Гарран не стал возражать. Он просил лишь Хаббаха подумать еще.
— Торопиться некуда. Мы еще задержимся здесь. Мне, как и тебе, нравится этот остров.
Прошла еще неделя, и еще. Праздник все не кончался. Но что-то не давало покоя Гаррану, и однажды он спросил у Ом Эро:
— Ты говорил, что южнее Нильгуама — бескрайний океан. То же самое и на востоке. А на западе?
— Берега Неконги и Хиссы. Джунгли, населенные дикарями. Южнее — полуостров Арт, гористый и малонаселенный. А за полуостровом — огромный залив, на северном берегу которого расположен богатый город, столица княжества Дин… За заливом — еще один полуостров. Оба эти полуострова образуют Южный Полумесяц. Но я там не бывал, и не встречал купцов, побывавших там.
Они сидели в доме, в котором, как и во всех домах Нильгуама, можно было убирать стены. На ночь или в непогоду стены опускались, как занавес. За стенами играли нильгуамские флейты и доносилось пение, время от времени раздавались одобрительные выкрики по-аххумски.
— А дальше к западу?
— Океан.
— Если обогнуть Южный Полумесяц…
— И плыть на север? О, это неизвестный мне Западный Мир. В конце концов, если плыть вдоль берега, можно вернуться в Айд.
Некогда таким плаванием прославился купец из Каффара Раггад.
Он вышел из Каффара и через полтора года вернулся, обогнув всю Землю. Его посчитали лжецом и бросили в тюрьму. В тюрьме он сошел с ума и описывал свои странствия всем, кто хотел слушать. Кое-какие рассказы его потом были записаны и передавались разными историками и географами. Но считается, что доверять рассказам Раггада нельзя.
— Неужели они так лживы?
— Увы. Он пишет, например, о некоем острове Тош, который дважды в год погружается в море, а потом появляется снова. На нем якобы живут люди, которые способны, подобно лягушкам, жить и в воде и на суше. Они питаются рыбой и водорослями, пока остров находится под водой, а когда становится сушей — выращивают невиданные плоды и питаются ими…
— Я хотел бы увидеть этот остров, — сказал Гарран.
Лицо Ом Эро, округлившееся за последнее время так, что глаза почти превратились в щелки, расплылось в лукавой улыбке.
— Я тоже. Правитель Нильгуама обещал помочь, если мы надумаем плыть дальше.
— Нужно починить «Альбатрос». Набрать новую команду, — многие из тех, что приплыли с нами сюда, захотели остаться. Хаббах, Эхнар, даже Храм… Так поплывем?
— Поплывем, мореход!
Спустя время в Нуанну пришли сообщения, полученные от купцов, плававших в южных водах, о некоем странном корабле, похожем на военное судно, но вооруженное несколькими парусами, с двумя мачтами, одна из которых могла подниматься и опускаться. Один косой, один прямой и топсель на главной мачте позволяли этому довольно неповоротливому судну развивать хорошую скорость и идти при боковом ветре.
Судно было окрашено в белый цвет, а паруса несло розовые — цвета надежды.
Корабль приветствовал встречных купцов поднятием аххумского вымпела, но не делал попыток остановиться.
Он плыл на юго-запад.
Еще спустя время донесли, что на южной оконечности полуострова Арт — а южнее земли нет, — на высоких скалах, которые мореходы предпочитали обходить стороной, — появился гранитный монолит с надписью на трех языках — аххумском, Равнины и Гор. Надпись гласила: «Гарран, флотоводец империи Аххум, и его верный помощник Ом Эро обогнули этот мыс в 573 году от возвращения Аххумана».
Надпись была видна издалека.
Глубоко-глубоко под толщей вод и гранита пронесся тяжкий вздох. Первая и Последняя, бежавшая по подводным коридорам, дошла до конца тупика. Здесь, в низком полузатопленном каменном коридоре кончалась фантазия древнего мастера. Вода светилась голубым холодным фосфором, в воде стояла Богиня, так долго бежавшая за уплывавшим на юг кораблем. Она бежала, ошибаясь, путая направления, возвращаясь и снова устремляясь все дальше на юг.
Теперь она достигла предела. Гарран Счастливый уплывал все дальше и дальше, грозно и весело отдавая приказы морякам.
Богиня могла бы взломать многотонную громаду над ней, вырваться на волю — но зачем?..
Живые никогда не возвращаются. А мертвые никуда не уходят.
— Ты слышал?.. — Гарран повернулся к Ом Эро, который беззаботно разглядывал незнакомые созвездия над головой. Море было спокойным и гладким, вдалеке резвились дельфины, берега не было видно, но он угадывался в темной и немой дали.
— Штиль, мореход, — отозвался Ом Эро.
— Значит, не слышал…
Гарран перегнулся через борт и посмотрел в темную воду. Там, во тьме, что-то было. Бледное прекрасное лицо, светившееся сквозь толщу воды, и черные кудри…
Гарран потряс головой. Айдиец тронул его за плечо.
— Вот это созвездие, — он показал рукой в усыпанное звездами небо, — называется у нас Хи-Ар-Ра, что в переводе на язык Равнины значит «Милость богини»… Нет, «Жалость богини» — так будет точнее. Впрочем, можно перевести и так и этак…
Гарран слушал болтовню Ом Эро, смотрел на звезды, отраженные в воде, и испытывал острую печаль. Прощай, Первая и Последняя.
— Прощай… — шепнула неизвестно откуда взявшаяся ласковая волна.
— Ты что-то сказал, мореход?.. — спросил Ом Эро; не дождался ответа и сказал: — Еще немного — и мы обогнем Южный Полумесяц и выйдем в Западный океан. Я буду первым айдийцем за много столетий, который побывает в этих водах! А впереди еще тысяча островов, неизвестные берега и, может быть, мы достигнем Северного Полумесяца, и опять поплывем на юг, и обогнем всю землю. Начало — это конец, а конец — это начало, говорят у нас.
Жизнь и смерть — одно и то же. Замкнутый круг… Мы вернемся туда, откуда начался путь.
— Да, — негромко сказал Гарран. — Конечно, вернемся.
И на это сидящие у рва взирали равнодушно. Они видели дальше: они знали, что этот корабль — пылинка, океан — ничтожная лужа; время перетекает из ничего в ничто и уносит и морехода, и корабли, и землю, и океан в последнюю, пылающую бездну.
Они уже забыли, когда в последний раз вставали, ходили, делали что-то; теперь у них не было никаких стремлений. Текущее мимо них время унесло все. И теперь они просто ждали, вооружившись бесконечным терпением.
Три турмы всадников в черных намутских накидках мчались по Царской дороге, опоясывающей побережье Равнины Дождей.
Солнце садилось позади них, и длинные тени падали далеко вперед, на мокрую после ливня дорогу. Дорога, окрашенная закатом, казалась облитой кровью.
Всадники только что миновали разоренный, обугленный, еще дымящийся Алькарон. Редкие жители, услышав топот копыт, прятались в развалинах и молча смотрели на всадников, мчавшихся вослед недавно прошедшему здесь войску.
Отряд не задержался в Алькароне. Дорога сворачивала на юг, к побережью, к городу Азамбо. Как и Алькарон, Азамбо принадлежал правителям Каффара, и его могла постичь судьба Алькарона.
Здесь прошел Берсей.
Неубранные трупы в сточных канавах городов и селений, распятия с разбухшими телами казненных, воронье и шакалы отмечали его путь.
Казалось, по Царской дороге прошествовала сама Смерть.