Чита. Серое хмурое небо. Моросит дождь. Настроения нет. Я ловлю такси и еду на железнодорожный вокзал.
Через лобовое стекло старенькой "Волги" рассматриваю улицы грязного неприглядного города со старыми, давно не ремонтированными домами и разбитой мостовой. Из труб многочисленных заводов валит густой черный дым. Вот же дыра! Как тут люди живут? Мне становится печально. А еще предстоит половину суток трястись в вагоне до Забайкальска. Интересно, что я увижу там?
Внутри грязного, обшарпанного вокзала с трудом нахожу кабинет военного коменданта.
- Здравствуйте! На фамилию Тиссен должны оставить билет до Забайкальска.
- Да, да! Меня предупредили. Вы вовремя приехали. Сегодня идет дополнительный поезд, посадка через час. Утром будете в Забайкальске.
- Мне говорили, что я буду в Забайкальске к вечеру.
- Извините, но на более поздний поезд билетов давно нет, даже брони. Все сложно. Могу посадить только на этот. - Комендант вздыхает.
- А как же договоренность с вышестоящим начальством? - Удивляюсь я.
- Знаете что! Не пытайтесь устанавливать свои порядки! У нас свое начальство, местное! До Москвы и Питера отсюда далеко, вы представления не имеете, что здесь творится. Так что, забирайте свой билет и идите. Поживете в нашем краю, поймете, что к чему.
- Спасибо! Отвечаю, еле сдерживая эмоции.
Интересное начало, ничего не скажешь. Хорошо, что комендант меня по матушке откровенно не послал.
Да, есть у меня «корочки». Если их показать, то мужик вытянется «во фрунт» и немедленно, хоть из - под земли, из-под рельсов достанет билеты с местами, да еще там, где укажу. Но искушения ими помахать нет. Потому, что просто не взял с собой. Без надобности они в таких командировках. Доставать их все равно, что прицепить на лацкан значок: секретный агент, отличник боевой и политической подготовки. Коллегам из конкурирующих служб просьба оказывать всяческое «противодействие».
Я забираю билет, беру сумку и иду на перрон.
Через полчаса после посадки в поезд понимаю, что весь вагон забит челноками, преимущественно мужчинами, направляющимися за товаром в Китай. Все эти молодые контактные ребята, скорее всего, давно знакомы между собой, и ходят в гости друг к другу, постоянно перемещаясь из одного купе в другое. Возможности поспать, видимо, не будет. Придется приспосабливаться.
На всякий случай стараюсь получить полное представление о личностях, с которыми придется коротать время. Моими попутчиками оказывается милая семейная пара. Мужа зовут Сергей, а его супругу Ольга. Вместе с ними едет и их друг Игорь. За стаканом чая мне удается легко «разговорить» друзей.
- Сергей, как получилось, что вы с супругой занялись таким нелегким бизнесом?
- Как получилось? Да очень просто. Мы с Олечкой работали в одном московском НИИ - занимались проектированием силовых энергетических установок. Через полгода у меня намечалась двухгодичная командировка на Кубу. Работники института, после этих командировок, квартиры кооперативные себе строили, «Волгу» на чеки могли купить. Не повезло нам. Союз внезапно распался, командировка накрылась медным тазом, а вскоре, и институт разваливаться начал. НИИ потерял все зарубежные контракты, соответственно, нам стали задерживать зарплату, а потом и вовсе платить перестали. Деньги в институтской кассе появлялись один раз в три месяца. Дальше - хуже. Постепенно начали сокращать штаты, используя любой предлог. А у нас двое детей. Учить надо, кормить, развивать. - Сергей делает глоток чая и грустно замолкает, вспоминая времена беззаботной жизни.
- А друг наш уже в этом бизнесе крутился и нам предложил заняться, - кивает Ольга в сторону Игоря.
- Игорь, а вы чем занимались до перестройки?
- В техникуме математику преподавал. - Запросто отвечает Игорь. Нам платить вообще перестали, а дома жена с полугодовалым сыном. Вот и подался в челноки. Теперь семья сыта, одета и обута. Себе машину купил, правда, подержанную, но иномарку!
- Вы тоже довольны своим новым занятием?
- Вполне нормально живем! Сами себе хозяева. Ни перед кем не отчитываемся и отвечаем только за себя. То в Турцию за товаром летим, а заодно и на море отдыхаем, то в Польшу на автобусе, а теперь вот в Китай. Маньчжурию посмотреть охота, а позже и до Пекина доберемся, - с гордостью отвечает Сергей.
- Нам очень даже нравится такой образ жизни, - поддерживает мужа Ольга, - первое время непривычно было, но потом втянулись. Несколько магазинчиков открыли на разных рынках, есть знакомые, которые постоянно заказывают вещи для себя. Всегда в прибыли.
Начинаю «отрабатывать» легенду: ленинградец, еду погостить к родне, работаю, но не слишком доволен своим заработком активно ищу, чем бы заняться.
- Может, и мне попробовать себя в этом бизнесе? - спрашиваю я, нацепив задумчивую мину.
- Конечно, попробуйте, если ваша работа вас не устраивает. Мы с собой шинели везем и часы командирские. У нас от прошлой поездки нереализованный товар остался. Не было времени сбывать. Хотите? - предлагает Ольга, - отдадим недорого. В Забайкальске вы их сможете продать за доллары или поменять на фабричную китайскую одежду.
- Тогда, пожалуй, куплю, если мне позволят средства. Я немного с собой взял…
- Так и мы много не возьмем. Останетесь в прибыли!
Через десять минут несколько шинелей и часов уже лежат в моей сумке.
Игорь пытается утвердить меня в правильности совершенного поступка:
- Да мы, челноки, этими тряпками всю Москву и Питер одеваем. Чтобы они без нас делали?
- Работы толковой больше нет, и когда будет - неизвестно. Вот и промышляем, кто на что способен. Обидно за державу. Да ладно, где наша не пропадала. Выживем в очередной раз.
Так, за неторопливой беседой проходит день, а вечером начинается шухер. В купе залетает перепуганный проводник и взволнованно сообщает:
- На полустанке местная банда успела сесть в поезд и теперь собирает дань за проезд по территории, которую они считают «своей». Доллары прячьте!
Предупредив всех, он тут же исчезает в неизвестном направлении.
Челноки начинают метаться по вагону. Игорь с Сергеем действуют, как хорошо сработавшаяся команда во вполне «штатной» ситуации: быстро суют деньги Ольге, вдвоем подсаживают ее на третью полку и сверху закидывают сумками. Только они успевают проделать эту операцию, как с двух противоположных сторон вагона заходят по четыре человека с пистолетами, и обрезами, перекрывают оба выхода, выгоняют всех из купе и выстраивают в коридоре. Я тоже попадаю в число челноков.
Главарь собирает с каждого по сто долларов, а одного из челноков неожиданно бьет в лицо. Видимо, или внешность не понравилась, или на всякий случай, для острастки:
- Не вздумаете пожаловаться, на обратном пути всех вычислим. У нас в запасе, помимо оружия, серная кислота имеется. А если кто еще захочет с вас денег снять, скажете: Бегемот уже пошлину собрал.
Выдав эту тираду, вожак с бандой не спеша, с видом хозяина жизни, направляется в следующий вагон.
Обращаю внимание на то, что в подельниках у Бегемота четверо русских и четыре китайца.
Очень интересно, почему китайцы так вольготно чувствуют себя на нашей земле? Кто их прикрывает? С этим фактом тоже неплохо бы разобраться, но при условии, что подвернется подходящая возможность. Возьму на заметку…
...Наконец, поезд останавливается в Забайкальске - маленьком, богом забытом городке, построенном среди голой степи рядом с границей Маньчжурии. Несмотря на то, что мороз стоит приличный, народ деловито снует у меня перед глазами. Вместе со всеми я выхожу из вагона и замираю в полном недоумении: рядом с перроном слышится стрельба короткими автоматными очередями, крики и отборная брань. Ко всему привычные челноки даже ухом не ведут.
- Не обращай внимания, - говорит Игорь, - здесь подобное происходит каждый день и считается нормальным явлением.
- Спасибо, что предупредил, - только и нашелся, что сказать, я. Осторожно и внимательно осматриваясь по сторонам, пытаюсь оценить ситуацию. Около перрона, метрах в ста, не больше, находится мойка для составов, прибывающих из Китая. Как раз сейчас очередной состав проходит дезинфекцию ... Приглядываюсь: Что за 'чудеса"! Двое китайцев незаметно залезают под вагон, вскрывают люк и принимаются выбрасывать оттуда коробки с товаром. Тут же подскакивают несколько молодых людей "славянской внешности", хватают коробки и стремительно мчатся в сторону центра городка. Вооруженная охрана матерится и стреляет из автоматов в воздух.
Эх, толку от вас мало! Полномочий не хватает! Подстрелили бы хоть одного «случайно», чтобы другим неповадно было, глядишь, запомнили бы надолго.
Задерживаться на перроне не имеет смысла. Нужный человек придет за мной, как договаривались, не раньше шести вечера. Придется где-то пережидать... Чертов комендант, устроил мне проблему на ровном месте. Делать нечего. Пойду изучать местность, а заодно добавлю еще пару достоверных штрихов в свою легенду, не зря же потратил часть командировочных на шинельки. По возвращению за них придется отчитаться.
Не торопясь, хотя ноги ощутимо подмерзают, двигаюсь в сторону центра. Вместительная, «видавшая виды» спортивная сумка служит мне вместо паспорта. Подобных сумок здесь много, так что я неплохо «вписываюсь». Прохожу всего метров сто от перрона и попадаю на местный рынок, где только что украденные коробки быстро распаковывают, тут же разводят костерок и сжигают улики. В коробках оказываются мужские спортивные костюмы. Буквально за пять минут их продают перекупщикам по десять рублей за пару и отправляются за новой добычей.
Вскоре на рынок приваливает новая волна челноков из очередного прибывшего поезда, и перекупщики продают эти костюмы уже по двадцать пять рублей. Все происходит с огромной скоростью, кадры меняются, как в кино. Вот притаскивают коробку с детскими сапожками, она испаряется за две минуты, вот приезжает местная милиция на газике и хватает несколько человек, что попались под руку и не успели скрыться за углом дома.
Рядом стоящий мужчина громко сочувствует пойманным с поличным товарищам и выдает бесплатные инструкции вновь прибывшей немолодой женщине:
- Видишь, мать! Надо вовремя прятаться! Этим не повезло сегодня. Если у них обнаружат спортивные костюмы и ботиночки – считай, плохо дело. Заберут все деньги, а если не захотят отдать, то путь в КПЗ им обеспечен. Ментам план по поимке воров выполнять надо и зарабатывать, между делом, тоже. Условия жизни у них экстремальные, зарплата маленькая, да и ту вовремя не дают.
Следующий эпизод оказывается еще страшнее. Китаец не может поделить с монголом коробку. Завязывается ожесточенная драка. Монгол хватает бутылку, отбивает от нее донышко и кидается в атаку на сына «поднебесной». Народ моментально привычно разбегается по сторонам. Сзади подлетает еще один шустрый китаец и бьет монгола по голове палкой. Тот сразу успокаивается, обмякает и садится на асфальт. Через минуту монгола оттаскивают в сторону его товарищи. Шум на площади тут же стихает. Народ возвращается к своим «привычным» ежедневным занятиям. Продолжаю наблюдать дальше.
Китайцы скупают русские шинели и командирские часы, некоторые меняют этот ходовой товар на свои тряпки. «Ничего себе, какие вольности допускаются на российской земле». Удивление мое растет все больше и больше.
Так. Эмоции в сторону.
Ставлю сумку, немного мнусь на месте, изображая простака, первый раз попавшего в этот городок, достаю из нее парочку солдатских шинелей и несколько часов. Ко мне сразу подходит высокий пожилой мужчина, скорее всего, маньчжур. Он сразу начинает торговаться на хорошем, но слегка ломаном, русском языке.
- Откуда русский знаете?
- Училися в Лоссии. Лаботать главным инженером на стройке, а шинеля мне очень, очень нужна, жена на них кокон сажает. Лаша шерсть - очень холошо! Кушать для наших шелоков черевей.
Продаю ему шинели и кладу деньги в карман. И действительно, сбывать товар китайцам просто! В коммерсанты записаться, что ли? Мда-а... Что-то я увлекся. А морозец-то крепчает! Пора прекращать наблюдение и искать место, где можно пересидеть до вечера. Взяв сумку, я неспешно направляюсь изучать городок, в тлеющей надежде найти хоть какое-то кафе. Оказывается, что задача эта очень непростая. Обойдя все поселение, состоящее из ветхих двухэтажных и одноэтажных домов по кругу, кафе так и не нахожу, зато успеваю налюбоваться на рыжих тощих коров, которые, как в Индии, тупо бродят по улицам, роются в помойках и вылизывают языком консервные банки. К сожалению, здесь это не священные животные, а лишь брошенные на произвол судьбы худобы, которых хозяевам нечем кормить или, попусту, некогда ими заниматься. Да, тряпичный бизнес мощно «приворожил» местное население. Добровольно-принудительная, круглосуточная работа ни о чем другим больше и вспоминать не дает. Очень «интеллектуальное» занятие, скажу я вам...
Вернувшись к рынку, понимаю, что общепита для приезжих в городе просто не предусмотрено. Есть только одно кафе на вокзале, но к нему не протолкнуться. Люди заходят туда погреться и поесть в порядке очереди, которую перезанимает друг для друга. Они и ночуют там же на вокзале, стоя, набившись в небольшой зал, как селедки в бочку. Такого кошмара я еще не видел никогда и нигде... Да-а-а, весь световой день прошел в незабываемых картинках ... Прилично замерзаю и хочу есть.
В Забайкальске темнеет. Выхожу на перрон, в «точку встречи», стараясь не думать о том, что буду делать, если нужный человек по какой-то причине не придет. Конечно, еще варианты предусматривалось. Если мы не встретимся сегодня, то встреча состоится завтра в то же время. Но это в Питере все казалось простым и легким, а сейчас, как представлю, что придется болтаться между вокзалом и рынком неизвестно сколько – становится не по себе. Либо околею, либо пристрелят, либо стану «челноком»… При прочих равных – не самый худший вариант.
Кто-то подходит ко мне сзади и аккуратно интересуется:
- Ты что, здесь совсем один «загораешь»?
- Сегодня один, завтра вдвоем - отвечаю по легенде. Мужчина улыбается и протягивает руку. Мы здороваемся.
- Владимир.
- Александр. Очень приятно.
Настроение заметно поднимается.
- Хорошо, что вы здесь! А я уже подумывал о том, что мне придется ночевать на вокзале.
- Ну что вы! Идемте на соседнюю платформу. Ехать до Даурии всего пятнадцать минут.
- Так я буду жить не здесь?
- Конечно не здесь. В Забайкальске нормально жить невозможно. Расскажите, как вы доехали?
- С приключениями.
- С какими?
- Во-первых, билет дали не на тот поезд, так что, торчу здесь с утра, во-вторых, нарвался на банду, которая грабит челноков.
- Что делать, такая у нас здесь жизнь. Не справляемся. Люди разбежались, служить не хотят. Местные бандиты ситуацию чувствуют и ведут себя, как им вздумается. Поезда контролируют несколько группировок. Мы их знаем, но тронуть не можем. Они платят вышестоящему начальству.
- А если в Москву сообщить?
- В Москве свои проблемы, и они там гораздо «интереснее» наших местных. А Забайкальский край плохо контролируется властью еще со времен гражданской войны.
- Быть не может! Тут же граница с Китаем?!
- Ну и что, местные всегда делали и делают свои дела совместно с китайцами. Всем такое положение на руку. Не суйтесь. Выполняйте свое задание и уезжайте. Связь будете держать через меня. Я каждый день бываю в Даурии. Все, приехали. Выходим.
«М-да-а-а, не очень ласковый приём!» - подумал я про себя...
Даурия оказывается маленьким поселком. С одной стороны железнодорожного полотна
размещаются дома коренных местных жителей, с другой находится воинский гарнизон. Сосуществует между собой поселковый народ дружно, особенно, когда на перегоночной станции застревают надолго вновь прибывшие товарные поезда. В такие моменты начинается полное раздолье.
По ночам все вагоны быстро вскрываются и детально обследуются. Из каждого безвозмездно изымаются по десять-двадцать коробок с товаром, затем содержимое этих коробок потрошится, разносится по домам, а тара, как прямая улика, собирается в кучу и сжигается. При повальной безработице доход получается совершенно реальный.
Для проживания меня определили в дом обрусевшего маньчжура. Он, лет двадцать назад, женился на местной русской женщине, да так и остался жить здесь. Зовут этого маньчжура Чен. По-русски переводят, как Сеня. По словам Владимира, парень «свой" надежный, давно помогает нашим». В это я вполне могу поверить, судя по тому, сколько он запросил с меня за жилье. Действительно, как со «своего», почти «родного». Насколько я успел узнать, снять комнату в Забайкальске стоит почти вдвое дороже.
В этот же вечер, после принятия "на грудь" нескольких стопок китайской рисовой водки, Сеня, на более-менее приличном русском языке, говорит:
- Зачем ты тут, Володя не сказал, и ты, конечно, не скажешь. Я это понимаю, говорить нельзя.
Я киваю, пытаясь сообразить, куда ведет разговор хозяин.
- Но думаю, интересует тебя железная дорога. Почему так думаю? Потому что больше тут ничего нет, все дела, так или иначе, вокруг железки крутятся.
Возразить мне нечего, логика железная. Остается только дослушать, к чему же он клонит.
- Жизнь тут такая… лучше со всеми дружить, - продолжает Сеня, - я помогу тебе. Ты скажешь об этом Владимиру. Он, если будет нужно, поможет мне.
- Как ты мне поможешь?
- Работать пристрою. На железную дорогу. Вроде, как мне помогать. Хорошо?
- Хорошо, Сеня, очень хорошо…
... От натопленной печи в уютном деревянном доме веет теплом. Разморившись, отправляюсь в смежную с кухней комнатенку.
Я страшно устал, спать хочется неимоверно, но, усилием воли, заставляю «шарики» крутиться. То, что предложил Чен, не лишено логики, но, можно ли ему верить? Все жители поселка так или иначе завязаны на воровстве. Да, такая здесь жизнь, работы нет, нужно поднимать детей, и для многих это единственный способ выжить. Но способ, все равно, незаконный. И если такого рода бизнесом занимаются все, то вряд ли Чен с женой остаются в стороне. А иначе как? На них здесь коситься станут! А тот, кто «влип» в преступную схему – легкая добыча и для шантажиста и для вербовщика…
Так можно ли верить Чену? Ладно, дальше, даст бог, разберемся. Хорошо бы, не слишком поздно…
Сеня будит меня рано. Одеваюсь и шагаю вместе с ним на станцию. Станция, по сути своей, оказывается перевалочным отстойником для поездов, следующих в Китай и, обратно, из Китая в Россию.
За сутки на путях скапливается до десяти - пятнадцати составов. Здесь постоянно меняются локомотивы и машинисты. Китайцы дальше этой станции управлять составом не могут. Дальше в Россию их не пускают, заменяют русскими машинистами и бригадой. Соответственно, с нашими бригадами происходит то же самое, только наоборот. Их не пускают в Китай. Они и перегоняют прибывшие в Даурию китайские составы дальше в Россию. Все машинисты друг друга знают. Члены «дружной команды», вне зависимости от национальности, собираются в служебном помещении с кроватями для сна и каптеркой, где кушают, выпивают и беседуют с местными путевыми обходчиками.
Захожу в каптерку, здороваюсь с мужиками. Сеня представляет меня:
- Знакомьтесь, это родственник жены. Зовут Александром. Приехал к нам погостить из Ленинграда и, заодно, прикупить товару.
Мужики смеются.
- В эту дыру только за товаром и приезжают,- комментирует событие один из них.
- Александр скучать не любит и будет помогать мне по работе - осматривать поезда и пропускать стопку - другую водочки. Жена-то дома не дает пить вдоволь, - шутит Сеня, озорно подмигивая при этом остальным.
Меня добродушно приветствуют, наливают за знакомство, после чего завязывается беседа.
- Ты в жизни, чем занимаешься? - Спрашивает один из обходчиков.
- Я музыкант. На пианино играю.
- Дорогой! Так тебе повезло! Можешь забрать себе, бесплатно, новое пианино.
- Каким образом? – Удивляюсь я.
- У нас все просто и понятно,- продолжает обходчик, - состав, полностью забитый музыкальными инструментами, простаивает на путях уже третьи сутки. Можешь взять деревянный трап и выкатить из вагона любое пианино, которое тебе понравится. Здесь же, на станции, закажешь контейнер и отправишь его в Ленинград. Как тебе такая идея?
- Спасибо за заманчивое предложение. У меня дома есть старинный инструмент, так что, новый ни к чему.
- Тогда забери парочку пылесосов. Они кушать не просят, - вмешивается в разговор другой мужчина, - сгодятся в хозяйстве-то, бери, девать их некуда. Стоят в коробках, ждут хороших людей.
Приходится согласиться. Как-никак, за очень короткое время, мне предстоит стать своим среди этих людей. Надеюсь, это и впрямь сделанное от широкой души предложение, а не провокация.
Продолжаю работать - делаю вид, что из простого любопытства расспрашиваю народ о жизни в поселке, о том, как часто сюда приезжают новые люди, у кого есть родственники в крупных городах России. Меня интересует буквально все. Наивные местные выкладывает информацию безо всяких утаек. Это хорошо. Дело продвигается легче, чем я ожидал.
«А Сеня здесь и в самом деле свой, все знают его, и он знает всех и ничего не боится. Страх сразу заметен и нервозность тоже. Но могу ли я ему полностью доверять? Пока он знает лишь то, что я выполняю задание, и оно связано с «железкой». Получается, что он ничего не знает. Но и помощи от него, пока, никакой. А он бы мог здорово помочь! И запрос на него послать нельзя. Раскроют меня сразу... Придется работать с ним, все равно, других людей у меня нет».
Посему, тем же вечером осторожно посвящаю его в некоторые детали секретного предприятия. Как оказалось, я поступаю правильно. Помолчав около минуты – «переварив» сказанное мною, он говорит:
- Есть человек, который раза три приезжал из Читы в Даурию и передавал с машинистом поезда большие толстые конверты в Китай. Если я замечу его еще раз, сразу дам знать.
- А заметишь?
- Я наблюдательный, - живо отозвался Сеня, - новые лица в поселке замечаются сразу.
- Отлично! – широко улыбаюсь ему.
Из головы не выходит мысль об инженере, купившим шинель на рынке Забайкальска. Интуитивно чувствую явную связь между ним и человеком, передававшим секретные сведения.
С того дня проходит примерно около месяца. Ничего в размеренном укладе жизни людей не меняется. Продолжаю терпеливо ждать... Лед тронулся, как всегда, неожиданно. Очередным вечером мы с Сеней идем проверять исправность вагонов на станцию. В темноте появляется высокий человек, оглядывается и быстро шмыгает в служебную каптерку.
- Сеня, пойди за ним, посмотри, с кем общаться будет. Вдруг, что интересное услышишь, - прошу я друга, - скажи, мол, погреться зашел...
- Понял, - Сеня кивнул и исчез в темноте.
Минут через десять высокий человек выходит из каптерки вместе с китайским машинистом и, отойдя в сторонку, тихонько начинает ему что-то говорить. Тот только услужливо кивает головой в ответ. Через минуту Сеня тоже выходит на улицу и пытается приблизиться к ним под предлогом закурить… Закурить-то ему дали, но вот лица нового человека в темноте ему разглядеть не удается, он лишь успевает понять, что это маньчжур. Только я услышал слово «маньчжур», как моментально сложил в голове подробную версию утечки информации.
- Сеня, срочно собирайся в дорогу. Поедешь вместе с машинистом на его поезде. Предлог - навестить неожиданно заболевшего родственника в Китае.
- Есть товарищ начальник, - весело отзывается Сеня. Ему явно льстит мое доверие. Он ощущает свою значимость в серьезной работе.
Возвращается он ровно через три дня.
- Как дела? – спрашиваю его.
- Сувениры не привез, некогда было. А намерзся изрядно.
Намек понимаю правильно. Жду, когда Сеня отогреется изнутри – махнёт пару стопочек.
Наконец, он разговорился:
- В общем, запомнил я, кому машинист конверт передал.
- Кому? Маньчжур к нему подошел.
- Что, опять маньчжур?!
- Ага… Может, родственник того, что в каптерку заходил?
- А я откуда знаю! – говорю вслух, а про себя думаю: по мне маньчжуры все на одно лицо. Я их отличать друг от друга еще не научился, равно, как и китайцев.
- Одет он был хорошо – в темно-синем пальто, с дорогим портфелем в руке, а парфюмом вкусным от него воняло за километр. Я за ним с вокзала шел. Он сел в «Мерседес» с дипломатическими номерами.
- Как интересно!
- Номер машины запомнил?
- Обижаешь, начальник… на, я вот тут записал, - Сеня достает из заднего кармана джинсов огрызок листка с цифрами и буквами.
- Молодец… а к брату успел зайти?
- Конечно, успел, и на такси за «Мерседесом» проехать успел, и погулять успел, и по рынку прошвырнуться, где русские отовариваются.
Я словно вижу нарисованную Сеней картинку:
Шумный город, толпы людей и машин... Всюду яркие транспаранты с иероглифами, растянутые над проезжей частью, небольшие лавочки, в которых торгуют шелком и аляповатыми веерами. А рядом поп - корн. За картинку всецело отвечает мое воображение. Я никогда не был ни в Цицикаре, ни в Харбине. Знаю лишь, где они находятся географически, а еще то, что Цицикар – крупный промышленный центр, где в последнее время развивается химическая промышленность, в частности, производство удобрений. Но удобрения меня волнуют мало, в конце концов, у нас воруют не их…
- Стоп… что ты сказал про такси? Повтори, пожалуйста!
- Так я адрес запомнил, куда маньчжура привезли.
- Так говори, все из тебя клещами выуживать приходится!
- Не шуми, начальник, - Сеня снова лезет в карман, вытаскивает другую свернутую вчетверо бумажку и подает мне.
- Я китайские иероглифы читать не умею.
Сеня ухмыляется, берет ручку и пишет рядом текст по-русски.
- Вот это другое дело, говорю я и, на радостях, отдаю ему все доллары, которые заработал на случайном бизнесе с шинелями. Сеня доволен. А уж как я-то доволен!
- Сеня, мне срочно необходимо встретиться с Владимиром. Он сказал - ты знаешь, как с ним связаться.
- Знаю.
- Давай, действуй. Пусть он приедет.
Теперь мне предстоит разобраться с тем, кто продавал бумаги. Я даю сослуживцам ориентировку по инженеру, и они тщательно шерстят читинские заводы, работающие на оборонную промышленность. Завершающий этап операции проводит уже профессиональная группа, а не я - одинокий волк.
Вскоре инженера задерживают во время новой попытки переправить в Китай очередную партию документов. Он настолько уверен в своей безнаказанности, что не сразу понимает, что произошло. Находясь в состоянии полнейшего заблуждения, считает, что в России не осталось профессионалов, которые способны им заниматься.
Вот так я заканчиваю свою работу в Забайкальске.
Перед посадкой в поезд успеваю позвонить Лере.
- Лерочка! Ты меня еще ждешь?
На другом конце трубки слышу тихий ответ:
- Да.
- Скоро буду с тобой. Говорить долго не имею возможности. Целую, - я кладу трубку.
Всю дорогу домой, от скуки, провожу в размышлениях. Всегда удивляюсь тому, как устроен мир: Почему люди такие разные по характеру своему, и образу жизни? Воспитывались все в одном государстве, по одной системе, однако кто-то занимается созиданием, а кто-то разрушением.
Вся наша жизнь – это один большой сон. У кого-то он цветной и яркий, у кого-то черно-белый, тусклый и блеклый, как и его собственные мысли. Вот так и существуют рядом созидатели и разрушители.
Продолжаю размышлять и вспоминаю слова одной своей знакомой: «Для того, чтобы к тебе не прилипала всякая дрянь, необходимо каждый вечер, перед сном анализировать, что произошло за день, отсортировать весь накопившийся за день негатив - и мысленно выстирать все это «грязное белье» в машинке, затем высушить его, прогладить и разложить по полкам. Это трудоемкое занятие, требующее внимания и напряжения. Зато голова с утра легкая, ясная, свободная от всяких ненужных мыслей. Своеобразный аутотренинг для перегруженных мозгов».
А что, реально помогает! И почему я не стал настоящим пианистом? Разъезжал бы с концертами, имел бы постоянную чистоту мыслей и гармонию в душе, не работал бы с чернухой, от которой все время находишься в напряжении. Но, с другой стороны, спокойствие может быстро наскучить…