На территории Шурифон Фай и Сога, сославшись на какое-то дело, убежали куда-то вглубь лагеря, а я направился к Сёинину. К вечеру, оружия у него практически не осталось, и он уже собрался сворачивать торговлю.
— Удачный день? — я кивнул на пустые стойки для оружия.
— Слава богине, неплохо поторговали.
— За оружие, — я опустил на стол кошель.
— Спасибо за покупку, — он пересчитал монеты, попробовал каждую на зуб и удовлетворенно убрал их во внутренний карман куртки. — Простите, давно живу среди Шурифон, а привычка проверять деньги осталась.
— Ничего, — я облокотился о прилавок. — Можно личный вопрос?
— Хотите спросить, как я очутился среди Шурифон? Мне этот вопрос задают очень часто.
— Ну, не совсем это. Я хотел спросить, как вам живется среди них. Просто, я заметил, что клан Шурифон не очень жалует людей. Иногда это незаметно, а порой очень сильно бросается в глаза. Я о них знаю очень мало, а расспрашивать их об этом, сам понимаешь…
— По большому счету, мне не на что жаловаться, — Сёинин подвинул ногой табурет и уселся на него, тяжело вздохнув. — Простите, сердце в последнее время шалит. Я и Лину то не хотел брать с собой. Опасно тут для нее. Она настояла. Беспокоится о моем здоровье больше чем я сам, — он рассмеялся. — Что я могу сказать, люди Шурифон во многом лучше, чем мы. У них почти не бывает преступников и убийц. Они не воюют между собой и не делят территорию. Но при этом каждый из Шурифон умеет обращаться с оружием и воевать не хуже профессиональных солдат. Даже Лина тайком от меня учится обращаться с кинжалом. А ей всего пятнадцать лет.
Мы проводили взглядом группу девушек с копьями в руках. Во время штурма линкора Торры они шли в бой наравне с мужчинами и наравне с ними же погибали. Лично мне это было неприятно, так как я всегда считал, что защищать женин удел мужчин.
— Жить обычному человеку рядом с ними тяжело, — продолжил он. — Не потому, что нас мало, а потому, что они не забывают, что мы "люди". Они никогда тебе не нагрубят и не ударят, но ты всегда будешь чувствовать их взгляд спиной. Многие считают, что они нас ненавидят, или презирают. Кто знает. Сначала я тоже так думал, но потом понял, что это не те слова, чтобы описать их чувства к нам. Я очень боюсь, что когда-нибудь увижу нечто подобное в глазах дочери. Прости, — он встал и засобирался. — Похоже, я сказал больше, чем хотел.
— Я тогда пойду, — мне стало неудобно перед ним. Видимо я затронул больную для него тему. — Еще раз спасибо за нож.
В общем, мне до чесотки хотелось знать, что происходит между Шурифон и людьми, что у них за взаимная неприязнь. Среди всех мне могли помочь Вика, Пьер, ну или сами эльфийки. Конечно, лучше было бы поговорить со всеми, чтобы представлять полную картину.
"А это мысль", — согласился я со своими рассуждениями и свернул к шатру Фай.
К этому времени сестры уже приготовили ужин, сварив в небольшом котелке какое-то мясное блюдо с овощами.
— Элона хотела поужинать с нами, но что-то она задерживается, — Фай указала в потолок, имея в виду линкор. — Не будем ее ждать, садись.
Она вручила мне тарелку и ложку.
— Приятного аппетита, — пожелал я девушкам. — Хотел с вами поговорить, но на пустой желудок серьезные разговоры вести нежелательно. М, вкусно. На картошку похоже. А что это мы так в одиночестве ужинаем? Может, стоило остальных пригласить?
— Они еще не вернулись из ангаров, — спокойно сказала Фай. — Скорее всего, там и поужинают. Мы звали Катрин, но они еще не закончили настройку доспехов.
После ужина девушки быстро собрали всю посуду, и постелили большое одеяло прямо в центре шатра, разбросав по нему подушки. Темнело довольно быстро, поэтому они зажгли две небольшие лампы, подвешенные под потолком.
— Хорошо, — протянул я, растягиваясь на одеяле, подложив под голову подушку. — Благодать.
В поле моего зрения сестры появились уже в своих ночных рубашках. От неожиданности я едва не забыл, что хотел с ними поговорить, благо в объятия ко мне они не рвались, просто усевшись рядом. Сога вооружившись гребешком и мягкой щеткой, принялась расчесывать мои непослушные волосы.
— Я о чем поговорить то хотел, — с трудом вспомнил я. — Недавно вы праздновали день независимости, Элона мне говорила, что раньше вы были в рабстве у призвавших вас в этот мир. Что тогда произошло такого, что вы никак не можете забыть? Нет, если я спросил чего лишнего, то забудьте, я просто…
— У нас с людьми разные взгляды на событие тех лет, — неожиданно для меня сказала Сога. Я думал, что на мой вопрос ответит Фай. — Когда еще континент не был разбит на части границами королевств, в этот мир попали первые люди из нашего клана. Мужчины и женщины. Сначала мы были как экзотика, странные люди из другого мира. Только экзотика эта была с цепями на руках. Мужчин заставляли драться с монстрами и друг с другом на аренах, женщин использовали как прислугу, унижали, насиловали. Нас продавали как товар, убивали, если мы становились бесполезными. Девочек, которые рождались у наших женщин, ждала только одна участь, та же, что и их матерей. Жадность людей тянула в этот мир все больше и больше наших сестер и братьев. И так долгие сотни лет рабства. Это не то, что можно забыть за каких-то два столетия.
— Это не все, что случилось тогда, — продолжила Фай. — Праздник нашей независимости, это еще и память о трагедии в Инейе. Беглые рабы и те, кого отпускали хозяева, стекались в новый город, который мы основали в безлюдных лесах на краю пустоши. Там мы могли жить свободно почти пятьдесят лет, пока люди не вторглись к нам с армией. Они хотели вернуть нас на место, которое мы должны занимать по их мнению.
— В тот день мы впервые взяли в руки оружие, чтобы защитить себя, — голос эльфиек становился приглушенным. От него меня клонило в сон. — Город полыхал в ночи так, что становилось светло как днем, и нестерпимый жар за считанные секунды превращал жителей в живые факелы…
Ненавижу кошмары. Они всегда выползают откуда-то из подсознания, медленно поднимаясь наверх. И, кажется, что бежишь по каким-то темным коридорам и катакомбам, убегая от чего-то призрачного, ненастоящего, но вселяющего ужас одним своим присутствием. Больше всего ты боишься оглянуться, и когда ужас тебя настигает, ты просыпаешься в холодном поту, медленно осознавая, что это был всего лишь сон.
Кошмар, который захватил меня сегодня, был совершенно другим. Мне снился объятый пламенем город и мечущиеся по нему люди, сгорающие в домах или на улицах. Огненный дождь, льющийся с небес, поджигал деревья, землю, даже каменные дома и брусчатку улиц.
Я никак не мог прогнать эти ведения, закрыть глаза, проснуться. Когда ужас горящего города заполнил меня настолько, что я не мог больше этого выносить, сон сменился. Картины, которые мелькали перед моими глазами, запоминались плохо, их было слишком много. Но одна из них глубоко засела в моей голове.
Богатый дом. Яркие светильники, освещающие коридор. Сквозь приоткрытую дверь в спальню я видел кровать, на которой лежали обнаженные мужчина и совсем еще юная девушка, сидевшая на нем верхом. Девушка взмахнула рукой, сверкнув в полумраке ножницами, и с силой всадила их в горло мужчины. Он схватился за пробитую шею, сдавленно хрипя. Девушка перевела на меня взгляд…
Я медленно открыл глаза, глядя в темноту перед собой. В голове все еще мелькали картины какого-то массового помешательства. В них длинноухие эльфы, вооружившись подручными средствами, сражались с солдатами, поджигали дома, убивали и умирали прямо на улицах.
Глубоко вздохнув, я прогнал остатки сна, усаживаясь на одеяле. Голова раскалывалась как от тяжелого похмелья. Сога и Фай спали рядом, даже не заметив, что я проснулся. Тихонько выбравшись из-под покрывала, я укрыл их и вышел на улицу. До рассвета было еще далеко.
— Не спиться? — спросил я у Элоны.
— Да так… — она подвинулась, освобождая мне немного места на ящиках, сложенных сбоку от шатра. Пару минут мы сидели молча, глядя на яркие звезды. — С каждым поколением наши воспоминания становится все призрачнее, а в памяти остаются только самые сильные эмоции… Я нечаянно влезла в ваш сон, прости.
— Все нормально.
— Чтобы окончательно не забыть и чтобы этого не повторилось вновь, мы делимся нашими воспоминаниями. Свои, я получила от папы. До моего совершеннолетия мама не дожила, — в темноте она нашла мою руку. — Если кто-то остался без родителей, с ним делятся те, у кого остались самые яркие воспоминания. У Соги это получается лучше всех.
— Довольно страшные воспоминания, хочу я вам сказать, — криво усмехнулся я. — Свои, я бы уж точно никому не показал. Ничего в них хорошего нет. Только война, смерть и разрушение.
— Иди спать, — Элона подтолкнула меня в спину. — До утра осталось пару часов, ты должен выспаться.
— А ты?
— Я еще немного посижу…
Мне показалось, что я только на секунду опустил голову на подушку, как меня тут же разбудили. Что-то мягкое коснулось моей щеки и у самого уха послышалось ворчание.
— Колючий, — захихикала Элона, проводя по моей щеке рукой.
— А еще злой, когда меня рано будят, — пробубнил я.
— Первый час после восхода, вставай.
Точно помню, что когда вернулся в палатку лег с краю, чтобы не будить девушек, но где-то посреди ночи, они снова переместились ко мне. Вспомнив хитрый прием, которым Фай будила Согу, я ущипнул каждую за ухо. Девчонки застонали, крепче обнимая меня, отказываясь просыпаться. Элона церемониться с ними не стала, растолкав обеих, и отправила их переодеваться.
Среди вещей со сменной одеждой я отыскал раскладную бритву, которую мне подарил Пьер, и недовольно посмотрел на свое отражение в зеркале. В принципе, я человек не привередливый, могу и ножом побриться, тем более практики было много. Но, все же, я бы много отдал за нормальный бритвенный станок.
— Я могу помочь. Фай, принеси воды и мыла, — Элона подсела поближе, в поисках подходящего полотенца.
— Ну уж нет, — я демонстративно отодвинулся, пряча бритву. — С такой опасной штукой к своему лицу я никого не подпущу. Тут сноровка нужна.
— Подумаешь, — хмыкнула она, обиженно кидая в меня полотенцем.