- А мне, думаешь, не приятно? - Я тоже отхлебнул полкружки.
- Сравнил ту приятность и эту. - Митяй махнул рукой. - Не, ты представь:
намахался ты кайлом, руки ноют, плечи ноют, поясница ноет, душа... тоже ноет. И тут ты хватаешь своей мозолистой рукой кружку пива и высасываешь из неё сладкой горечи. И по всему телу, по всей душе ползёт благодать. Благостная расслабуха. - Митяй зажмурился, как сытый кот, и отхлебнул ещё. В кружке осталось на донышке.
- Любопытная концепция, - заметил я.
- А ты не выражайся. Ты поработай с моё. Кстати, вагоны разгружать когда снова придёшь?
- Приблизительно никогда.
- Шо ж так? Без денег сидишь, а подзаработать не желаешь? Или физический труд претит?
- Да ничего мне не претит. Но есть причины...
- Лень?
- Ага.
- Эт ты молодец, хорошо ответил. - Митяй неожиданно залыбился и хлопнул меня по плечу. - Без понтов, как без пружинок. Хотя и врёшь.
- Хотя и вру.
- Мне перед моей бабой тоже одно время неудобно было, что я, мол, грузчик, а не академик. - Митяй с якобы пониманием поглядел на меня. - Так что я сделал?
Послал бабу на хер. С тех пор горя не знаю. Баба - существо временное, а деньги - предмет постоянный. Мой тебе совет - гони свою, пока не поздно.
- Поздно.
- Сочувствую, - равнодушно сказал Митяй. - Чё, такая хорошая?
- Тебе и не снилось.
- Везёт. - Митяй взялся за вторую кружку. Я корпел над раками.
- Экай же ты счастливчик, - поцокал языком Митяй. - И стихи он пишет, и любовь у него неземная, и дядя Митяй его раками с пивом кормит... Ну, понятно, чего тебе ещё какие-то вагоны разгружать... А в голову тебе, скажем, не приходило, что за это твоё счастье кто-то другой горбатиться должен? А то и слёзы в подушку проливать? Может, ты кусок чьего-то счастья украл?
- С получки верну.
- Юморист ты. А я серьёзно. Хотя я тебя и понимаю - с радости почему б и не поюморить.
- С радости... - Я хмыкнул. - Дурбень ты, Митяй. Где ж ты на свете радость видел.
- Шо, нету? - обрадовался Митяй. - То-то и я смотрю...
- Счастье - есть. Но не от радости. А от тоски.
"От серебряной тоски", - подумалось назойливо.
- А ты, часом, не заболел? - Митяй участливо потрогал мой лоб. Счастье от тоски... Горе от ума. Вон, пивко лучше хлебай. Всё полезней.
Я отпил из кружки.
- Кстати, - вспомнил я, - как там твой напарник? Ну, Петро, в смысле?
- А пёс его знает. Я его после той разгрузки и не видел. Сагитировал ты его чем-то против меня. То от него не избавиться было, а теперь уж вот как несколько дней и носу не кажет.
- А, может, это ты его сам против себя сагитировал?
- Слышь, ты... - Митяй сощурил глаза. - Сидит тут, понимаешь, пьёт моё пиво, жрёт моих раков, ещё и хамит.
- Ладно, Митяй. - Я встал из-за стола, положил Митяю руку на плечо. За пиво спасибо, за раков спасибо, за хамство извини. Сам в себе разберись.
Я направился к выходу.
- А, всё ж, ещё встретимся! - не то с угрозой, не то с надеждой крикнул мне вдогонку Митяй.
- Там видно будет.
Выйдя из бара я, прижмурившись, оглядел микрорайон Солнечный. Довольно гнусный, надо сказать, микрорайон. Однообразные десяти- и двенадцатиэтажки, хаотично разбросанные по долинам и по взгорьям окраины Саратова. Руслан жил прямо напротив бара, на десятом этаже типичного для этих краёв дома. Я обогнул этот дом по гиперболе и, зайдя с тыла, вошёл в первый подъезд. И, как ни был я проворен, дверь с тугой-претугой пружиной всё же успела звездануть меня по жопе.
Чрезвычайно взбодренный таким приёмом, я пулей взлетел к лифту и нажал большую красную кнопку...
Двери лифта разъехались в стороны, открыв под собою щель. На мгновение мелькнула сумасшедшая мысль: достать из кармана чёртову дискету и бросить её в эту щель.
Как говорится, концы в воду.
Я вошёл в лифт и нажал кнопку десятого этажа. Дискета осталась в кармане.
- От тебя шикарно пахнет пивом! - сказал Руслан, целуя меня в прихожей.
- И раками, - похвастался я.
- Банк, что ли, ограбил?
- Угостили.
- Везёт вам, поэтам, поборникам чести, - вздохнул Руслан. - Любого так словесами оплести сумеете, что он вам и пиво, и раков поставит...
- Эт мы умеем. Всякий выбирает себе жребий. Юлий, вон, Цезарь швырнул свой вверх - и перешёл Рубикон.
- А потом его зарезали, - с ядовитой улыбкой продолжил Руслан.
- Но его ж не сразу зарезали.
- А как? Постепенно?