Западный колодец, самый большой из трех, обычно открывался в полдень. Но на сей раз это произошло на рассвете. И открыли его не служители. Он распахнулся сам, изнутри. Нищенка, спавшая на мешках с мусором, проснулась от протяжного жуткого звука.
Она открыла глаза, не понимая еще, что разбудило ее, и взглянула на двери в стене колодца. Она была молода, хотя из-за рваной одежды и несмываемой грязи выглядела, как старуха. Но когда до нее дошла истинная причина ее раннего пробуждения, она в мгновение ока стала настоящей старухой.
Двери колодца были разверзнуты, и сквозь них изливалось наружу море жутких существ. Одни были без голов, другие, наоборот, могли похвастаться наличием нескольких голов, а имелись и такие, у кого головы слипались с другими. В отношении рук и ног творилось то же самое.
Размеры существ были различными — одни не достигали величины мыши, а иные превосходили слона.
Существа высыпали на площадь с криками, завываниями, свистами — и принялись давить и крушить навесы, шатры, помосты, разрывать тюки с товарами, раскалывать бочки с пивом, вином и маслом.
Нищенка вопила, не в силах сдвинуться с места, пока один из демонов не заставил ее умолкнуть навсегда, ударом когтистой лапы разорвав ей грудь и выдернув сердце. Демоны помельче кинулись на нищенку и без остатка сожрали ее.
Рабы, спавшие в шатрах ближе к центру рыночной площади, проснулись и выскочили с палками, намереваясь защищаться. Нескольких демонов им удалось убить, но сопротивление было быстро смято более мощными чудовищами. Люди были затоптаны и частично съедены.
Лицо Шеват, обращенное к западу, исказилось гневом. Весь храм пришел в движение. Холодный мертвый камень вдруг стал плотью. Из окон храма потянулись черные щупальца с шипами и присосками, похожими па рты миног. С шуршанием щупальца пересекли площадь западного лица и перекинулись через стену базарной площади.
Западный рот Шеват открылся, из него высунулся длинный зеленый язык — и богиня закричала.
От этого крика проснулись горожане. Они с ужасом вскакивали с постелей и спрашивали друг друга, что же случилось. Большинство знало ответ, но не хотело верить этому.
Легенда гласила, что город умрет, когда богиня вскрикнет.
Так могла кричать только богиня.
Щупальца Шеват достигли центра базарной площади, где демоны пировали останками людей и других демонов. Наиболее сообразительные из выходцев из преисподней сразу бросились спасаться от щупалец. Остальным понадобилось несколько наглядных примеров.
Первой жертвой гнева богини пало четырехногое мохнатое существо с тремя маленькими головами, из спины которого торчало не меньше десятка розовых скрюченных рук, похожих на ручки младенцев, умерших в утробе матери.
Щупальце богини схватило ртом-присоской одну из его голов и подняло в воздух. Существо дрыгало ногами и вопило. Шипы входили в его плоть и прорастали сквозь нее. Они пронзили существо насквозь, и только тогда оно умолкло. Ручки умерших младенцев почернели и отвалились. Щупальце взвилось высоко в воздух, существо слетело с шипов и, разбрызгивая темную кровь, полетело над толпой демонов.
Все произошло в считанные мгновения и не все демоны успели заметить смерть сородича. Многие из них были увлечены едой и не могли остановиться, даже когда их самих начинали рвать на куски.
Погибло еще восемь демонов, прежде чем вся толпа пришла в движение. Демоны кинулись врассыпную. Но щупальца Шеват были всюду. И выходцы из преисподней гибли один за другим.
Убив не меньше половины монстров, Шеват вдруг стала слабеть. Щупальца уже не взвивались в воздух. Крупным демонам удавалось отбиться, жертвуя небольшими кусками собственных тел. Шеват сосредоточила все силы на борьбе с ними, оставив без внимания мелких врагов.
Именно эти малютки добрались до стен, окружающих рынок, и полезли по ним, составляя из тел друг друга цепочки и пирамиды. Крупные демоны осмелели и сами стали вырывать куски из щупалец богини. Ее крик, до этого непрерывно и монотонно звучавший над городом, начал прерываться. Язык ее западного рта стал клониться, как утративший упругость кнут.
Наконец мелкие демоны перелезли через стену и устремились по улицам.
Люди, которые к тому времени выбежали из домов на улицы, одни — чтобы выяснить, что случилось, другие — чтобы бежать из города, погибли первыми. Но ни крепкие стены, ни закрытые двери и ставни не спасали тех, кто остался в домах. Демоны лезли через подвалы, через дымоходы, через вентиляционные трубы.
Затем подоспели демоны покрупнее. Они пробили стену, отделявшую рынок от города, и пошли бродить по улицам, кормясь останками погибших и нападая на живых. Иные из больших демонов к этому времени разрослись настолько, что смогли заглатывать людей целиком и убивать их желудочным соком.
Иные горожане успевали покончить с собой прежде, чем демоны добирались до них. Встречались и такие, кто, прежде чем свести счеты с жизнью, умертвляли домашних. Редко когда демонам удавалось слопать живого ребенка.
Кулем проснулся от крика. Сначала он не понял, что за крик слышит. Он подумал, что это вскрикнула во сне Марьям, но она лежала рядом, безмятежно раскинув руки и улыбаясь как дитя, а крик все продолжался.
Кулем соскочил с кровати, подбежал к окну и распахнул его.
Марьям проснулась.
— Ты слышишь? — спросил Кулем.
Марьям застыла на мгновение, прислушиваясь, а потом завопила, сжав кулаки. Кулем подскочил к ней и ударил ладонью по лицу. Марьям затихла.
— Мы успеем! — сказал Кулем, — Одевайся и возьми мои драгоценности! — Он схватил свою одежду в охапку и спустился в залу, одеваясь на ходу.
Его напарник, толстый Маар, скучал за стойкой с тряпкой в руке. Глаза его были обращены вверх. Он задумчиво рассматривал мушиную жизнь, которая кипела под потолком. Звуки снаружи не долетали сюда. Посетителей не было. На стойке стоял кувшин с пивом.
Не обращая внимания на удивление второго пайщика, Кулем схватил его и в несколько глотков прикончил содержимое кувшина.
— Это же для быдла! — воскликнул Маар.
— Открой дверь! — приказал Кулем.
— Зачем? Сами откроют, если надо. А чего мне-то ходить?
Кулем бросился к двери и распахнул ее. Крик богини сказал Маару все. Он открыл рот и выронил тряпку.
Сверху спустилась Марьям. Она была одета. В руке у нее болтался мешок с лямками. Кулем забрал его у Марьям, перескочил через стойку, схватил с полки темно-красную глиняную бутыль и сунул в мешок.
— А как же… — произнес все еще не пришедший в себя Маар.
— Мы тебя ждать не собираемся. Уходи, если успеешь. Идем, Марьям, — обратился к девушке Кулем.
Марьям вышла первой. Она перешагнула через пьяного, лежащего лицом в луже. Он повернулся на спину и открыл глаза как раз в тот момент, когда наложница находилась прямо над ним, и посмотрел вверх.
— О, я в раю? — вопросил он и снова обратился лицом к земле.
— В аду! — ответил Кулем. — Беги, глупец! Слышишь, богиня кричит! Мы все бежим!
Марьям взвизгнула. Кулем поднял взгляд и увидел какого-то человека дикого вида, который одной рукой схватил Марьям за волосы, а другой пытался сорвать с ее шеи золотое ожерелье. Цепочка золотых фигурок была сделана достаточно прочно, и попытка грабителя могла увенчаться успеем только в том случае, если бы он оторвал девушке голову.
Кулем бросил мешок, прыгнул к негодяю и пнул ногой в широкий затылок. Дикий человек зарычал и повернул свою морду — лицом это трудно было назвать — к Кулему. Рука, которая держала волосы девушки, разжалась, переместилась и сжалась в кулак. Но он толкнул воздух.
Кулем уклонился совсем немного. Кулак не достиг до его лица всего двух-трех пальцев. Дикарь рассвирипел, выпустил золотую цепочку Марьям и двинулся на Кулема, вращая глазами и рыча.
Марьям пошатнулась и упала на четвереньки.
Кулем с удовольствием бросился бы ей на помощь, но сейчас он был занят. Кулаки дикаря работали, как жернова на водяной мельнице. Они усердно мололи воздух и грозили смолоть лицо Кулема.
Пьяный поднялся и заметил возле себя мешок. Руки его принялись ощупывать мешок. Лицо лежащего изменилось, когда он обнаружил пузатую бутыль.
Кулему это очень не понравилось. К счастью, дикарь сделал промах — запнулся обо что-то на мостовой и на мгновение потерял равновесие.
Кулем воспользовался этим, схватил его за руку и заставил упасть лицом на булыжники. Затем прыгнул ему на затылок, соскочил и сломал ему шею. Дикарь затих навсегда.
Пьяный уже развязывал мешок. Кулем кинулся к нему и слегка ударил ладонью в лоб. Пьяного отбросило к двери таверны. Удар по его голове получился тем более сильным, что как раз в это время Маар резко открывал дверь. Пьяного бросило в другую сторону, и он остался лежать неподвижно.
— Ох ты, — проговорил Маар.
Его заплечный мешок был раза в три больше мешка Кулема.
Кулем поднял Марьям.
— Ты, ты… — сказала она.
— Идем, — сказал Кулем.
Он тащил Марьям за собой, и та вынуждена была подчиниться и даже начать двигать ногами. Так они добрались до северных ворот.