых и убитых.
На ночном командном совещании подводим итог сражения и подсчитываем потери с обеих сторон. Японцев полегло гораздо больше, чем наших.
Следующим ранним утром атака повторяется. Батальон еще раз теряет свои позиции и продолжает отступать. С грустью отмечаю, что неприятель упорен и силен. Он намерен продвигаться только вперед, совершенно не жалея людских жизней, а это значит, что боевые действия растянутся надолго.
Как, все-таки, хорошо, что я не успел завести семью!
Осада окруженной неприятелем крепости ведется с методичным упорством. С таким же упорством мы не хотим уступать.
Ужасаюсь. Как возможно привыкнуть к такому? Если не придет пополнение из бывалых солдат и офицеров, мы все останемся здесь в качестве трупов.
В непрерывных боевых действиях проходит два месяца. Форты постоянно переходят из рук в руки. Каждую ночь на поле боя разбирают по частям черный ковер, состоящий из мертвых тел.
Несмотря на природный патриотизм, заложенный в каждом солдате с молоком матери, Русские продолжают медленно отступать.
Меня с остатками роты перекидывают на защиту очередного форта «Скалистый». Солдаты прячутся за земляными укреплениями, созданными на скорую руку. Укрепления находятся на высокой сопке с обрывистыми склонами. Доступ к ней крайне затруднен. Наблюдаю в бинокль, как, фанатичные японские солдаты, поливаемые пулями русских, пытаются пробраться снизу вверх по краю пропасти в сердце форта. Внезапно, что-то бьет меня в ногу и отбрасывает в сторону. Понимаю, что ранен. Боль усиливается, постепенно я теряю сознание. Прихожу в себя уже в полевом госпитале. Вижу над собой лицо того же доброго хирурга Павлова.
- Ну что, голубчик, говорил же вам, что жить будете! Потерпите еще чуток! Скоро поедете в госпиталь для офицеров.
- Спасибо вам, доктор! - благодарю его и впадаю в забытье.
Ночью меня и других тяжелораненых офицеров выносят из госпиталя и доставляют на борт небольшого корейского суденышка.
Более года моей жизни уходит на лечение и мытарства по госпиталям. Левая нога восстанавливается тяжело. Обожаемая мною Юленька выходит замуж за другого кавалера, будучи в полной уверенности, что я погиб. Вот так распорядилась судьба.
Появляюсь в Петербурге нескоро. Служить вдали от родного дома больше не хочу. Ложный патриотизм уже не интересует. Все юношеские мечты испарились. Я хорошо запомнаю урок и учусь ценить жизнь.
Получаю новое назначение и служу в гарнизоне Кронштадт по части снабжения. Во время приездов в Петербург балы меня интересуют мало. Я превращаюсь в замкнутого человека. Тщетно родители пытаются подыскать мне невесту, желание иметь супругу совсем не появляется. Превращаюсь в строгого служаку. Такое душевное состояние продолжается у меня лет десять. Дослуживаюсь до полковника, получаю должность интенданта полка.
Постепенно в жизни проходят перемены. В один из свободных от службы дней меня приглашает в свой дом приятель - капитан Павел Кононов. В гостиной собралось несколько молодых барышень и кавалеров. Обращаю внимание на ту, что поет и аккомпанирует себе на фортепиано.
«Веселая девушка!» Проносится у меня в голове. Отзываю приятеля в сторонку и спрашиваю:
- Павел, а что за девушка играет на фортепьяно?
- Понравилась? Моментально улавливает мое настроение хозяин дома.
- Да, хорошенькая!
- Ее зовут Наталья, она свободна. Имей ввиду, не любит флиртовать. Подобраться будет не просто, но попробуй.
- Спасибо, но я отвык ухаживать за барышнями, да и пустое все это.
- Как знать, как знать! Попытка – не пытка! - Многозначительно хмыкает Павел.
Подбодренный такими словами, выбираю момент, тихонько подхожу к девушке, пытаясь вспомнить, как знакомился раньше и делаю неуклюжий комплимент:
- Такого приятного голоса я давно не слышал!- Девушка улыбается. - Разрешите представиться, барон Альфред фон Тиссен.
- А я Наталья. Просто отвечает девушка.
- Позвольте узнать, где вы научились так великолепно играть и петь?
- Я учусь в консерватории.
Решаю блеснуть кое-какими познаниями в музыке:
- Слышал, что основал ее господин Рубинштейн.
Наталья широко улыбается и показывает ровные белые, как на подбор, зубки.
- Вы сами играете?
- К сожалению, нет, но люблю оперу. Приглашаю вас посетить театр в моем сопровождении.
Наталья снова улыбается.
- В опере бываю постоянно. Нам выдают контрамарки, как учащимся.
- Ну чем я могу вас удивить?
Девушка пожимает плечами и говорит:
- Давайте, для начала, погуляем в Летнем саду.
- Назначайте время, когда вас забрать и где.
Наталья диктует мне адрес.
Радуюсь. Лед тронулся.
Через недолгое время мы сближаемся. У Натальи оказывается интеллигентная преподавательская семья. Находиться в их кругу и общаться приятно и интересно.
Родственники не очень довольны моим выбором, но, в конце концов, смиряются. Времена поменялись. Многие дворяне из семей, начинающих постепенно терять свои доходы, женятся на девушках из купеческих и мещанских сословий.
Через полгода мы с Натальей венчаемся. Снимаем небольшую квартирку на Васильевском острове и живем спокойной, уединенной жизнью. На свадьбу получаем два старинных кольца с изумрудами и узнаем семейную легенду, связанную с ними.
Семейное счастье длится всего три года. Начинается бессмысленная по своей сути первая мировая война. В связи с этим, к 1917 году шпиономания охватывает высшие слои общества. Нервничаю. В любое время, я как остзейский барон, могу попасть под подозрение. По ходатайству друзей, меня отправляют с инспекцией в Сибирь, где предстоит проверять склады с припасами в трех округах.
Политические события в России развиваются стремительно. Искусственно нагнетаемый страх перед «тайными немецкими силами» окончательно уничтожает остатки доверия к царскому правительству. Воспользовавшись этим удобным моментом, к власти приходят большевики. В Петербурге начинается полная неразбериха. Вместе с бывшими представителями царской власти, в опалу попадают и служащие. Достается и офицерам. К счастью, до начала этого события, я уже выехал из города, а чуть позже и многие мои сослуживцы нелегально уходят в Финляндию.
Я собираю вещи и перебираюсь вместе с годовалым сыном в родительскую квартиру.
Медленно тянутся недели и месяцы. Проходит сложный и тревожный год. Вестей от мужа все нет и нет…
... Поздно вечером раздается осторожный стук в дверь черного хода.
Подхожу и с опаской спрашиваю:
- Вам кого?
За дверью тихонько отвечают:
- Я от вашего мужа, полковника Тиссена, откройте!
Впускаю в кухню молодого мужчину. Тот сует мне в руку конверт.
- Вот письмо, которое мне передал ваш супруг три месяца назад. К сожалению, после этой встречи я его больше не видел. Прочтите. Там последние сведения.
- Спасибо! - это все, что я смогла ответить.
- Не стоит благодарности. Я должен срочно возвращаться. Меня ждут внизу.
Вскрываю конверт:
«Дорогая моя! В связи с последними событиями, в Петербург вернуться не могу. Посему, присоединяюсь к освободительному движению армии моего друга барона Унгерн-Штернберга в Монголии. Ты и наш сын - единственное, что у меня осталось. Не знаю, суждено ли мне еще раз увидеть вас? Политическая обстановка складывается сложная и совершенно непонятная. Береги ребенка и себя. Будь осторожна. Попытайтесь, при малейшей возможности, выехать из России. Вот адрес моих родственников в Германии: Кенигсберг, Амалиенау, Фридрихстрассе, 9. Письмо прочитай и сожги. Целую вас крепко и обнимаю. Храни вас господь!»
Прижимаю письмо к лицу и плачу.
«Господи! За какие грехи нашему мальчику довелось родиться в такое ужасное время? Что мы упустили, не заметили в своих поступках по отношению к другим людям?
За что ты караешь меня и моих близких? Чем мне вымолить прощенье за невольно совершенные грехи? Какую жертву я должна принести тебе, чтобы мой сын остался жив»?
Кроме мыслей о Богом забытой России, в голову ничего не приходит. Господь не дает ответа на такие вопросы...
Проходит больше года. Продолжаем жить в голодном Петрограде. Два раза пытаюсь выехать из города, но все попытки оказываются безуспешными. Последний раз, на перроне во время ожидания поезда, меня с ребенком чуть не расстреляли пьяные матросы из проходящего мимо броневика. Они усердно палили из ружей и наганов по толпе людей. Убитыми оказалось человек тридцать, в том числе женщины и дети из знакомых семей. Поезд для гражданских лиц так и не пришел.
Отовсюду поступают тревожные новости. Комиссары врываются в квартиры, хватают всех подряд, мужчин рассстреливают прямо в комнатах, женщин насилуют. Многих, вместе с детьми, отправляют в казематы Петропавловской крепости.
Обычно, в нашу квартиру запросто приходят соседи - профессор Добровольский с супругой. Садимся за большой стол, пьем чай и обсуждаем последние события. Сегодня они не входят, а влетают. Отказавшись от чая, садятся на диван и сбивчиво пересказывают последние новости:
- Утром наша кухарка ходила на рынок и встретила там кухарку баронов Врангелей. Она успела рассказать ей, какой мученической смертью закончили свою жизнь несколько родственников вашего мужа, - с ужасом в глазах рассказывает супруга Добровольского, - баронессу с маленьким простуженным сыном бросили в Петропавловскую крепость. Ребенок умирал у нее на руках, медикаментов не давали, медсестра вырвала его из рук матери и отнесла в мертвецкую со словами: "Нечего ему здесь делать. Путь лежит там, баронское отродье, все равно умрет".
- Самою баронессу и старшего сына, кажется, уже расстреляли! Они так и не рассказали, где прячется их отец и муж. - Продолжает взволнованный профессор.
- Дочь графа Константинова изнасиловал пьяный матрос, а, протрезвев, предложил пожениться. С таким условием он дарует ей жизнь! Что творится в городе! Это страх и ужас! Мы не выходим из дома уже неделю. Деньги кончаются, банки не работают. Будем стараться уехать как можно скорее и любыми путями, - супруга профессора заплакала.
Слушаю и думаю: « хорошо, что мы не остались в квартире на Васильевском острове, нас с сыном ожидала бы такая же участь».
Вздыхая, говорю:
- Отец уже преклонного возраста, да и ехать совершенно некуда, разве что в деревню. Но там, по слухам, еще хуже. Останемся здесь и попытаемся наладить жизнь исходя из сложившейся обстановки. Постараюсь найти работу.
- Наталья, вы рискуете! – продолжает разговор профессор, – не забывайте, что ваш муж бывший офицер царской армии, да еще и барон!
- Я уже все продумала.
Не говорю Добровольским, что скрыла факт о своём браке с офицером - дворянином, придумала версию о том, что муж пропал без вести во время последней войны, и нашла работу секретаршей в милиции, где мне обещали карточки и паек. Родителей моих тоже не трогают. Видимо, интеллигенция их интересует мало.
Бывшие зажиточные люди, пытаясь не умереть с голоду в Петрограде, продают на рынке свои семейные реликвии за бесценок или меняют на продовольствие.
Единственная драгоценность, которая осталась у меня – кольцо с изумрудом. Вспоминаю семейную историю и решаю хранить его и ни за что не расставаться. Помню о том, что обладатель кольца и его близкие должны выжить.
Я скитаюсь. В Сибири царит постоянное напряжение и полная неразбериха. Каждую неделю происходят стычки между различными представителями той или иной власти. Из Читы перебираюсь в Хабаровск и не знаю, к какому из командиров, в итоге, примкнуть. Небольшая часть знакомых офицеров не из «благородных» перешла в армию атамана Семенова, другая осталась при генерале Колчаке. Денег, на этот момент, у меня почти не остается. И снова судьба распоряжается неожиданным образом: По прибытию в город все же решаю присоединиться к освободительной кампании Колчака.
Приезжаю на квартиру по указанному ранее адресу. Мне открывает дверь бывший сослуживец - капитан Константин фон Роге.
- Альфред, дорогой вы мой, живой! Как я рад вас видеть, проходите в комнаты, рассказывайте!
- Да что рассказывать. Оставил семью в голодном Петербурге, ничего не знаю о ее дальнейшей судьбе. Все это грустно и совершенно невыносимо. Лучше сообщите мне, где я могу увидеться с генералом Колчаком?
- Друг мой, вы добирались слишком долго, - покачивает головой Константин, - Колчака здесь уже нет, да и в Сибирском крае он является хозяином номинальным, всем давно заправляют местные атаманы. Одни из них работают на американцев, а другие на японцев. О патриотизме речи не идет. Каждый гребет под себя. Вот такие дела. Оставшиеся не у дел офицеры, уставшие от нынешней неразберихи в армии, пытаются любыми путями перебраться в Харбин или Дальний, либо присоединяются к остаткам нашей армии в Монголии.
- Что же мне делать? - Растерянно спрашиваю Константина.
Я не мог даже предположить, что после того, как судьба опять приведет меня в этот край, снова предстоят незапланированные, весьма сомнительные испытания.
- Альфред, не расстраивайтесь раньше времени. Поживете, пока у меня. Места хватает. На днях познакомлю вас со своим приятелем Владимиром Рерихом, братом художника. Послушаете, что он расскажет.
- Спасибо, Костя. Мне придется воспользоваться и вашим гостеприимством и вашим предложением.
- Располагайтесь и отдыхайте. Благодарить будете потом, когда закончится ваше путешествие.
- Почему вы здесь живете? Зачем не уезжаете?
- Как вы думаете, Альфред, сколько еще наших бывших царских офицеров прибывает каждый месяц в Хабаровск? – отвечает на вопрос вопросом Константин, – моя миссия и заключается в том, чтобы помогать им всем, также как помогаю вам. Сколько продержусь здесь, не знаю. Уеду, когда оставаться будет уже нельзя. Вот такая обстановка, дорогой друг.
- Какой вы молодец! Очень вам обязан! Могу ли я что-либо для вас сделать?
- Думаю, что нет. Сам справляюсь. Чем меньше людей задействовано в этом деле, тем лучше для всех нас.