Трубы провыли над дворцом, заглушив на время даже вопли, доносящиеся из города. Стражи врат, обнажившие мечи и глядевшие на колеблющиеся под мощными ударами ворота, оглянулись.
Двери дворца открылись, и из них вынесли два паланкина. Их сопровождали стражи Тайных покоев, телохранители царицы и какие-то незнакомые люди.
Дворцовые ворота содрогнулись в последний раз — и пали.
На площадь полезли жуткие, окровавленные демоны. Многоголовые, многорукие, многоногие, с шевелящейся кожей и зубами, между которыми застряли куски человеческих тел. При виде их половина стражей врат предпочла не вступать в битву с монстрами и покончила с собой. Оставшиеся осмелились сопротивляться, но сражение длилось ровно столько, сколько понадобилось демонам, чтобы поотрывать людям головы.
Мечи у стражей врат были простые и не обладали чародейскими силами, способными выстоять против тварей из преисподней не имели. В противоположность этому обычному оружию, мечи стражей Тайных покоев и телохранителей царицы отливали благородной голубизной.
— Отец! — закричала Аринна, высунувшись из паланкина. — Отец! Возьмите и его!
— Умолкни! — прикрикнул Ривал из своего паланкина. — Иначе я оставлю тебя здесь! — Он говорил зло и решительно.
Аринна взглянула вперед, на жирующих демонов, и все слова застряли у нее в горле. Испугавшись, они уперлись кончиками знаков в гортань, и не захотели вылезать наружу.
Аринна побледнела и отшатнулась назад, в глубину паланкина. На мягких шелковых подушках, набитых пухом, в розоватом свете, пробивающемся сквозь тонкую ткань, вдыхая изысканные благовония, которыми все было пропитано, царица немного пришла в себя и снова произнесла: — Отец!…
Но больше не посмела высунуться.
Она чуть раздвинула плотное покрывало И опустила внутреннюю занавесь из полупрозрачного муслина. Сердце ее замирало от ужаса, но она не могла заставить себя оторваться от жестокого зрелища.
Ее телохранители храбро сражались с существами из преисподней, полагая две-три человеческие жизни на одну демонскую. Капли красной и черной крови иногда долетали до паланкина и пятнали муслин.
Аринна вцепилась в ткань пальцами. Занавесь дрожала. Гортань девушки пересохла, язык превратился в толстое, чужое существо с шершавой кожей, которое боялось пошевелиться.
Процессия направилась к северным воротам. На углу улицы, где жил министр Линфань, творилось что-то ужасное. Демонов было так много, что они образовали в начале улицы огромную шевелящуюся кучу. Среди черных щупалец, ртов, суставчатых ног мелькали иногда части человеческого тела. Некоторые из несчастных казались еще живыми. Бледная рука, окольцованная перстнями — голым оставался только большой палец — двигалась с быстротой бегущего паука, пальцы сгибались во все стороны.
Увидев царский кортеж, крайние демоны полезли из кучи, и она распалась. Телохранители погибали по нескольку человек за каждый удар сердца царицы.
Растерзанный паланкин пурпурного цвета валялся под шевелящейся кучей.
Пурпурная ткань была пятнистой от свежей крови. Ткань шевелилась. Аринна с трудом сдержала крик, когда из-под ткани выбралась человеческая голова и направилась в ее сторону.
Голова, без сомнения, когда-то принадлежала Линфаню. Приближаясь, она становилась больше. Вдруг лоб ее лопнул, и оттуда выпал мелкий демон. Мгновенно голова словно взорвалась — и мелкие демоны со звуком, подобным хихиканью, бросились во все стороны. На мостовой осталась лшйф растерзанная кожа.