- Может быть... Может быть, Густав сумеет тебя исцелить.
Казимир поднял глаза к потолку, вспоминая, что сказал ему о жреце Люкас.
- Может быть... - сказал он неуверенно.
Торис попытался собраться с силами.
- Пойдем к нему, - сказал он. - Пойдем к нему сейчас...
Мейстерзингер Казимир выбрался из своего черного экипажа. Лицо его было скрыто капюшоном плаща. Откинув капюшон на спину, он задрал голову и посмотрел в ночное небо, нетерпеливо тряхнув головой, чтобы убрать с глаз прядь своих длинных черных волос. Луны не было, и Казимир чувствовал себя вполне человеком. Потом он обернулся и протянул руку, помогая ослабевшему Торису выбраться из кареты.
Когда ноги мальчика коснулись земли, Казимир вдохнул теплый ночной воздух.
- Сегодня ночью я снова стану свободен, - негромко прошептал он.
Поддерживая Ториса под руку, Казимир подошел к храму. Перед ним была та же самая дверь, которая встретила его несколько недель назад, - древняя, окованная железными полосами. Толстое дерево было во многих местах прошито ржавыми скрепляющими болтами.
Ничто не изменилось за исключением одного - глубоко в дерево был врезан новенький железный замок.
- Приятно видеть, как моя реформа церкви претворяется в жизнь, пробормотал Казимир, криво улыбаясь и указывая Торису на новенький замок. Помнится, здесь была простая задвижка, да и то изнутри, которую я легко открыл. Меня предупреждали, что жрецы попытаются держать меня на расстоянии.
- Может быть, он не заперт, - предположил Торис.
Темноволосый правитель Гармонии с сомнением покосился на своего товарища и попытался открыть дверь. Тяжелая створка бесшумно отворилась на новеньких петлях. Слегка удивившись, Казимир всмотрелся в кромешную темноту притво
pa. Где-то впереди, должно быть в самом нефе, мерцал слабый свет.
- Я не верил, что Густав начнет запираться от людей, - сказал Торис.
- Пожалуй, нет, - кивнул Казимир. - Особенно теперь, когда нуждающиеся в милосердии сироты из приюта мертвы.
Ни слова не говоря, Торис выдернул свою ладонь из руки Казимира и переступил порог. Мейстерзингер, сожалея о сказанном, последовал за ним и снова подхватил мальчугана под локоть. Сделав несколько неуверенных шагов, Торис оперся на его руку, и они вместе вошли в главный зал храма.
Главный зал невозможно было узнать. Знакомым здесь казался только мягкий полумрак. Весь мусор, которым были усыпаны проходы и коридоры, исчез, и сухие полы сверкали, словно заново отполированные. Затхлый запах пыли тоже исчез, а когда они приблизились к яме, где стоял орган, Казимир заметил новенькие отполированные скамьи с широкими сиденьями, сменившие прогнившую старую мебель, и новые яркие вымпелы и хоругви на стенах.
Однако само сердце святилища - древний орган - все еще лежал в развалинах. Правда, в самой середине его, между разнокалиберных труб, двигалась сгорбленная фигурка со свечой в руке. Это был Густав.
- Вернулся ли Милил в свое святилище? - окликнул жреца Казимир.
Густав вздрогнул и обернулся к ним, схватившись за ближайшую к нему трубу органа, чтобы не упасть.
- Если он вернулся, то непременно накажет вас за то, что вы меня напугали, - отозвался он ворчливо.
Продолжая поддерживать Ториса, Казимир пошел вперед.
- Гнев бога музыки - это должно быть любопытно. Прошу прощения за то, что я не трепещу. Что он может сделать, этот Милил? Замучит меня трубным ревом?
Улыбка на лице Густава смягчила гнев, прозвучавший в его словах:
- Нельзя недооценивать могущества музыки, парень. Если бы этот орган работал, я смог бы сыграть на нем такую мелодию, которая похитила бы у тебя душу.
- Моя душа вам бы не понравилась, - мрачно отрезал Казимир.
- Как знать, - жрец пожал плечами.
Его водянистые глаза радовались встрече и печалились, разглядывая их раны.
- Похоже, твое правление не слишком благоприятно влияет на здравие твоих подданных, - сказал Густав и протянул вперед обе руки, касаясь одновременно рук Ториса и Казимира.
- Зато вы, похоже, только выиграли от этого, - заметил Казимир, оглядываясь на полированное дерево и новые драпировки.
- Не только я, но и Милил, - поправил его Густав, и на губах жреца появилась мягкая улыбка. Вздохнув, он рассеянно добавил: - Теперь у меня появились даже прихожане.
Потом лицо его омрачилось, и он, указывая рукой на орган за своей спиной, проговорил:
- Я уже давно возвестил бы о возвращении Милила, вот только орган - сердце бога - все еще молчит.
- В самом деле, какой стыд! - сухо подтвердил Казимир. Затем выражение его лица слегка изменилось, и он сказал: - Насколько мне известно, мастер, умеющий строить органы, живет в Скульде. Я пошлю за ним завтра.
- Все дело в частях, пришедших в негодность. Нужны новые заслонки, педали, модераторы... К тому же половину труб придется менять.
- Я пошлю за ним завтра, - спокойно повторил Казимир.
Густав затряс головой так, словно пытался отогнать какие-то мысли:
- Прошу прощения. Я думаю об этом инструменте уже почти целую неделю, я даже не мог спать, как вы сами видели. Впрочем, достаточно о моих тревогах. Что за срочное дело привело вас ко мне в такой поздний час?
- Это... довольно сложный вопрос, - сказал Казимир и замолчал. Торис выступил вперед и заговорил.
- Нам нужна ваша помощь, Густав.
- Но чем я могу помочь? - прищурившись, спросил старик-жрец. - Я мог бы благословить ваши раны, но...
- Возможно, это именно то, что нам надо, - перебил его Казимир. - Вот только рана, которую требуется излечить, гораздо глубже, чем эти царапины.
- Что же это такое? - спросил жрец явно заинтригованный.
- Может ли Милил вылечить... ликант-ропию? - спросил Казимир, при чем ему едва удалось вымолвить последнее слово.
Густав схватился за сердце и попятился назад, в конце концов упершись спиной в деревянные перила, ограждавшие орган. В свете свечи его вытаращенные глаза заблестели, как стеклянные бусины.
- Теперь я понимаю почему вы пришли ночью... в новолуние... вот откуда на ваших телах такие страшные раны...
Казимир шагнул вперед, отодвинув рукой Ториса, который хотел что-то сказать. Челюсти его были решительно сжаты.
- Вы должны вылечить меня, учитель. Я вернул вам вашего бога. Верните мне мою душу.