- В сумерках, - поправила его мадам Дания. - Или ты хочешь лишить нас половины выручки от торговли? Мы будем торговать до тех пор, пока люди будут покупать, и отправимся в путь, когда торговля прекратится.
- Значит завтра, в сумерки, на этом самом месте, - с сердитым вздохом подвел черту Торис.
Поднявшись с шаткого стульчика, он шагнул к двери и даже взялся за ручку защелки, но не нажал ее.
- Как ты узнала что я собираюсь бежать? - спросил он. - И откуда тебе известно, что вторым человеком будет женщина?
Цыганка поднялась с кровати и улыбнулась:
- У тебя на лице было предательство... предательство и страх. Но боялся ты не за себя. За кого же еще станет мужчина бояться, как не за женщину, даже если она сильнее, чем он сам? Так я узнала, что твоей спутницей будет женщина. И если за нее ты боишься, то себя чувствуешь - предателем. Ты скорее вонзишь кинжал в свою собственную спину, чем в спину того, кого предаешь...
Торис наградил цыганку мрачным взглядом и, решительно поворачивая запор на двери, сказал:
- Если ты правишь лошадьми так же умело, как и читаешь по лицам, то я не зря потрачу свои тридцать четыре золотых.
ГЛАВА 18
Стоя в коридоре словно гостиничный служка, Торис внимательно разглядывал большое плоское блюдо, которое он прижимал к груди. Блюдо слегка гудело, и посуда позвякивала, словно отзываясь на частые удары его сердца. Пытаясь успокоиться, Торис несколько раз глубоко вдохнул, а затем вставил ключ в дверь своей комнаты. Прежде чем повернуть ключ и открыть дверь, он с осторожностью посмотрел вдоль коридора, освещенного светом масляных ламп. Сквозь щели в полу поднимались из таверны внизу тонкие струйки пара и дыма, похожие на призраков. Кроме них в коридоре никого не было.
Ни постояльцев, ни служащих, ни Казимира...
Торис снова занялся круглой медной рукояткой. Стиснув ее в руке, он попытался повернуть ручку, но его влажные от пота пальцы только безрезультатно скользили по металлу.
- Торис! - донесся из дальнего конца коридора хриплый шепот.
Молодой человек поднял голову и повернулся на звук.
По темной лестнице поднимался в коридор Казимир. Он был до неузнаваемости перемазан в крови и казался каким-то бестелесным, распространяя вокруг себя запах дыма и смерти.
Торис повернулся так быстро, что чуть было не опрокинул поднос.
Призрак исчез.
Пропитанный испарениями с нижнего этажа воздух был недвижим.
Задыхаясь от пережитого ужаса, Торис прислонился спиной к двери.
- Это просто нервы... - пробормотал он и понюхал стоящую на подносе тарелку с бараниной, из-под крышки которой поднимался дразнящий парок. Затем он подумал о зловещем тумане и о длинной ночи, которая едва началась.
Где-то там, в ночи, был Казимир.
Любимый друг.
Смертельный враг.
"Сегодня я убью моего старинного друга", - подумал Торис, снова втягивая в ноздри резкий пряный аромат мяса. Если
Люкас выполнил свое обещание и принес кинжал, то он, Торис, должен будет использовать его по назначению в ближайшие часы. Больше всего, однако, он боялся не за душу Казимира, а за то, что клинок может не попасть в цель.
"Хоть бы Люкас не принес кинжал! - подумал Торис в слабой надежде. - Тогда мы с Юлианной могли бы уехать завтра вечером, и Казимир остался бы в живых".
Он вытер свободную ладонь об одежду, повернул рукоятку двери и толкнул ее от себя.
Дверь бесшумно раскрылась. Торис вынул ключ и, опустив его в карман, ненадолго замешкался на пороге, прежде чем войти. В его комнате было совершенно темно, и только серый прямоугольник туманного окна слегка выделялся в этом чернильном мраке. Оставив дверь в коридор открытой, Торис на ощупь нашел кровать и, оставив на ней поднос, пошарил на столике в поисках огнива и трута. Там ничего не было, и Торис решил, что оставил их в комнате Юлианны. Потом он задумался. Если лампа будет гореть, когда придет Казимир, ему не удастся застать его врасплох и ударить кинжалом. Будет гораздо лучше, если в комнате будет темно.
Торис вернулся к двери и быстро закрыл ее. Лязгнул замок, и в комнате стало темно, как подмышкой у черного енота. Торис терпеливо ждал, пока глаза его привыкнут, и постепенно стал различать неясные серые очертания предметов.
Тогда жрец выдвинул на середину комнаты небольшой стол, переставил на него блюдо с едой и приставил стул. Выпрямившись, он некоторое время любовался тусклым серебряным блеском посуды, а затем повернулся к окну. "Интересно, каким путем придет Казимир", - подумалось ему.
Осторожно ступая по скрипучим половицам, он приблизился к двери в спальню Юлианны. К этому времени его глаза настолько привыкли к темноте, что он сумел разглядеть на кровати спящую девушку. Торис длинно вздохнул. При виде ее хрупкого, слабого тела его решимость окрепла.
"Сегодня - последняя ночь этого кошмара!" - твердо пообещал он себе и бесшумно прикрыл дверь в спальню, стараясь, чтобы защелка не лязгнула.
- Ты испортил такое прекрасное зрелище! - раздался в темноте спокойный густой голос.
Торис вздрогнул и во второй раз за сегодняшний вечер стремительно обернулся. Этот голос не мог принадлежать призраку.
- Казимир! - воскликнул Торис, чувствуя, что голос его звучит виновато. Как ты сюда попал?
Черная тень, более глубокая, чем все остальные, угрожающе закачалась у дальней стены.
- Почему ты закрыл дверь, Торис?
- Я... - Торис запнулся и схватился за косяк двери. - Мне показалось, что смотреть на нее, когда она спит будет неправильно.
- Наверняка ты уже наподглядывался! - снова раздался неприятный и злой голос. - К тому же, когда я в последний раз был здесь, дверь была открыта.
- Ты всегда видел меня насквозь, - льстиво вздохнул Торис, надеясь, впрочем, что сейчас дело обстоит не так. - Я смотрел, как она спит. Сейчас я закрыл дверь, потому что знал, что ты должен придти. Видишь ли, Казимир, я так ничего и не сказал ей о твоем проклятье, и мы не смогли бы говорить откровенно.
Торис понемногу приходил в себя. Казимир отозвался на его слова негромким сиплым смехом.
- Почему бы тебе не зажечь лампу?
- Она бы проснулась. Даже когда дверь закрыта, в спальню попадает достаточно много света, чтобы ее разбудить, - солгал он быстро.
- Понятно.
Торис услышал, как каблуки Казимира стукнули по полу и понял, что тот движется к столу, пребывая при этом в обличье человека. Тихонько звякнуло серебро - бывший Мейстерзингер приподнял крышку и шумно понюхал воздух.
- Прекрасный ужин, если мой нюх меня не обманывает.
- Я принес это для тебя, - залебезил Торис, двигаясь вокруг своего друга по широкой дуге в надежде рассмотреть его силуэт на фоне серого окна. - Ты же сказал, что придешь, а я был уверен, что ты будешь голоден.
- Ты знал, что я буду голоден, вот как? - едко спросил Казимир. - Ты надеялся, что кусок сочной баранины насытит меня настолько, что я не съем тебя?
Снова раздался его невеселый смех, потом Торис услышал, как скрипнул стул. Казимир сел, и опять зазвенело серебро.