"Покои" оказались чередой комнат в северо-западном крыле верхнего этажа резиденции маркграфа. Не приходилось сомневаться, что Обетованный Воитель мог претендовать на самое лучшее помещение и для себя, и для своих спутников.
Спальни, расположенные впритык к гостиной, были маленькими - туда втиснули кровать, фаянсовую ночную вазу и тумбочку, по мнению Йена, больше походившую на кофейный столик, по высоте годящуюся разве что для того, чтобы регулярно набивать себе синяки на ногах. Гостиная, однако, оказалась просторнее - десять на пять метров, и, несмотря на два низеньких стульчика вокруг низенького столика и сооружение, в котором угадывалось пышное кресло вроде того, что стояло в гостиной Арни в Хардвуде, здесь по устланному мягкими коврами полу вполне можно было разъезжать на велосипеде - при условии некоторой осторожности, разумеется.
Осторожная езда на велосипеде - идея, конечно, неплохая, в общем и целом. Если не угодишь в камин, то через застекленные створчатые двери непременно въедешь прямиком на балкон. Что ставило вопрос: почему строители резиденции столь беспечно отнеслись к возможности проникновения в башню?
Впрочем, самому все не понять, а интересоваться деталями обороны резиденции маркграфа - вряд ли очень умно со стороны гостя, пускай даже почетного.
Арни оторвался от своего шитья. Шитья?
Этот вопрос ясно читался на изумленной физиономии Йена, потому что Арни тут же кивнул.
- Да-да, не удивляйся, занимаюсь шитьем. Посеял, понимаешь, где-то пуговицу от рубашки, вот и пришлось срезать одну от воротника и перешить ее пониже. К тому же сегодня утром я порвал штаны на дороге и решил не убиваться по этому поводу, а просто подлатать их малость. - Старик бойко, как заядлая швея, откусил кончик нитки. - Молодцы Торсены, дали мне в дорогу прочнейших ниток - "нитки для занавесок", как называла их Эфи.
- Наверняка здесь все могли за тебя сделать, - скептически произнес Йен.
Хмыкнув, Арни покачал головой:
- Могли, конечно, но я предпочел сам отправиться на кухню за нитками и иголками. - Он кивнул на небольшую деревянную шкатулку на столе с разноцветными клубками и клубочками, будто ежи утыканными различного калибра швейными иглами.
- Что тут скажешь... - Йен шутливо-беспомощно развел руками, когда старик решительно хлопнул крышкой шкатулки. - Никак в толк не возьму. У тебя же есть свои иголка с ниткой, а ты идешь к кому-то их выпрашивать. Зачем?
Арни улыбнулся до ушей.
- Мои припасы точно лучше. Нитки крепкие, толстые, иголки что угодно проткнут и не сломаются. Но не пойди я на кухню и не просиди там часа два, болтая с поварихой и глядя, как она разделывает гусей к завтрашнему ужину, я бы ни за что не узнал, как обстоят тут дела. - Да, да, - закивал он, - это было очень здорово. Я всегда присаживался вечером на кухне, пока Эфи готовила ужин.
Старик помрачнел. Не надо было быть искушенным психологом, чтобы понять, как Арни тосковал по своей прежней жизни с женой.
Йен не знал, что сказать.
- Кажется, все меня сегодня обошли по части полезных дел.
Он посмотрел на дверь в комнату Ивара дель Хивала на другом конце гостиной.
- Нет, пока не приходил, - ответил на невысказанный вопрос Арни. - Не иначе как подцепил во дворце какую-нибудь гулёну. Ивар мигом обживается, куда бы ни попал.
Отложив шитье, он встал и потянулся. Не как дряхлый старикан, каждое движение которого сопряжено с ломотой в суставах и болью в мышцах, а именно потянулся, чтобы расправить затекшие члены.
Йен однажды где-то прочитал о прямой связи между уходом на покой и скорой смертью. Видимо, это уже засело в генах - стоит тебе только прекратить работать во благо грядущих поколений, как твои биологические часики останавливаются. Да, но если это действительно так, то Арни являл собой анекдотический пример обратного. Морщин на лице у него не прибавилось, как и седины в волосах; напротив, он казался помолодевшим.
Арни присел на корточки перед камином и принялся ворошить поленья каминными щипцами. Взметнулись искры и, упав на полированный каменный полукруг перед камином, угасли.
- Не пора ли бай-бай, как считаешь?
Йен улыбнулся:
- Знаешь, за последние десять лет не припомню, чтобы кто-нибудь укладывал меня спать.
Вообще-то Арни прав. Действительно пора спать.
Арни пожал плечами:
- Ладно, как скажешь. Хоть бы рассказал, что там интересного было на ужине.
Мысли юноши всецело занимала Марта, однако вряд ли следует обсуждать ее предложение с Арни - чего доброго, старикан подумает, что ему захотелось прихвастнуть.
- Весело было.
Арни усмехнулся:
- Весело? Уж не прочат ли тебя в женихи?
Йен оцепенел от удивления, что, несомненно, отразилось на его физиономии, потому что Арни расхохотался.
- Чего не услышишь от трепливой кухарки, если знаешь, когда понимающе кивнуть, а когда расспросить о подробностях!
Для одного дня сюрпризов более чем достаточно.
- Все. Иду спать, - заявил юноша.
- Но не сию же минуту, - возразил Арни. В руках у него оказался знакомый пластиковый пакетик, и он ловко метнул его Йену. - Отныне всегда имей парочку под рукой, причем в кармане, а не в рюкзаке, - улыбнулся старик, видя изумленную мину Йена. - Не обижайся, парень, я с самыми лучшими намерениями. - Улыбка на его лице сменилась профессиональной маской почти что судейской беспристрастности. - Проработаешь в аптеке лет тридцать, вмиг по одному только виду определяешь, за чем явился к тебе очередной юнец конечно же, за ними. За презервативами. И тут же сам ему их предложишь - к чему изводить человека, есть ведь такие, которые стесняются.
- Но...
- Никаких "но", - отрезал Арни, отбросив профессиональную строгость и снова сердечно улыбаясь. - Она действительно хороша, а ты парень, и, как только ей захочется, это и произойдет. Так что не забывай девиза бойскаутов: всегда готов.
* * *
В комнате стоял холод, но Арни тяжелыми каминными щипцами извлек из камина обогревательные пластины, не позабыв язвительно пройтись в адрес нерадивых слуг, после чего отправил их в особый мягкий конверт, и грелка была готова.
В мерцавшем свете тихонько потрескивавшей свечи Йен разделся и лег в постель, укрывшись толстым одеялом, после чего, задув свечу, попытался уснуть.
А может, все не так уж и глупо? Давным-давно один из Древних - по мнению некоторых, Тюр, другие считали, что это был Ньорд, третьи - что сам Один, - пообещал отрядить к вандестам воина, коему суждено повести их в победных завоеваниях, начиная с Городов Доминиона.
И они, сгорая от нетерпения, стали его дожидаться.
Разумеется, им не мог быть первый попавшийся солдат. Обетованный Воитель должен быть человеком незаурядным, которому под силу то, о чем и не мечтает простой смертный.
Скажем, тот, кто одной левой уложил бы лучшего из вандескардских воинов.
Скажем, тот, кто уже успел сразить огненного великана.
Скажем, тот, у кого в руках оружие бога.
Естественно, все это просто-напросто враки - любой мало-мальски обученный фехтовальщик мог легко одолеть в единоборстве на рапире Бирса Эриксона, саблиста процентов на девяносто. А победой над огненным великаном Йен обязан лишь Фортуне. Что же до Гунгнира, то ожог на руке недвусмысленно подсказывал: с безопасностью для себя юноша мог пользоваться копьем лишь в перчатках, связанных Фрейей.
Йен Сильверстейн, безусловно, не Обетованный Воитель и не легендарный герой. Но он и не вечный неудачник, как любил повторять обожаемый папаша.