В ответ ему раздались невнятные и нестройные выкрики. Бард недоуменно приподнял брови и даже приложил ладонь к уху. Собравшиеся закричали громче. Тогда Люкас поднял руку, требуя тишины, и глаза его с любопытством метнулись в сторону зашторенного кабинета. Отойдя от бара, он крадучись приблизился к нему и резким движением отдернул занавеску.
- Ба, кого я вижу! - воскликнул он. - Сам Мейстерзингер Гармонии!
Толпа, собравшаяся в баре, уставилась на Казимира.
- А с ним и жрец Милила пожаловал... и даже прекрасная Юлианна! - он схватил лежавшую на столе руку Юлианны и легко прикоснулся к ней губами. - При виде тебя, Казимир, я вспомнил одну песню, которая как нельзя лучше подходит к этому случаю.
Посетители бара засуетились, задвигали стульями и встали полукругом, предвкушая песню. Казимир холодно мерил Люкаса взглядом. Наконец скрип стульев затих, и Люкас запел:
Бредет изгнанник по земле, дорогой утомлен,
В печаль раздумья и тоску глубоко погружен
Что совершил такого он, кто мог бы рассказать,
Чтоб в одиночестве бродить и часа смерти ждать?
Он знал и мать, и знал отца, но только лет с шести
Они оставили его сиротства груз нести
Судьбы капризам вопреки он вырос, возмужал,
О мести думал и терпел и по ночам не спал
Он повстречал отца и вот - главу ему отсек,
Ни слова мертвый жрец ему не скажет поперек
Закон людей переступил - изгнал его народ,
Теперь и в сердце, и в душе сомнений тень живет
Неотличимы мы подчас от странника того
Был смертных суд жесток и скор - и он лишен всего
Мы все - изгнанники судьбы, и жребий наш таков
Дня ангелов - игрушки мы, и черви - для богов
Когда последние слова песни затихли, в баре раздались умеренно громкие аплодисменты. Люкас поклонился, а затем повернулся к Казимиру, давая понять, что представление окончено,
- Какая глубокая, страстная подача текста, - ледяным тоном заметил Казимир.
- Благодарю за комплимент, с вашей стороны было очень любезно заметить скромного певца, Мейстерзингер, - с усмешкой отозвался Люкас.
Выдвинув из-под их столика четвертый стул, бард с изяществом опустился на него. Откинувшись назад, он небрежно положил руку на спинку стула Юлианны.
- Что привело тебя в наш прекрасный город, Казимир? Дела, жажда удовольствий... может быть - политические преследования? - Люкас грубо расхохотался, и к его смеху неуверенно присоединились Торис и Юлианна.
В этот момент к их столику приблизился трактирщик, который принес еду. Казимир молчал. Трактирщик расставил тарелки и, вытащив свой кусок пергамента, вопросительно посмотрел на Люкаса. Бард взмахом руки отпустил его. Трактирщик кивнул, поклонился и вышел из кабинета, снова задернув за собой штору.
Люкас повернулся к Юлианне и некоторое время вглядывался в ее усталое лицо.
- Моя дорогая, - сказал он наконец, - вы положительно вымотались.
Юлианна с трудом улыбнулась в ответ:
- Мы ехали всю ночь, а в гостинице не оказалось комнат. И не будет до полудня.
- До полудня! - воскликнул Люкас. - До полудня целых три часа! Неужели вы собирались провести эти три часа за яйцами и беконом?!
- А что, у нас есть какой-нибудь выбор? - огрызнулся Казимир.
Рослый бард сладко потянулся всем телом и сказал с улыбкой, которая немедленно привела Казимира в состояние тихой ярости:
- У меня есть одно предложение. Я мог бы поговорить с хозяином - своим личным другом, - и он немедленно предоставил бы вам две комнаты. В обмен я хочу, чтобы один из вас прогулялся со мной по тихим улочкам моего прекрасного города.
С этими словами Люкас принялся разглядывать лица своих собеседников. Юлианна едва могла держать глаза открытыми, Торис тоже, казалось, едва различал где стол, где тарелка. Только у Казимира глаза были ясные, но он молчал, как и его спутники.
- Неужели никто не хочет? - нахмурясь спросил Люкас. - Очень жаль. Надеюсь, вам будет удобно на этих стульях.
Он поднялся, прощально взмахнув руками.
- Постойте, - сонно сказала Юлианна. - Я пойду с вами. Бард вежливо кивнул:
- Почту за честь, дорогая Ю...
- Нет. Пойду я, - жестко сказал Казимир, берясь за вилку. - Договорись, чтобы нам подготовили две смежные комнаты, а я пока покончу с завтраком.
- Хорошо, - кивнул Люкас. Поклонившись Юлианне он добавил: - Я скоро вернусь.
***
Солнце приближалось к зениту, а Люкас и Казимир в это время карабкались на скалы, которые ограждали Скульд с востока. Бард взбирался по едва заметной тропинке уверенно и легко, внимательно поглядывая по сторонам. Казимир следовал за ним тяжело и хрипло дыша, глядя в основном себе под ноги. На висках его выступили капли пота. Задержавшись на узком каменном выступе, он посмотрел вверх на своего проводника. Люкас с относительной легкостью достиг скалистой террасы, откуда до вершины оставалось не больше десяти футов. Там он остановился и оглянулся на своего молодого протеже.
- Я знаю, почему ты приехал в Скульд, Казимир.
Казимир сделал еще несколько шагов и, отвергнув протянутую руку Люкаса, встал рядом с бардом на скалистой террасе.
- Может быть, расскажешь?
Люкас посмотрел с утеса вниз и вздохнул. Скульд лежал внизу, в глубокой лесистой долине, словно бриллиант на подушке зеленого бархата. Глубоко вздохнув, Люкас сказал:
- Ходят такие слухи, что Казимир, Мейстерзингер Гармонии, - оборотень. И что он изгнан из города.