Успокоившись, все перешли в обсерваторию и, столпившись у окон, молча смотрели на поразительное зрелище. Второв вертел ручку киноаппарата.
Рубиновый цвет неба сменился оранжевым, потом, пройдя всю гамму цветов, неожиданно вспыхнул чистейшим аквамарином. Изумрудные и гранатовые линии уступили место сверкающему потоку хрустальных нитей.
Фантастический калейдоскоп красок непрерывно сменялся больше полутора часов, поражая взор неистощимым разнообразием сочетаний всех цветов и оттенков. Во всем богатстве предстала перед людьми палитра величайшего из художников - Великой Природы.
Уходящее все ниже за горизонт, Солнце давало прощальный спектакль.
К пяти часам утра полярное сияние Венеры стало меркнуть. Все слабее окрашивалось небо, все яснее проступали на нем свинцовые тучи.
- Изумительно! - сказал Коржевский.
- Вопрос, что! - отозвался Пайчадзе. - Изумительно не само зрелище. Оно должно быть красочным. Венера близка к Солнцу. Изумительно другое. Полярное сияние - в верхних слоях атмосферы, за десятикилометровым слоем облаков. Почему мы видели его так ярко? Непонятно.
- Что же мы могли увидеть, если бы поднялись над облаками? - спросил Второв.
- Скорее всего, ослепли бы, - ответил Пайчадзе.
Взволнованные всем виденным, звездоплаватели неохотно разошлись по каютам.
Но никто не смог заснуть сразу. И когда, не прошло еще и часу, Князев вторично дал сигнал тревоги, все кинулись к рубке, надеясь еще раз увидеть чудесное зрелище, которым не успели вдоволь налюбоваться. Но на этот раз их ожидало совсем другое. Ставшая памятной, ночь преподнесла еще один сюрприз.
С бледным, взволнованным лицом Князев встретил товарищей непонятной фразой:
- Они только что принесли!..
- Кто "они"? - спросил Мельников.
- "Черепахи".
Все бросились к экрану. Но в мутном полусвете ночи они не увидели ничего.
- Свет! - приказал Мельников.
Яркий луч прожектора лег на "землю". И тогда совсем близко от корабля они увидели маленький темный предмет, лежавший на траве.
- Я заметил, - рассказал молодой механик, - как со стороны порогов стала приближаться плохо различимая масса, какое-то темное тело. Сначала мне показалось, что это огромное животное. Оно медленно подходило все ближе. Я не стал зажигать прожектор, хотелось рассмотреть его, а свет мог его испугать. Ведь оно не могло причинить вреда звездолету, как бы велико ни было. Когда оно приблизилось, я узнал "черепах", совсем таких же, каких мы видели у озера. Они что-то несли. С ними было другое животное, гораздо меньших размеров, но я его не мог рассмотреть как следует. Не зная, что делать, я дал сигнал. Но пока вы успели прийти, "черепахи" подошли вплотную к кораблю и положили этот предмет на "землю". Потом они исчезли очень быстро в сторону реки.
- Вот тогда и следовало зажечь прожектор, - сердито сказал Коржевский.
- Я не решился. Мне не хотелось пугать их.
- Правильно! - одобрил его Мельников.
Значит, обитатели озера не боялись приблизиться к звездолету. Они что-то принесли людям. Что и зачем?
- Товарищ Второв, - приказал Мельников, - выйдите на берег и принесите этот предмет на корабль. С вами пойдет Андреев.
Через полчаса таинственное приношение внесли в обсерваторию.
Все с любопытством обступили подарок.
Это было что-то вроде деревянного блюда, имевшего форму ромба, с загнутыми внутрь полукруглыми краями. Оно было тщательно отделанное, гладкое до блеска, с тремя тонкими, тоже деревянными, острыми, прикрепленными ко дну. Блюдо было аккуратно устлано пучками оранжевых водорослей и красными листьями. Сверху лежали восемь плоских лепешек красного цвета и... золотые часы.
Не веря глазам, Мельников схватил их.
- Это часы Константина Евгеньевича, - сказал он.
ХОЗЯЕВА ПЛАНЕТЫ
Одним из самых основных факторов в жизни любого существа является питание. Первые представления едва развитого мозга неразрывно связаны с ним. И от нижних до верхних ступеней эволюционной лестницы все живое подчиняется этому незыблемому закону природы.
Все существа, наделенные разумом, независимо от степени его развития, заботятся о питании, и не только для себя, но и для других существ, связанных с ними. Птицы и звери добывают корм своему семейству. То же делают люди. Хищник уступает добычу другому хищнику, если не хочет драться с ним из-за нее. Это свидетельство миролюбия. Дикие племена в знак мира предлагают врагу добытые ими продукты питания.
У восточных народов сохранился обычай - не есть в доме врага. Разделить пищу с врагом - значит помириться с ним. Предложить человеку поесть - значит выказать к нему добрые чувства.
Закон питания диктует нравы и обычаи. Так было, так есть, и так будет всегда, потому что пища - основа жизни, потому что это первый закон природы для живых существ. И можно с уверенностью сказать, что закон этот действителен не только на Земле. Он властно царит всюду, где есть способные хотя бы к примитивному мышлению живые существа, которые растут и размножаются. Это закон Вселенной!
Одинаковые представления о предмете должны неизбежно породить и одинаковые понятия о его роли в том или ином случае.
Что же удивительного в том, что венериане поступили так же, как на их месте поступили бы люди Земли. Только человеческие законы меняются и могут быть различными, законы природы всюду одинаковы. Принеся свой "хлеб" к звездолету, жители Венеры показали этим, что хотят мира. Понять их поступок как-нибудь иначе было невозможно.
В этом смысле высказался биолог Коржевский, когда после детального анализа выяснилось, что восемь лепешек, принесенных "черепахами", представляют собой питательный продукт, изготовленный, из рыбы.
В значении неожиданного подарка никто не сомневался. Это был знак мира. Что же думали жители Венеры о звездолете? За что его принимали?
- Не видя Солнца, не видя звезд, они не могут знать о существовании других миров, - сказал Пайчадзе. - Они принимают нас за неизвестных до сих пор жителей той же Венеры.
Это было вполне возможно. Встречали же дикие жители островов впервые увиденные ими корабли европейцев плодами и изделиями своих рук.
Но зачем рядом со своим "хлебом" венериане положили часы Белопольского. Что означает это зловещее напоминание о погубленном ими человеке? Часы не шли, а всем было хорошо известно, что Константин Евгеньевич никогда не забывал завести их. Что это? Предупреждение или знак раскаяния?
Мысль, одновременно пришедшую всем, высказал Пайчадзе.
- Они сняли часы с тела Константина Евгеньевича, - сказал он, - и принесли нам, чтобы показать - тела у них. Почему они не принесли их сами, не знаю. Предлагают нам это сделать. Питательные лепешки показывают, что они хотят мира и больше не нападут на машину. Я считаю - мы обязаны нанести им вторичный визит. Конечно, на берегу озера. Если они выйдут и пригласят к себе, можно проникнуть в озеро на амфибии.
Несколько минут в кают-компании, где происходил разговор, стояла тишина. Никто не решался первым высказать свое мнение по столь ответственному вопросу раньше, чем выскажется Мельников. А Борис Николаевич долго молчал. Он казался всецело погруженным в свои мысли.
- Я присоединяюсь к Арсену Георгиевичу, - решился заговорить Топорков, советским ученым не пристало бояться опасности.
- Дело не в опасности, - сказал Мельников и снова задумался. - Почему лепешек восемь? - неожиданно спросил он. - Можно ли считать это простой случайностью?
Все бывшие в каюте - переглянулись. В самом деле! Никто не обратил внимания, что число лепешек точно соответствует числу оставшихся на корабле членов его экипажа. Каждому по одной!
- Откуда же они могли узнать? - нерешительно сказал Коржевский.
- Вот именно, откуда? - Мельников посмотрел на товарищей заблестевшими глазами. - Они могли узнать об этом от...