Ольховский был настороже, и обойти его я не мог. Он дал мне понять, что лимит несчастных случаев на "Гондване" полностью израсходован. И я не мог возразить.
Моя безопасность была сейчас превыше всего: я был гостем "Гондваны". Абсурд: разве я не мог распоряжаться собой? Обо мне проявляли трогательную заботу. За этим могло скрываться что угодно: соображения безопасности, боязнь ответственности, нежелание ломать себе голову над чужими проблемами, то есть попросту безразличие. Или все это сразу вместе? Голова сделалась тяжелой, я готов был возненавидеть его без достаточных, впрочем, на то оснований. Только через несколько минут я взял себя в руки. В конце концов, так можно что угодно выдумать - и самому поверить выдумке. А потом вооружиться, например, дезинтегратором или микропистолетом, наподобие тех, что так ловко пускают зайчик, когда нужно обновить коллекцию экспонатов биологического музея. И предъявить права человека, который волен всегда и всюду безоговорочно распоряжаться собой, а значит, и другими... Так выходило.
Меня охватило оцепенение. Я закрыл глаза, даже задремал, но все слышал, малейшие шорохи, чьи-то шаги за переборкой, улавливая мерные всплески волн за бортом. "Гондвана" шла полным ходом, расстояние между судном и Берегом Солнца быстро увеличивалось. А я все лежал и старался забыться: а вдруг во сне произойдет чудо?
Становилось тише, как будто уши заложило ватой. Но я вдруг понял, что за дверью кто-то стоит. Да, я слышал шаги, но у моей каюты звук растаял. Там кто-то притаился. Я лежал без сил и почему-то не мог пошевелить даже пальцем. Но все понимал. Голова стала ясной.
Чье-то дыхание... Может быть, это лишь показалось мне; но кто там, в трех шагах от меня? Дверь стала медленно открываться. Только после этого раздался тихий стук. Я разрешил войти. Из-за портьеры в комнату вошла женщина.
Я молча смотрел на нее и в первые мгновения не узнавал. Лицо ее было знакомым, как лицо актрисы, которую случайно видел в старом кино, но название ленты давно вылетело из памяти, и, кроме подсказки, не на что было и надеяться. Надо же...
Она не без любопытства разглядывала меня. Я встал и предложил ей стул. В моей голове вспыхнуло: Аира! И это имя я произнес вслух. Она не ответила, как будто догадка моя не имела для нее ровным счетом никакого значения.
- У меня к вам просьба, - сказала она спокойно.
- Вторая просьба, - уточнил я, - первую мне удалось выполнить. Когда-то вы попросили рассказать о женщине со звезд...
- Да, - просто сказала она, - это была я.
- Тогда вам без труда удавалось изменять... Изменять внешность.
- Это совсем нетрудно.
- Я слушаю вас.
- У меня мало времени, чтобы подробно рассказать вам...
- Жаль. У меня его сколько угодно.
- Значит, я могу надеяться?
- Разумеется.
- Я вам верю. Вы ведь знаете, что я работала с Ольминым? И знаете, почему я это делала. Так вот: никогда еще так не нужна ему была помощь, как сейчас.
- Я это знаю. Дальше.
- Вы сможете...
- Помочь ему?
- Да.
- Нет. Пока не будет эля - нет.
- Это пустяки.
- Вы дадите мне эль?
- Если вы хотите ему помочь.
- Что за вопрос! Но не оставите же вы мне свой эль? Тогда вам придется встретиться с экипажем этого славного дредноута, и если когда-то вам удалось скрыться от меня, то теперь ситуация может оказаться другой.
- Я достану эль.
- Мне нужен магнитный ключ.
- Хорошо. Ждите меня.
Она выскользнула из каюты, а я смотрел и смотрел, как медленно опускалась портьера, потревоженная волной воздуха, слетевшей с того места, где только что стоял человек.
Я опять лег спать и стал размышлять. Маски были сорваны. Ради чего? Ради успеха нашего дела? Конечно. Но не только... не только.
Когда она вернулась, в голове моей почти сложился ответ. Прошло едва ли пять минут. Аира протянула мне руку, на ладони ее лежал ключ с магнитным кодом от всех элей "Гондваны". Тонкая, теплая рука, на запястье зеленый браслет.
- Как это вам удалось?
- Это копия. Ключ остался у Ольховского.
- Еще лучше. Вас подкинуть к берегу?
Я внимательно смотрел в ее темные прозрачные глаза.
- Я сама, - сказала она и вдруг спохватилась. - У меня другие дела. Вот, возьмите... тороин.
- Тороин! Так это ваш подарок нам. Вот оно что! Спасибо!
Я вышел на палубу. Пробрался к элям. Облюбовал один из них, похлопал его по обшивке, как некогда ковбои похлопывали верховых лошадей. Только у меня для этого жеста были основания иного порядка: тайфун над океаном это не дымок над вигвамом в прериях. Обшивка не пропускала звук, не отзывалась на удары и похлопывания - то, что надо.
Аира стояла за моей спиной. Я махнул ей рукой и вскочил на услужливо подставленную элем ступеньку. И вдруг я услышал:
- Спасите его!
Любовь. Стихия. Любовь?.. Да. Снова став Аирой, она не совладала с ней. Не смогла... не смогла.
Она стояла на том же месте, я уже был в машине и уже поднимался в воздух, а в ушах моих звучало:
- Спасите его!
ИНТЕРЛЮДИЯ: ГАРМОНИСТ
Наверное, стоило все же удивиться его неожиданному появлению. Почему сейчас? Прихоть памяти? Я отчетливо увидел его лицо, раскосые зеленые глаза, крепкие скулы, лоб в морщинах. Кажется, он стал старше, мой гармонист... Брови дрогнули, поднялись, он внимательно смотрел на меня с минуту, потом отвел глаза и заглянул в стекло эля, полупрозрачное отражение его лица возникло на фоне густых плотных туч. Ураган нес их к берегу, стекло подрагивало, мне стало интересно, что же будет. Я и забыл, что это всего-навсего игра воображения.
"Пусть играет, - подумал я, - давно не слышал его. Куда это он вдруг исчез из моей памяти?"
Он легко и быстро тряхнул головой, и пальцы его забегали по кнопкам.