Питер саркастически хмыкнул: я стрескал весь обед, и увел из под его носа его же пирожное, и, при этом, даже не думал переживать.
— Пойдем, — легко согласилась Джой. Ее это повышенное внимание тоже не радовало.
— Есть идея, — заявил я, едва мы вышли из зала. — Но обсудить надо в месте, где нет "прослушки".
— Пошли, — сказал Пит.
Далеко идти не пришлось: он затолкал нас в небольшой склад за кухней, взломав пароль на электронной двери секунд за десять. Как он объяснял потом, это было элементарно, защита была слабенькая, для роботов — поваров, а не для "дипломированного специалиста, лучшего, на сегодняшний день, на Восточном Побережье". Что ж, скромность — отличительная черта семейства Чейс, подумал я, но ничего не сказал.
— Ну и какая идея тебя осенила? — поинтересовалась Джой, осматривая ящики с консервами, сложенные в аккуратные горочки.
— Мы можем украсть у коменданта ключ к комнате и вылезти в Сеть, — выпалил я. Брови Джой медленно поползли вверх:
— Чарли, ты в своем уме? Если Скадер или сам Синклер нас на этом поймают, мы — трупы. Гарантированно!
— Тогда это должен сделать я!
Я и сам не понял, как это сказал. Я — не потенциальный суицидент или — упаси Господь — альтруист. Я нормальный пятнадцатилетний парень, который чертовски любит жить, и терпеть не может ненужный героизм. За всю свою жизнь я сделал ради кого-то, а не во имя собственной безопасности, поступок-другой, не больше. Честно говоря, я даже место в транспорте и то не уступаю, и, поэтому, эта непонятная жертвенность изрядно удивила меня самого.
— Разрешите-ка мне вставить свои "два цента" в вашу, безусловно, милую беседу, — язвительно начал Питер, — Во-первых, Джой права, и это действительно опасно. Во-вторых, друг мой Чарли, тебя случайно не били чем-либо тяжелым по голове в последнее время?! А то создается впечатление, что ты малость не в себе! Я не позволю тебе — кретину, рисковать собой из-за кого бы там ни было. Ясно?
— Ясно, — сказал я, — Я действительно кретин. Именно поэтому я буду поступать так, как считаю нужным.
— Чарли! Это — опасно!
— И что?
— А то! Никаких необдуманных поступков мы совершать не будем.
Мне нравится Питер. Честное слово. Но вот когда мной начинают командовать, я брыкаюсь.
— Знаешь что, Питер, — начал я, постепенно закипая, — Ты — может, и не будешь! А я не собираюсь тусоваться здесь, зная, что есть возможность сообщить Дику о том, что здесь происходит. Разговор окончен! — сказал я, заметив недовольство на лице Пита, и вышел, хлопнув дверью.
* * *
Настроение было паршивое.
Я сидел в чужой мне комнате с серыми стенами, где не было даже окна, и вспоминал уютный беспорядок своем залитом солнцем жилище в "Новом доме". Не прошло и недели с того дня, как мы сели в серебристый флайер, а казалось — годы. И сегодняшний разговор это мне показал со всей отчетливостью.
В дверь коротко стукнули.
— Войдите, — крикнул я.
Вошла, к моему изумлению, Джой.
— Не помешаю? Или ты предпочитаешь сидеть в позе задумчивого героя у камина.
— И попивать мартини с долькой лимона, есть фондю и слушать оркестровую версию "Yesterday", — с энтузиазмом подхватился я, но сдулся, — На самом деле, я просто сижу на кровати и думаю о том, что жизнь — чертовски дерьмовая штука.
— Да уж, за это стоит выпить, — усмехнулась она одними губами. Глаза оставались серьезными.
— Джой, если ты пришла по просьбе своего брата, и собираешься читать мне лекции о примерном поведении, то предупреждаю сразу — это бесполезно, — сказал я, выпрямляясь. Джой села рядом.
Я старался не смотреть на нее, но в поле зрения постоянно попадали то длинные светло-русые волосы, то родинка на шее, то удивительные синие глаза. Мы сидели так близко, что я мог чувствовать запах ее волос, тепло, исходящее от кожи. Она не спешила отвечать, и мы сидели в тишине, нарушаемой лишь нашим дыханием.
Мое тело отреагировало на ситуацию по-своему, и меня это напугало. Я поспешно отодвинулся и вопросительно хмыкнул.
— Я вовсе не собираюсь читать тебе нотаций, — сказала она, наконец.
— Вот как?
— Да. Я считаю, что ты прав. Пит трясется над нами как курица-наседка.
Я не стал сейчас говорить о том, что в отношении младшей сестры у него были на то веские основания. Джой была та еще штучка, могла выкинуть любой фортель, так что я бы на его месте запер ее в комнате, этаже так на восьмом, чтобы не могла выбраться, и вдобавок, поставил бы человек десять ее сторожить.
— Уточнение, — произнес я, — Ты — его младшая сестра. Поэтому он обязан быть наседкой.
— Ты — зануда, такой же, как и он!
— И ты пришла, чтобы сообщить мне об этом лично?
Джой убрала со лба упавшую прядь. Я в этот момент вел с собой тяжелую внутреннюю борьбу — главным моим желанием было поцеловать ее, но мозг приводил контр-доводы. Я не ее парень, она знать меня не хочет, ее брат меня убьет, если я до нее дотронусь, и откуда вообще я могу знать — чувства это, или внезапно вспыхнувшее с новой силой половое созревание. В итоге, ничего у меня не вышло. Я ничего не решил — потянуться ли губами к ее губам, или навсегда забыть об этом наваждении.
— Нет, — сказала она, — Я пришла, чтобы помочь тебе. Надо отсюда выбираться. Питер просто дурак, что этого не понимает. Он не хочет уходить, потому что у Синклера папа и мама. Он думает, что если они сделают то, что нужно Синклеру, мы будем вместе.
— А ты? — вырвалось у меня. Джой помолчала секунду, потом пожала плечами:
— Я почти их не помню, Чарли. Это для Пита дом остался на Луне. Для меня, дом — это школа, а моя семья — это Пит, Полина, ребята. Вот так то. Я, наверное, говорю ужасные вещи, но это действительно так.
— Они не ужасные! — воскликнул я. И подумал о собственной матери.
Почему-то такие вещи приходят в голову в самый неподходящий момент. Внезапно я вновь пережил историю месячной давности, и меня передернуло. Наверное, то, что я думал о женщине, которая меня родила, тоже можно было назвать "ужасной вещью". Но я не отказывался от собственных мыслей в угоду тому, что обо мне могли подумать. Плевать!
— Ну так что? — спросила Джой, — Что мы будем делать?
Я чуть не грохнулся со стула:
— Не понял…
Гримаса, появившаяся на лице Джой, мигом напомнила мне первые дни нашего знакомства. Она возвела очи к потолку и вздохнула:
— Какая часть вопроса "что мы будем делать?" тебе непонятна, Чарли Рэндом Рихтер? Или слухи о твоей умственной неполноценности все-таки оказываются правдой?!
— Ну… во-первых, эти слухи распространяла ты, — парировал я, — А во-вторых, никакого "мы" не будет. Питер мне точно голову оторвет, если с тобой что-нибудь случится!
— Ну да, с твоей активной мозговой деятельностью это не так уж актуально!