Печально вздохнув, Рау обернулся к о чем-то сосредоточенно размышляющей Арейше, внимательно разглядывающей лежащие перед ней окровавленные тела:
- Ну, уж ты-то должна догадаться! — обратился он к арахниде. — Хаос. Круг Чистоты. Двух местных чистокровок казнят, остальные — уходят. Долго ли после этого проживет местное население? — задал он прямой вопрос.
- До первой Волны, — едва прошептала смертельно побледневшая девушка.
- Вот то-то и оно, — кивнул Рау. — Вообще, как я заметил, есть у вас, людей, такая странная склонность — вначале сделать что-либо, поддавшись эмоциям и не думая о последствиях, а потом долго жалеть о сделанном. Нет уж. Как только Кай будет здесь, я немедленно попрошу его привести этих голубчиков в более-менее пристойное состояние, выжму из них все сведения, которые могут быть нам полезны, и перед уходом вручу их селянам в целости и сохранности. А там уж пусть те сами думают, что с ними делать. Захотят казнить — пусть казнят. Их дело. Кто я такой, чтобы мешать местному населению совершить коллективное самоубийство? Но, думаю, к тому времени, как мы сможем покинуть этот замок, они уже успеют обдумать все возможные последствия такой спешки. Что же касается допроса Морна — то признаю: мысль хороша. — Он ласково улыбнулся буквально расцветшей от такого знака внимания Софии. — Вот только запоздала малость. Пока вы занимались ранеными, мы с Эланой и Шестаковым уже успели провести все необходимые ритуалы. Собственно, именно по этой причине я и хочу пообщаться с его сыновьями.
- Зачем? — удивленно спросила Фи. — Что он сказал?
- Пещеры мертвых карликов. Душа этого типа старательно пыталась уверить нас в том, что самый короткий, он же единственный известный, переход на ту сторону хребта лежит под горами. Судя по всему, он намекал на старые гномьи ходы. Но, учитывая то, как он старательно пытался уверить нас в необходимости идти именно этим путем, у меня возникли большие сомнения. Хоть Элли и говорит, что мертвые не могут лгать… мало ли что! — Рау задумчиво пожал плечами. — При жизни он был далеко не самым слабым из магов, и что-то мне не хочется на своей шкуре проверять безопасность с такой охотой указанного им прохода. По крайней мере, пока я не получу дополнительных подтверждений…
- Элли? — София вспыхнула. Она внимательно вгляделась в спокойные, словно припорошенные зимним снегом, глаза альфара и наконец-то решилась. — Нам надо поговорить, — твердо произнесла девушка и, заметив устремленные на нее многочисленные взгляды присутствующих, решительно добавила: — Поговорить наедине!
- Может, позже? — Внешне альфар сохранял все то же ледяное спокойствие, но хорошо изучившая брата Ольга явно заметила, как что-то дрогнуло во взгляде снежного эльфа.
- Нет, сейчас. Потом — или опять не будет времени, или я не смогу снова набраться решимости… — резко возразила София. — Пойдем. Тут неподалеку есть уютный кабинет. — Она взяла его за руку и решительно потянула прочь из зала, так что Рау ничего не оставалось, кроме как подчиниться этому мягкому, но настойчивому напору. Проводив уходящих задумчивым взглядом, Ольга отметила, какая странная, но все же гармоничная пара получится из этих двух близких ей людей. Что бы ни говорил альфар, какими бы длинными и острыми ни были его уши, она все равно продолжала воспринимать названного брата человеком.
В результате этой беседы Ольга не сомневалась ни на миг. Вспыльчивая, решительная, склонная к простейшим решениям любой проблемы София была идеальным дополнением к спокойному, рассудительному, склонному к длинным, идеально выверенным интригам Рау. К тому же она искренне любила его, да и, как показало длительное наблюдение, снежный эльф был также отнюдь не безразличен к увлеченной им темной жрице. Правда, видимо, по причине полученного воспитания, он, похоже, никак не мог поверить, что способен испытывать какие-то отличные от дружбы чувства к человеческой девушке. Но, судя по решительному настрою Фи, данное затруднение она преодолеет быстро.
Задумчиво качнув головой, Ольга перевела взгляд на все никак не приходящих в сознание сыновей Морна. Как ей ни было противно, однако следовало хотя бы осмотреть этих негодяев. Учитывая обрисованные Рау перспективы, будет весьма огорчительно, если они не доживут до возвращения целителя. Судя по всему, Арейше в голову пришла точно такая же мысль, поскольку арахнида уже склонилась над Коулом, производя какие-то лечебные манипуляции.
* * *
Рау внимательно оглядел готовый к выходу отряд — и в который раз мысленно поблагодарил Ариоха за присланную им подмогу. Хвостатая некромантка оказалась настоящим кладом. По крайней мере, теперь им, уходя в горы, где вряд ли будет достаточное количество добычи, не придется волочь требуемые запасы еды на собственных спинах. Одиннадцать могучих паукообразных тварей, созданных из костей павших при осаде Холма Мертвых жителей деревни, с легкостью несли не только наездников, но и весьма немалый запас провианта.
К сожалению, одиннадцать — это было максимальное число химер, которое асура смогла создать из имеющегося материала. Панцири местных монстров по каким-то причинам практически не подходили для подобного колдовства, и потому «запас материала», с которым могла работать Элана, был строго ограничен.
По этой причине и еще потому, что покидаемый ими поселок отчаянно нуждался в любой возможной помощи, отряд пришлось разделить. Надо сказать, далось это решение очень непросто. Оставлять своих боевых друзей в этом проклятом и обильно политом кровью месте не хотелось просто категорически. Но выбора не было. Уцелевшие остатки бывшего отряда искателей Криона, сопровождавшие их на всем пути от Махлау до Карделя, согласились остаться без малейших возражений и даже с плохо скрываемым облегчением. Им явно не хотелось покидать более-менее привычные территории Союза городов Порядка, и лишь долг заставлял их следовать за отрядом Рау. Так что возможность без нарушения своих обязательств избегнуть продолжения похода была воспринята ими крайне положительно.
Сложнее было с Тимом, Арейшей и Джерау. За проведенное вместе время пришельцы с Земли, да и сам Рау успели крепко сдружиться с ними, и необходимость расставания была весьма болезненной. Но, к сожалению, как ни старалась Элана, больше одиннадцати химер из имеющегося материала создать ей не удалось. И потому верным друзьям, с самого начала их приключений в этом мире все время бывшим рядом, пришлось остаться здесь, на обильно политой кровью земле Карделя.
Впрочем, остались они не одни. Рау пришлось выдержать настоящий бой с Шестаковым, но в конце концов ему все же удалось доказать упрямому спецназовцу, что негоже оставлять друзей под ненадежным прикрытием двух сыновей убитого, в том числе и при их участии, Морна. И потому в деревне случился настоящий праздник. Роман Зинченко и Станислав Бойков по приказу Шестакова также остались в поселке. На радостях деревенские совсем было собрались все же рассадить подлеченных Каем сыновей Морна по так и не убранным с главной площади кольям.
Впрочем, после некоторых сомнений данные поползновения были пресечены оставшимся в деревне за главного Романом Зинченко. Как рассуждал бывалый спецназовец, воспринимавший Хаос как еще одного противника, которых на его веку было весьма немало, — четыре бойца всяко лучше двоих, а потому Коул и Хаслин обрели свой шанс выжить и доказать свою полезность. Впрочем, на всякий случай кольев с площади было решено не убирать. Так, в качестве напоминания, дабы эта парочка не забыла, чем может им грозить малейшая ошибка или любое действие, которое можно будет расценить как враждебное.
К тому же, оставляя своих воинов, как он выразился, «на боевом дежурстве», Шестаков старательно позаботился о том, чтобы те не испытывали никаких затруднений с оружием и боеприпасами, даже оставив им один из двух пулеметов, переданных отряду Ариохом.
Второй пулемет был им установлен на свою химеру, отчего та приобрела и вовсе сюрреалистический вид. Когда в свое время активно увлекавшийся фантастикой и фэнтези Артем увидел этого громадного, сложенного из множества костей паука с установленном над головной частью на специально выращенных костяных креплениях пулеметом, то довольно долго отходил от шока, искренне жалея об отсутствии фотоаппарата.
Впрочем, для Шестакова эстетическое восприятие его нового средства передвижения было глубоко безразлично. Как он выразился: «Главное, чтобы ТТХ1 были хорошие, а на чем ездить — на бэтээре или костяной химере — это нам без разницы!»
# # 1 Т Т Х — тактико-технические характеристики. Армейский термин.
Судя же по тому, с каким удовольствием капитан проводил испытания своего нового «коня», было ясно, что эти самые ТТХ его полностью устраивают. Так что единственное, о чем сожалел бравый командир группы «Гамма», — так это о недостаточном количестве химер, не позволяющем рассадить на них весь отряд.
Признаться, и сам альфар испытывал сильное нежелание уменьшать свое «войско». Однако преимущества верхового путешествия все же победили. Благодаря скорости движения костяных химер теперь имелась возможность избегать лишних боев, которые — тут Рау не обольщался ложными надеждами — наверняка еще ждут их впереди. К тому же проходимость этих созданий превышала все возможные пределы.
Восемь длинных когтистых лап, сгибы которых значительно возвышались над довольно низко расположенным, как у паука-сенокосца, телом, образовывая дополнительную защиту для всадника, позволяли им проходить даже там, где человек был бы вынужден искать обходные пути. Они легко взбирались на практически отвесные скалы и перепрыгивали широкие расселины, а потрясающая и совершенно неожиданная для созданных из костей тварей гибкость позволяла им протискиваться в такие норы, где застрял бы и малолетний ребенок.
Да и в бою эти «малютки» вполне могли защитить не только себя, но и своего наездника, будучи значительно сильней большинства обычных хаотических монстров, обитающих в ближайшей к поселку пустоши, где проводились «натурные испытания».
Именно поэтому, прикинув все «за» и «против», Рау и решился оставить в поселке значительную часть отряда, взяв с собой лишь десять соратников — по числу имеющихся скакунов. Ольга, София… При мысли о порывистой и прямодушной темной жрице и устроенном ею несколько дней назад весьма оригинальном «прямом разговоре» Рау невольно улыбнулся и, обернувшись, слегка подмигнул следующей за ним и в кои-то веки всем довольной, радующейся жизни и окружению блондинке. Та немедленно заулыбалась. За последние несколько дней характер «светловолосой стервочки» претерпел значительное улучшение.
Данное обстоятельство было с большим удовольствием отмечено всеми членами отряда, а наглая асура, помахивая хвостом, даже вручила Фи большую бутыль с какой-то подозрительной жидкостью, велев подливать ее эльфу не менее трех раз в неделю «для сохранения хорошего психологического климата в компании». Заклинание определения состава, немедленно брошенное на бутылку присутствующим при этой сцене альфаром, показало, что подозрительная настойка является не чем иным, как сильным афродизиаком. После чего свидетели данного инцидента могли наблюдать редкую картину того, как всегда спокойный, рассудительный и хладнокровный Рау, размахивая сорванным прутом гонялся по всему замку за весело визжавшей и старательно удирающей некроманткой.
Шутки шутками, однако бутылочку-то Фи не выбросила, так что сейчас альфар был вынужден регулярно проверять свою еду и питье на присутствие там посторонних примесей. Учитывая проснувшийся в Софии энтузиазм, это было отнюдь не лишней предосторожностью.
Отогнав воспоминания, эльф вновь оглядел своих спутников. Следом за Фи, держащейся всего на полкорпуса позади эльфа, ехала основная часть отряда. Элана, грациозно покачиваясь на своей химере, ехала между Борисом Григорьевым и Маратом Зиятдиновым, ухитряясь кокетничать одновременно с обоими спецназовцами.
Сразу за ними ехали о чем-то переговаривающиеся Ольга и Тая, вокруг которых увивался, то и дело встревая в разговор, Артем. Чуть по бокам находились Кай Геаро и Лекс Карский, выполнявшие функции боевого охранения. В арьергарде отряда ехал хмурый из-за расставания с парой своих подчиненных Шестаков на своем «модернизированном» пауке с установленным пулеметом.
Резво перебирающие длинными ногами химеры быстро неслись по пустоши, с каждой секундой все приближаясь к горам. А на душе у Рау было неспокойно. Как выяснилось, за последние тридцать лет владычества Морна никто из жителей Карделя не смел покидать деревню на расстояния большие, чем пара дней пешего пути, подчиняясь запретам, установленным ментальным магом. Так что при всем желании обнаружить подходящих проводников в поселке не удалось. Единственной имеющейся зацепкой было подробное описание пути к Пещерам мертвых, выданное на допросе духом убитого менталиста.
Посещать данные пещеры Рау не хотелось просто категорически. Интуиция альфара, которой он привык доверять еще на войне, буквально вопила, что не следует лезть во всякие подозрительные дыры в земле, особенно если эти дыры когда-то принадлежали гномам — одним их противников его народа во время последней войны. И все уверения Эланы, что она, как некромант, способна легко договориться с любыми мертвыми, а если и не договорится, то запросто упокоит, убеждали слабо. Очень слабо. И потому лезть в пещеры было решено только в самом крайнем случае — если так и не удастся отыскать иного пути на ту сторону хребта.
Тем более что их нынешние скакуны были просто идеально приспособлены для лазанья по скалам, что значительно увеличивало их шансы на преодоление стоящего перед ними препятствия без излишнего и совершенно ненужного риска. Так рассуждал альфар, и не предполагая, что у судьбы на этот счет имеются совершенно иные планы.
Эпилог
Соболь: Я считаю, бог, если он есть, не модератор, а сисадмин. Вроде как: ребята, я вам все наладил — солнце, планета, таблица менделеева, днк, вай-фай. Перестаньте уже тупить и дергать меня своими мелочными идиотскими просьбами типа мира во всем мире или огненного дождя на гей-парады.
С Башорга
Страшная боль вгрызалась в самую сущность Проклятого, истерзанная душа молила о пощаде, но он упорно продолжал собирать раздробленные части своей личности. Те меры, что были предприняты им ранее, увы, так и не дали результата. Более того, совсем недавно он ощутил, что неведомый собрат предпринял попытку прорыва в этот мир, ненадолго разорвав окутывающие его барьеры. Попытку неудачную: Проклятый по-прежнему не ощущал здесь никого из равных ему сущностей, но сам факт такой попытки говорил о многом.
Уничтожить жреца не удалось. Более того, за прошедшее время жрец сумел накопить достаточно силы, чтобы попробовать призвать своего повелителя. И это было страшно. Одна попытка сорвалась. Но если не пресечь этих поползновений, то последуют новые призвания, и кто знает, не увенчаются ли они удачей? Допускать такого было нельзя. Никак нельзя. Если в умирающий мир прорвется хоть один, даже самый слабый, самый неумелый бог, все надежды Проклятого на благословенное небытие пойдут прахом и испытываемые им мучения станут поистине вечны. Эта участь ужасала несчастного и вынуждала терпеливо собирать все осколки старательно раздробленного сознания, возвращая себе возможность мыслить, действовать и чувствовать… Хотя с какой радостью он избавился бы от последнего из этих пунктов!
Чем большая часть сущности бывшего бога Жизни обретала свою цельность, тем более страшной и нестерпимой становилась терзающая боль давней потери. Вот проснулась память — и в голове закружились обрывки прошлого, принося с собой новые оттенки боли и ужаса от понимания того, что это уже никогда не вернется.
Асти, Асти, Асти… Летящая на крыльях бурана стройная фигурка любимой, скользящая навстречу. Легок бег снежной девы, и звезды сияют в льняных волосах, проглядывая сквозь прозрачную фату укрывающей их вьюги. Звонкой капелью рассыпается веселый смех, и любовью светятся чистейшие сапфиры прекрасных глаз. Такой она запомнилась ему, и боль потери не ослабла с теченьем веков.
Память вернулась. Вернулась полностью, и испытываемая Проклятым боль стала поистине непереносимой. Ее больше нет. Никогда больше они не будут вместе бежать по снежным равнинам, преследуя игривую поземку и вслушиваясь в свадебные песни снежных волков. Никогда больше мягкий, празднично искрящийся и совсем не холодный снег не покроет ветвей вечноцветущих яблонь его сада, знаменуя приход желанной гостьи.
Никогда больше в напоенное бодрящим морозом звездное небо не вознесутся молитвы такой смешной в своей вечной серьезности избранной расы его возлюбленной. Они уничтожены. Уничтожены все, с поистине божественной тщательностью. Его братья приложили немало усилий, чтобы в этом мире у молодой богини снегов не осталось ни одного искренне верующего, способного ее возродить. И это им удалось, а он ничем не смог помешать их кровожадным планам. Для того чтобы веселый и добродушный бог-целитель, бог весны и Жизни научился сражаться и убивать, он должен был сойти с ума. И как же жаль, что это столь необходимое ему тогда сумасшествие пришло лишь теперь, когда стало слишком поздно!
Очередное осознание этого факта накрыло в кои-то веки полностью восстановившего свое сознание и память Проклятого новой волной жгучей, нестерпимой боли.
Боль накатила, захлестывая сознание, туманя и норовя разбить с таким трудом восстановленный рассудок. Накатила — и на мгновение отпрянула, отраженная великим, всепоглощающим изумлением, овладевшим всей сущностью терзаемого бога, и вспыхнувшей в нем сумасшедшей надеждой.
За прошедшие годы Проклятый хорошо запомнил все малейшие оттенки и нюансы той вечной агонии, что охватила его после потери Избранницы. Но сейчас от века терзающая его боль стала меньше! На ничтожный гран, на мельчайшую пылинку, на долю мгновенья невыносимые муки оказались меньше, чем всегда. Пребывая в раздробленном состоянии, Проклятый не мог оценить и ощутить этого мельчайшего изменения, но сейчас, собравшись воедино, он осознавал это с абсолютной, потрясающей его самого ясностью.
Это могло означать только одно. Как, каким чудом в этом умирающем мире мог оказаться истинно верующий представитель полностью истребленной расы? Это было чудом. И это было совершенно не важно. Важным было лишь то, что сейчас, спустя столько времени, здесь, на проклятой земле Кельдайна, вновь ходило, дышало и возносило свои мольбы разумное создание, душой и телом преданное его погибшей возлюбленной.
И это был шанс. Надежда на возрождение, ради которой он готов терпеть и тысячекратно более тяжелые муки. И пусть он заперт в темнице, пусть боль по-прежнему терзает его душу, — какое это имеет значение, если перед ним появился такой невозможный, такой чудесный шанс!
Нет, теперь он точно не станет дробить свое сознание, он стойко перенесет любую, самую сильную боль, придержит рвущийся из когда-то открытых по его воле ворот Хаос и не станет спешить с разрушением этого когда-то столь доброго и дружелюбного мира.