На счет окончания тренировок я ошибался. Из леса в меня периодически летели палки и комья земли. А в голове комментировал голос командира «Стрела» или «Огненный шар» иногда летел настоящий камень. В случае с магией если я не успевал увернутся мне приходилось обрывать нить жизни и рассыпаться. В остальных можно принимать удар на себя или укорачиваться. Увлекшись тренировкой в какой-то момент, я забыл про задание данное господином. Незамедлительно странная боль скрутила весь мой скелет. Боль была не в костях. Жгло неимоверно сильно казалось горит сама нить жизни.
— Ты, забыл, что Господин приказал тебе собирать дрова, — хихикнул Уголёк; — некроманты даже мертвым могут напомнить о их рабской доле.
Чтобы унять боль я ринулся собирать разбросанные ветки, жжение со временем исчезло. Однако моих товарищей по несчастью это будто сильнее раззадорило. Камни и палки полетели в меня гораздо чаще. Наклонившись за очередной веткой, я заметил мелькнувшую в листве тень и в мою сторону полетел крупный ком земли «снаряд». Я легко увернулся от него, однако сзади меня крепко ухватили костяные руки, высвободится я уже не мог. Схвативший меня повернул мне череп на сто восемьдесят градусов, прямо в лицо ухмыльнулся полу беззубым ртом Повар. Я попытался рассыпаться у него в руках, однако он и не думал меня отпускать даже наоборот он зажал меня посильней и принялся тянуть мои магические пружины, пытаясь оторвать голову от тела. Пружины казалось протяжно загудели, но отделить череп ему не удалось, я решил попробовать новый способ борьбы. Ведь пружины можно не только растягивать, но и сжимать.
Когда напряжение в руке достигло пика я отпустил одну из магических пружин. Мой кулак, усиленный магией, полетел в перед и врезался в костяной подбородок, раздался громкий хруст. Удар был настолько силен что его голова отделилась от тела вместе с шейными позвонками и покатилась в сторону. Вернуть контроль над своим телом я не успел, и мы вместе рухнули в траву. Росшие вокруг папоротники тут же перекрыли мне весь обзор. Мелкие насекомые в траве испуганно ринулись в разные стороны. И только одинокий паук на паутине остался покачиваться на потревоженной траве. Затем в поле зрения появились чьи-то костяные ноги. Меня поднял наш предводитель.
— Тебе нужно лучше тренировать свою внимательность Половинка, — произнес он и вложил в мой череп очередное ядро воспоминаний. Собрать тело мне теперь удавалось гораздо быстрее. Руки и ноги при малейшем магическом напряжении будто сами тянулись на свои места.
— При отбивании мяса необходимо не переусердствовать, — обиженно отозвался из травы Повар; — иначе блюдо может не получится.
— В этот раз с ударом ты немного переусердствовал, — пояснил Трёхглаз; — хотя для настоящего боя неплохо. У Повара Сломана челюсть поэтому сегодня он не боец.
— Эх, сейчас бы мела найти, — мечтательно вздохнул Уголёк.
— Слушай я смотрю ты нитью владеешь все лучше и лучше. — Трёхглаз смотрел как я ловко собираю свое тело; — попробуй расплести свою нить и сделать из нее что-то похожее на вату. Он лучше впитывает, вдруг получиться.
— Да! — подхватил обугленный скелет.
И когда он к нам на поляне присоединился?
— Не хочется здесь долго торчать. Разберись с воспоминаниями вдруг еще какие-то подробности узнаем.
— Легко сказать, — огрызнулся я, прилаживая коленную чашечку на положенное место.
— Парни! Господин велел обирать как можно больше костей по лесу. Я догадываюсь для чего. Поэтому Половинка тебе действительно пора ускорится, — Трёхглаз хлопнул меня по плечу, и мы все вместе двинули на поиски костей.
Искать кости оказалось гораздо проще, даже проще чем сухие дрова. Мы будто чувствовали их, оставшееся время до утра мы собирали кости.
— На сегодня все, расходимся на днёвку, — распорядился Трёхглаз.
— Половинка ты постарайся не забудь, иначе мы все скоро плесенью покроемся здесь.
— Ы!
Мы поспешно разошлись по своим укрытиям. На поляне рядом с костерком вновь задремал наш некромант. А рядом с ним возвышались две порядочные кучки из костей и веток. Дух Озера сегодня себя никак не проявил, хотя мен кажется он мог бы значительно облегчить нам поиски своими советами. Сома под корягами не было. Видимо уплыл на охоту. Мы как обычно расположились на дневку. И я снова принялся за эксперименты с нитью. Спустя несколько попыток что-то начало получатся.
Я шел по заболоченному лесу. Шаги мои не оставляли ни каких следов. Все тело пылало будто с него содрали кожу и полили уксусом. Рядом бесшумно скользил дух. Он был изрядно потрепан насколько это возможно применить по отношению к духу. На полупрозрачном теле то и дело возникали рваные дыры и иногда отваливались, и таяли целые куски тела. Я не очень разбираюсь в духах, но этому явно было очень плохо. Его боль частично воспринимал и я, наверное, из-за того то находился в его воспоминаниях. Мы бродили по лесу довольно долго, прием я не знаю сколько он бродил до этого. Время вело себя странно то ускоряясь, то становясь тягучим и медленным. Возможно прошла пара дней, когда мы вышли на берег небольшого озера. Хм, что-то в этом озере показалось мне очень знакомым.
Дух со стоном без единого всплеска повалился в теплую озерную воду. И начал медленно в ней растворятся. Наверное, именно так умирают духи. Возможно он исчез бы полностью, но что-то в воде привлекло его внимание. Я шагнул в воду вслед за ним. Каждая частица Духа будто пропитывалась водой, и наоборот каждая капля воды становилась частью духа напитываясь его магической энергией. Боль утихла она растворилась. На илистом мелководье я увидел небольшого размера раковину с крохотной жемчужинкой внутри. Она росла так неудачно что моллюск явно скоро погибнет из-за недостатка кислорода. Мы потянули к ней свои руки. Интересно раньше я воспоминания будто со стороны смотрел, а теперь я их ощущаю будто они полностью мои.
Наши прозрачные руки легко проникли под раковину. Я аккуратно поправил ценное содержимое. Не понимаю, что так привлекло меня в этой жемчужине. Мелкая невзрачная не правильной формы. Моллюску точно не хватает кислорода в застоявшейся озерной воде. Ну так это легко исправить. Чуть сконцентрировавшись я направил струю воды к раковине перемешивая вокруг нее воду и насыщая ее кислородом. Часть тела перестала растворятся, и я будто кот свернулся клубочком вокруг этого маленького организма. Изредка любопытные мелкие рыбешки, привлечённые кислородом, подплывали слишком близко и тогда я легонько отталкивал их от моего маленького сокровища. Непонятная обида и боль смывались водой на смену им приходило умиротворение и покой.
В какой-то момент я ощутил непонятный внезапный прилив силы. «Видимо та мохнатая тварь с трезубцем все же умерла, и я получил за нее положенный опыт» эта мысль сама собой всплыла в сознании. Тело наше стало значительно больше. По нему прокатилась приятная волна. Блаженство и покой. Я достиг нового уровня. В голове замелькали новые мысли «Вырастить более сильное тело, покрытое панцирем, создать ядовитые когти и отомстить обидчикам, которые изгнали меня из прежнего озера» Однако я быстро отмахнулся от этой мысли и принялся растворять избытки своей энергии в толще воды. Мстить сражаться больше не хотелось. «Интересно, а смогу я отогнать стаю рыб подальше?»
Недели проносились одна за другой сезоны сменяли друг друга, а я продолжал напитывать воду своей энергией. Все больше погружаясь в суету моего подводного мира. Забота о жемчужине переросла в нечто большее я принялся оберегать всех в озере кто попадал под мое влияние. Каждый новый уровень кроме энергии давал мне новые большие возможности. Спустя жалкое десятилетие я уже владел всем озером. Жемчужина подросла и мне даже удалось придать ей некую форму. Он еще больше напоминала человечка в юбке. Не редкие дожди приносили мне новые капли воды, которые становились частью меня. И вскоре я даже научился читать их как маленькие сообщения, каждая капелька имела свою маленькую историю. Мои новые способности позволили вычитывать целые истории. В основном вода рассказывала мне о событиях и жизни в окрестном лесу. Иногда новости доходили и из окрестных поселений. Особенно я полюбил весенние разливы, когда талые воды ручьёв несли кучу сплетен с окрестностей.
В жаркие летние дни я активно испарялся, част влаги расползалась туманом под пологие леса. Туман оседал мелкими каплями повсеместно и тогда я мог видеть все вокруг. Выходить из воды мне хотелось все меньше и меньше.
Вот волчья стая разлеглась в чащобе после сытного обеда над поляной висел отчётливый запах крови. Неподалеку в соседнем озерце, которое я планирую присоединить со следующим уровнем поселилась семейка бобров, нужно будет их прогнать не хватало еще чтоб они мне все озеро своими плотинами переворошили. В малиннике лениво набирает жирок к зимней спячке медведь. Несколько ребятишек из ближайшего села тащат корзинки и о чем-то весело гомонят. Явно пошли по грибы по ягоды. Пусть гуляют удочек у них нет, а значить в мое озеро за рыбой они не полезут.
Берега озера я сделал вязкими и болотистыми и активно рассадил там камыши и рогоз. Поэтому для купания озеро стало не пригодным. А редкие рыбаки, которые иногда забредали ко мне ни разу не поймали ни одной даже захудалой рыбёшки. Я легко отгонял рыбу от опасных гостей, путал и рвал сети. Спустя пару лет рыбаки вообще перестали ко мне наведываться и даже стали называть мое озеро Пустым.
От приятных воспоминаний моих проделок над рыбаками меня отвлекли. В лесу явно что-то происходило. Часть запахов поменялась в лесу запахло тревогой.
Ребятня вышла к малиннику и своей веселой трескотней потревожила медведя. Не желая делится ягодами, он поднялся во весь свой рост и заревел. Смех и болтовня тут же стихли. Детвора завизжала и бросилась в рассыпную. Один из малышей чуть приотстал кажется он подвернул ногу. Он сразу потерял остальных из виду. Будет у медведя сегодня вкусный ужин. У детей очень вкусное мясо, не помню откуда, но вкус человечины мне был знаком.
Мальчишка поспешал как мог, но остальных уже не было видно. Он начал реветь может от боли может от страха. О, и штанишки уже намокли. Медведь опустился на все четыре лапы и неспешна двинулся за ним следом, видимо он тоже понимал, что эта добыча не уйдет.
Ребенок метался по лесу размазывая слезы и сопли по лицу и отчаянно завал на помощь. Его крики слышали многие в лесу, но всем было совершенно все равно что станет с этим людским детенышем.
«Скорей бы тебя съели» подумал я.
«Всю лесную тишину мне порушил». Жалости не было ежедневно по всему миру тысячами гинут живые. С чего мне жалеть именно этого. В это время мальчик и преследующий его медведь вышли к берегам моего озера. Медведь явно развлекался ни что не мешало ему в два прыжка догнать добычу и одним ударом покончить с ней.
«Хм, а мишка может со временем стать разумным» подумал я, отгоняя от берега стайки рыб.
«Эх сейчас они мне весь берег перебаламуят»
Медведь проголодался или ему надоело играть, взмахнув лапой он рассек ребенку спину и оставив на ней глубокие кровавые борозды. Раздался короткий вскрик и маленькое тельце упало в воду у самого берега.
«Этого еще мне не хватало» я-дух рассердился «Тлен вас всех забери»
Я решил выбросить тело на берег, и сформировал волну посильней. Я уже толкнул ее от противоположного берега чтоб отбросить подальше. В это мгновение кровь попала в воду, как же давно я не пробовал крови разумных. Уже стал забывать какая она на вкус.
«Может забрать добычу у мишки?» теплая вкусная кров бодрила и пьянила. Волна уже набрала силу и стремительно неслась в перед. Что то сверкнуло в вспененной воде, там мелькнул мой моллюск. Он изрядно подрос с нашей первой встречи видимо его подхватило с места сильным подводным потоком вся моя жажда крови улетучилась в раз. Я собрал волну в подобие кулака и ударил прямо у лап медведя. Собрав всю мощь, я громко рявкнул; — НЕТ!
Животное отпрянуло от воды и испуганно закосалапило прочь волны утихли, и я заметил маленькое безжизненное тельце. Моих магических сил легко хватило чтоб провернуть тело и залечить его раны. Я вытолкнул тело на берег конечно же забрав всю свою воду из его легких. Это все же моя вода.
Тельце вздрогнуло и закашлялось. Ребенок сел и заревел.
— Мамка! — горланил он, размазывая грязь ручонками по лицу.
«Вот дурень радоваться нужно, что живой остался» подумал я; — «как же тебя успокоить?»
Не понимаю поему, но детский плачь меня нервировал. В воде блеснул разбитой перламутровой раковиной моллюск. Жемчужина, которую я так пестовал лежала рядом сейчас она была как фигурка человека с вытянутыми по швам руками, а умелый мастер из выроста на голове легко может вырезать девичью косу.
— На. И иди, — я выдохнул эти слова и толкнул волной жемчужину к ребенку. Моллюск погиб, а значить вырастить ее больше я не смогу.
Успокоенный игрушкой или моим голосом ребенок перестал реветь. Он поднялся на ноги и поклонившись побежал в лес зажимая мой подарок одной рукой и придерживая мокрые штаны другой. Рубаха, его разорванная со спины, едва прикрывала три глубоких затянувшихся шрама на спине. В воде у берега одиноко плавала корзинка с грибами и ягодами.
«Ягоды конечно не такие вкусные как кровь, но сойдет, их я тоже давно не ел», — подумал я и принялся утаскивать их в озерный омут.
Спустя пару дней к моим берегам пришла целая делегация. Несколько мужиков с рогатинами, женщина старуха с пуком дымящихся трав и тот самый Мальченка.
— Вот, здеся все было, — он ткнул пальчиком в берег.
Мужики сурово переглянулись осеняя себя странными жестами. Старуха затрясла пуками травы и что-то забормотала. Женщина поклонилась в пояс и тихо прошептала
— Спасибо за сынка Озерный Дух.
«Живые как вы мне надоели. Забирайте свою корзину и проваливайте», — я вытолкнул из камыша пустую корзину; — «у меня вот-вот рыбный молодняк вылупляться начнет, а вы тут бродите»
— Ой, моя корзинка! — радостно пискнул мальчишка.
Я вернулся из воспоминаний. Ощущения были такие будто прошла тысяча лет. По освещению воды я понял что прошло часа два не больше. Озеро казалось родным будто это я создавал его тысячелетиями и заботился о каждом его обитателе.
«Нет, сидеть веками в озере это не по мне», — я попытался встряхнутся и избавится от навязчивых чужих мыслей.
— Парни у нас еще одна зацепка для поиска, — произнес я.
— Краш… пшак… там…, - отозвался кто-то из скелетов.
Находясь в воспоминаниях я и забыл про проблемы общения под водой. Я не дух озера и толщи воды мне не подчиняются.
— Думаю жемчужина тоже может быть тем то мы ищем.
Глубоко задумавшись я приступил к ставшему ежедневным ритуалу укрепления моего костлявого тела. Новые воспоминания не давали мне покоя. Возможность чувствовать чужие ощущения радовала и злила. Я уже начал привыкать к отсутствию чувств. Как бы с ума не сойти с этими воспоминаниями.
При первой же возможности я поделился своими мыслями и идеями с остальными. Заодно рассказав им все то видел и чувствовал.
— Если твои мысли верны, то выстраивается следующая картина, — рассуждал Трёхглаз; — охота и наконечник, бегство и жемчужина, жертвоприношение и серп.
— А в толпе у озера, ты не видел никого с шрамами на спине? Или амулет из жемчужины на шее? — уточнил Уголёк.
Я пересмотрел воспоминания и ни его похожего не увидел. Ничего.
— Жаль нам бы это помогло, — вздохнул лесничий и обратился к нашему предводителю; — Трёхглаз, а наш господин собирается что-нибудь предпринимать? Или так и будет у костра отсиживаться и жрать все то мы ему принесем?
— Следи за языком, он все еще наш Господин. Думаю, как только мы поймем, что искать он сможет нам помочь, — отозвался предводитель.
— Какие на сегодня планы?
— Я и Повар сегодня лечимся, — ответил Трёхглаз и двинулся к костерку; — Уголёк поброди по окрестностям поищи следы людских поселений или другие озера. Половинка попробуй ускорить процесс поработай с воспоминаниями. Ы ищи мел, иначе мы рядом с водой скоро в слизь раскиснем.
Получив указания каждый занялся своими делами. Уголёк и Ы практически сразу скрылись под пологие леса. Повар улегся крестом посреди поляны изредка бросая на меня обиженные взгляды. Лопнувшая вчера челюсть еще не срослась. Трёхглаз лег поближе к костру, и наш господин принялся обтирать его странным едко пахнущим раствором. Он оторвал рукав своей рубахи и изредка промачивал ее в глиняной миске. За все мое пребывание в теле скелета я впервые видел, как он нами не понукает и даже заботится.
Насколько я понял самое удобное состояние моей нити при котором воспоминания впитываются лучше всего это вата. Немного пообсохнув я тоже разлегся на поляне и уставился в бездонное звездное небо. Ни одного созвездия из наших учебников астрономии я не увидел. Да и не очень-то хотелось. Пришлось разделить накопившуюся энергию на две примерно равные части. Одну начал преобразовывать в некое подобие ваты из второй принялся мастерить бинты. Со стороны казалось будто я просто лежу на поляне, однако в голове моей кипела бурная деятельность. Я совершал два этих разных процесса одновременно. Увлекшись своими исследованиями нити, я даже не заметил, как ко мне приблизился наш некромант. Он уже давно закончил процедуры с Трёхглазом и видимо решил на всякий случай обработать всех. Только когда он принялся обтирать меня смоченной тряпкой я вернулся в реальность и вспомнил где нахожусь. Странная жидкость, которую он сделал дарила приятные ощущения, хотя до укрепляющего порошка с мелом ей далеко. Покончив со мной, некромант принялся за Повара.
— Слушайте, а наш господин что решил теперь о нас заботится? — удивился я.
— Ага прям заботушка! — возмутился где-то в лесу Уголёк.
— До твоего появления наша кисть двадцать лет собирала пыль на кладбище, а теперь мы последнее что у него осталось, хочешь не хочешь начнешь свои вещи беречь, — прошипел Трёхглаз; — никогда не забывай, что мы его бессловесные рабы. И вообще от живого добра не жди.
— А что нежить много нам добра сделала? — теперь удивился Уголёк.
— Смотря какая, — возмутился Трёхглаз. Чувствуется эта тема его давно беспокоит. Кому можно верить, а кому нет.
— Сейчас не понял поясните.
— Нежить бывает разная не только по внешнему виду. Скелеты, вампиры, зомби, — начал наш лидер; — существует три типа нежити. Поднятые, порабощенные и свободные.
Поднятые это безмозглые бездушные мертвяки. Они под полным контролем своих повелителей. Их сложно победить они сражаются в любом состоянии даже порубленные на части. Пока ими управляют они действуют. Сильные некроманты или Личи могут поднимать их на время. Идеально для этого подходит поле битвы. Бывали случаи, когда две сражающиеся между собой армии гибли от поднятой, нежит. Сильные маги так частенько поступали стравливали два королевства, а потом на поле боя поднимали только что погибших и решали исход боя в свою пользу. Поэтому некромантов почти ни где не берут в армию хоть они и своего рода маги. И вообще все расы относятся к ним настороженно. Дело в том, что чем свежее тело, тем меньше тратится сил на его поднятие. Таких мертвяков очень сложно победить. Только огонь им вредит ну или убить главного кукловода.
— А ты откуда это знаешь? — спросил я пытаясь уложить новые знания в голове и одновременно оплетая позвонки дополнительной нитью.
— Я не первый десяток лет существую, — загадочно пояснил Трёхглаз; — не перебивай Половинка.
— Все молчу, молчу.
— Еще есть, свободные, — голос скелета чуть изменился стал более мечтательный; — это нежить которая живет сама по себе. Копит силу и ни от кого не зависит. Чем старше Свободный, тем он сильнее. Живые их иногда нанимают для не выполнимых миссий. Но обычно все наоборот свободные это лакомый кусочек для всех. Это источник силы и опыт. Такая нежить весьма опасна они могут носить доспехи и даже пользуются оружием. Они могут говорить. Встречаются среди них и предатели, которые по каким-то причинам стали служить живым. Свободная нежить это наша элита можно сказать. Если бы нас не нашли мы бы тоже были Свободными.
— А как вообще мы появились, поему не упокоены? — я всё-таки не удержался от вопроса.
— Тут причин много, — пояснил мне Уголёк; — незавершенные дела, сильные эмоции, темные ритуалы, контракты с некромантами или с самим Тленом. Иногда ляпнет дурак молодой про любовь до гроба и после, и все. Слово не воробей вылетит не поймаешь. Есть и такие как ты, кому денег в посмертии на полноценное тело не хватило, вуаля и ты скелет или дух бесплотный.
— Мне продолжить? — отозвался наш лидер. И не дожидаясь ответа продолжил; — и наконец есть третий тип порабощенные. Это мы нежить которую каким либо способом взяли под контроль. Например, завербовали тебя в придорожном трактире в армию. Ты тюфяк сельский все бумаги, не глядя и подписал. А может читать не умеешь? Неважно. Потом погиб в ближайшем бою, а в договоре мелким шрифтом написано «Служить верой и правдой во веки веков». Все вот ты и свеженький зомби, если голова цела. Бывает, как с нами найдет некромант не упокоенного в лесу дождется, когда он максимально слаб и поработит. Способов попасть в рабство много, а вот на свободу только один.
— Какой? — выдохнули мы хором.
— Будто не знаете. Убить хозяина.
— Фу нагнал жути. Бывали случаи, когда сам Господин отпускает, — возмутился Уголёк.
— Да? И много ты таких случаев видал? — огрызнулся Трёхглаз.
— Есть парочка.
— Парочка на тысячи порабощенных.
— Ты что хочешь всем свободы? — удивился я последней реплике.
— Почему всем? Себе в первую очередь, — отмахнулся от меня Трёхглаз.
— Свобода бы нам не помешала, — вздохнул Уголёк; — тебе Половинка — это сложно понять. С тобой ритуал так до конца и не провели. Ты только к кисти привязан, твой Мертвоцвет почти все тебе отдает. Поэтому и с нитью ты так ловко справляешься и силы быстро восстанавливаешь. У нас наоборот некромант почти все забирает, оставляя жалкие крохи.
— Верно говоришь, вот меня если сейчас прямо освободит Господин я же его моментально на куски порву за все потерянные года и силы.
— А вы в рабстве вообще сколько? — спросил я медленно поднимаясь.
— В приличном обществе такое не спрашивают, — клацнул на меня зубами выходящий из леса обугленный скелет.
Я медленно двинулся к костру, а если точнее к лежащей там дорожной сумке. Насколько помню именно там лежит заветная «Кисть». Сейчас я ее разломаю и свобода. Мысль мою прервала просто адская боль, все остальные ощущения померкли по сравнению с ней.
— Половинка дурень даже не думай, — заорал Трёхглаз.
Боль пронзила всех без исключения. Мы скрючились посреди поляны. В голове кричали голоса, я отступил и попытался думать, о чем угодно. Боль постепенно начала стихать.
— Эх молодой и глупый, если бы все так просто было думаешь сидели бы мы здесь.
Из лесу выскочил разъярённый скелет жутко щелкая зубами он подошел в плотную и отвесил мне здоровенную затрещину.
— Ы ыыы! — укоризненно пролепетал мой спаринг партнер и потянул меня подальше от костра.
— Ахаха. что труха костлявая свободы хотите? — это злобно засмеялся наш господин; — я их тут лечу забочусь, а они нежить неблагодарная. Твари пустоголовые.
— Я кажется ногу сломал, раздался голос Уголька в голове.
— Ну Половинка, ты эту кашу заварил тебе и расхлебывать, — огрызнулся Трёхглаз; когда мел найдем, твою долю отдашь Повару и Угольку. В другой раз умней будешь.
— Я там кладбище старое нашел, даже не кладбище, а его следы, теперь иди проверяй я не могу, — развел руками чёрный скелет.
— А как я его найду?
— Ой, ты же самый умный? Что не сообразишь, как? Почувствуешь. Это же кладбище. Трёхглаз как думаешь у него до смерти также пусто было в голове, как и сейчас?
Я понуро побрел в лес в поисках заброшенного кладбища. Боль утихла, а вот злость и обида остались. Чтобы хоть как-то вернуть расположение своей команды и отвлечься. Я завернул ядра памяти в магическую вату и бинты. После его принялся пропускать через них энергию. Ядра потихоньку таяли. Растопил их я довольно быстро, либо я стал опытней и улучил свои навыки, либо ядра оказались меньше предыдущих. Воспоминания впитались в меня будто стали частью моих воспоминаний.
Ледяная вода из колодца как рукой сняла весь сон. Ножки хоть и обутые в лапти сильно мерзли на холоде. Зима еще не скоро, а ночи уже холодные. Умывшись я взглянул в ведро. Слегка искаженное рябью отражение задорно посмотрело на меня. Девчушка лет семи смотрела на меня своими карими глазами. Длинные не заплетённые волосы каштановыми прядями ложились на плечи. Простое домотканое платье прикрывало колени, плетеная из коры обувь завершала не богатый наряд. Я стоял посреди улицы рядом с колодцем одно ведро уже полное, а второе шатко балансирует на краю.
«Я что в теле ребенка? Девочки?» удивился я.
— Лейка, хватит лентяйничать, неси воду. Отец умываться будет, — голос раздался из стоящего неподалеку приземистого домишки. Я взвалил на плечи коромысло и ловко подцепив ведра потащил их домой, стараясь не расплескать по пути.
В дверях стояла полная женщина уперев натруженные руки в бока. Ее наряд почти не отличался от детского, теплые носки и узор на рукавах, широкий поясок и заплетенная коса. Лицо ее было некогда красивым сейчас измотанно тяжелым трудом и заботами выглядело старше своих лет. Платье слегка скрывало округлявшуюся фигуру. Женщина была беременной.
— Опять с распущенными волосами на люди вышла? Соседи уж и так посмеиваются.
Я проскочил в дом получив шлепок полотенцем чуть ниже пояса. В полумраке было темно свет пробивался только через небольшое оконце и из печи прикрытой заслонкой виднелись багровые угли. Тепло шло именно от еще не остывшей за ночь печи. Оставив ведра у кадки, я протопал к единственному окошку. Оно затянутое бычьим пузырем пропускало свет, но вот рассмотреть толком что происходит на улице сложно. Именно здесь я храню самое дорогое и главное свое сокровище. Маленькая вырезанная из прочного куска камня куколка-истуканчик.
Эту куколку подарил мне полгода назад старший брат Ватута перед тем как уехать на заработки в город. Ватута был очень рукастым у него даже дар открылся к работе с камнем. Для простолюдинов это редкость. Завистливые соседи поговаривали что по молодости к ним заглядывал местный барон поэтому Ватута не сын своего отца, эти разговоры быстро стихали стоило отцу и брату появится на улице вместе. Семейное сходство виделось сразу. Гордость семьи сильный высокий красивый и самое главное с талантом к камню. Вся деревня так считала. Не одно девичье сердечко он разбил, хоть и было ему всего четырнадцать. Открыв талант, он сразу же уехал в город учится и подрабатывать у каменщиков в артели. В городе как и везде таких парней ценили. В этот раз он уехал снова. После прошлых его подработок семья смогла и барону выплатить все недоимки и даже осталось на зиму. Благодаря этому никто из младших этой зимой от недоедания не умер. Ватута стал знатным женихом на деревне красота — это ерунда говорили старики, главное деньгу в семью зарабатывает. Некоторые стали своих дочерей на сватовство приводить. В такие дни Лейка сидела с младшими на печи и ревниво посматривала на претенденток и сжимала гневно маленькие кулачки. Ее сестринская детская ревность внезапно вспыхивала и также внезапно гасла при виде красивого девичьего платья или резной заколки. Это веселило всех в том числе и Ватуту. Именно после очередных смотрин он преподнес ей маленький подарок. Маленькую вырезанную из камня куколку. Лейка не расставалась с ней ни днем ни ночью. И только когда она однажды опрокинула горшок с картошкой, когда несла его к столу, потому то во второй руке была куколка отец категорически запретил с ней играть до тех пор, пока все домашние дела не будут выполнены. Дел я вам скажу хватало. Так как старший брат убыл и Лейка стала старшим ребенком в доме часть обязанностей брата перешли к ней. Из-за беременности матери часть материнских дел тоже легли на ее детские плечики. До полного восхода солнца нужно встать и натаскать в кадку воды из колодца, благо он находится рядом. Разогреть и накрыть на стол чтобы отец перед тем как уйти на полевые работы мог позавтракать. Стирка и уборка в доме тоже стали ее делом. После ухода отца приходилось нянчится с младшими Титка, Сёма и Нина в силу своего возраста многое делать еще не умели, хоть и старались. После завтрака Лейка с матерью собирали корзинки с едой и отправлялись в поле вслед за мужиками. Возвращались домой к вечеру, когда солнце начинало клонит к закату. А впереди еще готовка и ужин.
— Ты теперь старшая, младших береги, — напутствовал ей брат перед отъездом.
Но это было давно уже полгода прошло и сегодня отец с обозом повезет зерно в город, а назад они вернутся вместе. Лейка расставила посуду и мельком взглянула на окно куколка стояла там и будто ждала его тоже, за окном медленно разгорался новый день.
— Живей давай, — отец уже сидел во главе стола.
— Тятя гостинец привезешь? — спросила Лейка, наливая в глиняную миску с крошенным хлебом, молоко.
— Привезу, — буркнул он. Несмотря на напускную суровость настроение у него было тоже приподнятое; — ленту в косы тебе привезу и пуговки, глаза твоей куле сделаем.
— Ой, пуговки для куклы да куда ж такие траты, — всполошилась мать у печи.
— Привезу, — сказал как отрезал отец. Мужчина он был уже придавленный годами и тяжелым трудом. Широкие мозолистые руки его с раннего детства привыкли к полевому труду. Поле семьи общины и барона сами себя не вспашут и просто так урожай не дадут.
— И мне гостинец!
— И мне Тятя!
На печи заворочались и проснулись малыши. Маленькая Нина проснулась тоже и не разобравшись в причинах шума сразу заревела.
— Дитёв успокой, — хлопнул по столу отец. И принялся нарезать ломти хлеба и сыра. Сегодня отец поел один и раньше остальных. Подхватив походную сумку, он поклонился домочадцам и вышел на улицу. У колодца уже собирался мужицкий обоз.
Лейка хоть и была любопытной, но проводить обоз не смогла пришлось кормит маленьких и прибирать дом.
— Лейка возьми Титку и Сёму и идите в лес по ягоды. Далеко не уходите, если за ручей сунетесь леший утащит там его вотчина начинается.
— Ой, — испугано захлопал глазками Сема; — Лейка давай за ручей не пойдем.
— Нет пойдем, — возмутился Титка и топнул ножкой; — я ему как кину шишкой пряма в лоб. Будет знать.
Когда домашние хлопоты закончились ребята взяли корзинки и выскочили на улицу присоединившись к толпе таких же сельских ребят.
— Лейка, Ватута завтра приезжает? — спросила молодая девушка лет пятнадцати; — скажи ему в гости зайду.
— Скажу, — пробормотала девочка, в душе ее боролись ревность и гордость, вон какие красавицы за ее братом увиваются.
— За ручей не ходите, — крикнула с порога мать.
— Мама твоя в лес не пойдет? — удивилась одна из девушек.
— Тяжко ей на сносях она, — с умным видом подперев бока произнесла Лейка. Малыши стояли рядом держась за ее платье и сонно хлопая глазками.
Два дня ожиданий прошли незаметно. Лейка сидела у оконца и штопала рубаху, когда мужики вернулись в село. В дом пошатываясь вошел отец. Он иногда выпивал особенно, будучи в городе, в прочем, как и остальные мужики. Девочка бросила шитье и даже перестала укачивать ногой люльку со спящей сестренкой.
— Тятя приехал, — зашумели мальчишки и радостно наперегонки побежали к отцу и по привычке обхватили его ноги.
— Тика, Сёма, — отец взлохматил их каштановые волосы; — сынки вырастайте большими и могучими.
— Отец, а Ватута чего не заходит? — возмутилась Лейка; — или его девки на улице не пускают?
— Нет больше Ватуты, на стройке зашибло, — глухо произнес отец; — насмерть зашибло.
В углу грохнулась на лавку мать и заголосила. По щекам девочки потекли слезы она уже давно научилась плакать молча чтобы не раздражать взрослых и не пугать младших. Слезинки тихо скатились по щекам и капнули на каменную куколку, зажатую в руках.
Я сидел ошарашенный на трухлявом пне. Нет, не смерть незнакомого человека вывела меня в такое состояние. Воспоминания были такими яркими будто я только что был живым. Будто это я ел ягоды в лесу, пил молоко и мои ножки мерзли утром на улице у колодца.
— Ты, его Половинка, — встревожились Уголёк и Трёхглаз; — от тебя сейчас такая волна тоски накатила, будто ты снова умер.
— Воспоминания нахлынули, — отозвался я меня неимоверно тянуло посмотреть еще одно воспоминание, и снова почувствовать себя живым. Хотя бы ненадолго хотя бы в чужом теле.