По тарелочкам распределил ветчину, сыр и зернистую икру.
Поставил два прибора.
Перед каждым прибором по две рюмки.
Подушку прикрепил к спинке венского стула.
- Как бы скрыть стены, и потолок очень закопчен... Вид у комнаты очень мрачный и сырой. Чем бы умерить свет электричества. Закутать лампочку какой-либо материей - уж слишком глупо. Уж лучше бы свечи, они бы может быть придали комнате призрак чистоты. Был бы освещен, главным образом, стол. Да и то, что я одет несовсем хорошо, тоже было бы не так заметно... Но свечей сейчас не достать нигде, только разве у Жулонбина, да этот скряга ни за что не даст, хотя у него они есть всевозможных цветов и толщины. У матери моей, наверно, есть где-нибудь в сундуке, да ехать теперь, пожалуй, поздно, полтора часа езды туда и обратно. В моем распоряжении четыре часа, пожалуй, успею. Нет, так нельзя.
Еще раз окинул взглядом Локонов комнату, не выдержал и поехал за свечами.
- Ну, вот и я, - сказала Юлия. - Как у вас здесь уютно и свечи горят. Оригинально.
- Лампочка испортилась, - ответил Локонов. - У меня мебели, конечно, нет, но вот садитесь на этот стул.
- И гитара на стене висит, вы играете на этом инструменте? - спросила девушка.
- Немного, - соврал Локонов.
- На улице холодно, - сказал Локонов. - Хотите сейчас рюмочку токайского?
Локонов подошел к столу, налил, чокнулся с Юлией.
- За что ж мы выпьем? - спросил он.
- За наше знакомство, - ответила Юлия.
- А это что за статуэтки там у вас стоят?
- Это восточные, - ответил Локонов. - Это должно быть какой-нибудь злой дух. Неправда ли лицо отвратительно? И нос приплюснутый, и уши до плеч, и рот до ушей! А вот пекинский веер из голубиных и павлиньих перьев. А вот китайская парча.
- Еще бы что показать, - с тоской подумал Локонов, чувствуя, что не о чем говорить.
- А вот гравюра. Это старинная игра в трик-трак. Я налью еще, - добавил Локонов и засуетился. Да чтож мы стоя пьем, давайте, сядемте за стол.
Сели.
- Вот шпроты, - предложил Локонов. - вы любите шпроты? Или, может быть, кусочек сыру. А потом вы сыграете, неправда ли?
- Что же вы сыграете и споете? - спросил он.
- А вы что хотите? - спросила Юлия.
- То, что вы любите.
Наступал рассвет.
- Вот, трамваи пошли, - сказала Юлия.
- Мы как будто ничего провели вечерок - нерешительно спросил Локонов.
- Я вас провожу, - предложил Локонов.
- Давайте, пойдемте пешком, - сказала Юлия. Ей было слегка грустно.
- Что же, - думала она, - он даже не поцеловал меня, неужели я ему не нравлюсь...
Локонов проводил девушку до дому. Говорила Юлия. Локонов только поддакивал. Опять Юлии показалось, что только с ней Локонов говорит о пустяках, что с другими он говорит хорошо, умно и интересно, что это оттого, что она для него недостаточно развита.
- Вы меня не презираете, - спросила она, - за то, что я пришла к вам?
Локонов вернулся в свою комнату, взглянул на остатки пиршества и ему стало жаль себя и отчаянно скучно.
- Одинок, по-прежнему одинок, - подумал он, - никак не вернуть молодости, ясного и радостного ощущения мира.
ГЛАВА 10 ЛЕЧЕНИЕ ЕДОЙ
Локонов надел пальто и вышел на улицу. Ощущение вялости души мучило его. Он шел мимо иллюминированных домов к Неве, где стояли суда, украшенные бесчисленным количеством разноцветных электрических лампочек.
Прожектора на судах казались Локонову похожими на эспри на дамских шляпах. Украшенные электрическими полосами, зигзагами, ромбами трамваи напоминали ему цветочные экипажи в балете. А красные светящиеся звезды на домах заставляли его вспомнить о елочных украшениях.
Локонов встретился с Анфертьевым.
- А в общем все это похоже на детский праздник, - зевая, сказал он торговцу, - масса блеска, масса музыки, а неизвестно что ждет детей впереди.
- Во-первых, это не дети, - ответил Анфертьев, - это праздник взрослых. Женщины, как вы видите, обладают пышной фигурой, а мужчины, по крайне мере, многие из них бородами и незавидной сединой. Это неповторимый праздник, советую вам ощутить всю его неповторимость, и тогда вы получите огромное наслаждение и будете веселиться вместе со всеми.
- Но ведь это невозможно, - ответил Локонов. - Эти прожектора, взгляните, совсем, как эспри на дамских токах!
* * *
Солнце освещало город.
Нунехия Усфазановна отправилась в коридор к пирамиде сундуков.
Встав на табуретку, сняла картонки.
Обнажился зеленый, окованный железными полосами, сундук старинной работы.
Нунехия Усфазановна повернула ключ - раздался продолжительный музыкальный звон.
Старуха с усилием подняла крышку.
Сняла пожелтевшую газетную бумагу.
Задумалась.