Прислушиваясь к этой пронзительной ноге, Густав забыл о боли, и даже дыхание давалось ему без труда. Звук становился глубже и богаче, и по наполовину парализованному лицу жреца скатилась одинокая слеза. Потом его широко раскрытые глаза остекленели. Густав в последний раз вздохнул и затих.
- Я так и знал что это не поможет, - пробормотал Казимир, натягивая на плечи новую тунику. Его взгляд был устремлен на собственное отражение в высоком зеркале гардероба, стоявшего в спальне Мейстерзингера Поднеся подсвечник к самому зеркалу, Казимир слегка прикоснулся к небольшим синякам, оставшимся на лице.
- Торис сказал, что вы встречались с Густавом сегодня ночью, - сказала входя в комнату Юлианна. - По его словам, все кончилось хорошо.
Казимир невольно вздрогнул и спрятал лицо в тень.
- Да... наверное, - сказал он, поворачиваясь к девушке.
Юлианна была в праздничном платье из пестрой ткани, которую носят цыганки. На плечи ее был наброшен платок.
- Сегодня чудесная ночь. Дует прохладный ветер, а на небе сияет полная луна. Ты не хочешь пойти прогуляться?
Казимир поставил подсвечник на пол и подошел к ней.
- Я хотел бы, но... - он прикусил губу. - Я не могу. Сегодня не могу.
Он попытался проскользнуть мимо нее к двери, но Юлианна остановила его, схвативши за рукав.
- Что случилось, Казимир? Мне кажется ты... боишься чего-то.
Казимир отвернулся, пряча свою разбитую щеку. Юлианна протянула руку и заставила его повернуться.
- Доверься мне, Казимир!.
Молодой человек заглянул в ее глубокие зеленые глаза. Челюсти его словно свело судорогой, и он почувствовал что задыхается. Неожиданно он притянул Юлианну к себе и заключил ее в объятия, почувствовав вдруг, каким изящным и хрупким было это теплое тело. Зарывшись лицом в ее волосы, он вдохнул аромат ее волос.
Неожиданно он почувствовал, как на концах его пальцев появляются острые когти. Быстро отступив назад, он схватил свой плащ и вышел в коридор.
- Значит ты... отменил свою другую встречу? - спросил Геркон Люкас, и его зубы сверкнули в лунном свете.
Казимир понюхал воздух, пахнущий хвоей и смолой, и засунул руки в карманы своего теплого плаща.
- Да, встреча не состоялась. Он устало посмотрел на залитые лунным светом вершины высоких деревьев. Бард тоже принюхался:
- Тебя ранили. Кто?
Казимир вынул руки из карманов и продемонстрировал свои истерзанные запястья.
- Откуда ты знаешь?
- О, у меня много самых разных способностей, Казимир, - сказал Люкас и усмехнулся. - Ты случайно не сам себе нанес эти раны?
- Нет, - покачал головой Казимир и переступил с ноги на ногу. Под ногами мягко пружинили опавшие сосновые иглы.
- Кое-какие неприятности... в храме.
- Ах, да... храм, - Люкас вздохнул с насмешливым сочувствием. - Этот сварливый старый священник обожает причинять неприятности.
- Но сегодня я наставил его на истинный путь, - заметил Казимир небрежно.
Снимая с головы свою широкополую шляпу, бард пошевелил усами и прищелкнул языком.
- Теперь, я думаю, он уже не будет тебе мешать.
Казимир тяжело вздохнул и, снова засовывая в карманы забинтованные руки, сказал:
- Я пришел сюда не для болтовни, Люкас. Ты обещал дать мне еще один урок.
Люкас рассмеялся:
- Две недели назад тебе было плевать на мои уроки. Почему ты передумал?
- Выживание, - ответил Казимир, осторожно ощупывая щеку. Люкас кивнул:
- Тогда приступим. Звери бегают на четырех ногах, в то время как человек предпочитает пользоваться двумя. Таким образом сердце человека располагается
выше его желудка, а разум - выше сердца. Но для зверя мозг, сердце и желудок одинаково важны.
Казимир покачал головой:
- Ты говоришь загадками, учитель.
- Да, это загадка, - ответил Люкас. Но ответ на нее прост. Ты станешь еще лучшим правителем, когда перестанешь ставить свою голову выше велений сердца и требований желудка.
- Почему я должен так поступать? - перебил Казимир. - Ты сам только что сказал, что это свойственно людям.
- Да, это так. Вот только ты - не человек .
Казимир отступил на шаг и покрепче уперся ногами в землю, изготовившись к атаке. Трансформация готова была начаться в любую минуту.
- Почему ты так думаешь? - холодно спросил он.
- Я не думаю, я знаю, - ответил ему менестрель. - Дело в том, что мы оба оборотни.
Казимир ахнул. На скулах Люкаса появились клочья шерсти. С гулким смехом Люкас сбросил с плеч плащ, и он лег на землю словно густая тень. Свет полной луны упал на его преображающееся тело, и Казимир увидел длинные жилистые ноги, массивный торс, хищную волчью морду с глазами, мерцающими оранжевым огнем. От шерсти его поднимался серебрящийся пар.
Казимир отступил назад еще на один шаг и начал собственное превращение. Мышцы вскипели, проступили грубые жесткие волосы, кости рассоединились и, изогнувшись, соединились вновь. Конечности изгибались, а во рту появились многочисленные острые зубы. Сердце его, раскалившись чуть не до красна, подогревало и ускоряло ужасную метаморфозу. Все это время Казимир не отрывал взгляда от чудовищной твари, некогда бывшей Герконом Люкасом.
- Я узнал о твоем проклятье в тот самый момент, когда впервые увидел тебя, - проскрипел Люкас. - Я почуял твою волчью кровь.
Не успел он договорить, как из темноты выскочила серая тварь и встала рядом с ним. Затем из-под деревьев появилась другая. Третья выскользнула откуда-то из-под папоротника, и черный кожаный нос Казимира почувствовал их запах.
Это были волки.
- Иди сюда, Казимир, - позвал его Люкас. - Иди, займи свое место среди волков. Ты принадлежишь к нашему племени, а не к миру людей.