— Спускайся!
Аххаг шепнул малышу:
— Держись крепче…
С кошачьей ловкостью он перемахнул через парапет, повис на руках.
— Прыгай, я здесь! — совсем рядом послышался голос Ассуана.
Аххаг оказался почти по пояс в непроницаемо черной воде. Под ногами он ощутил надежный каменный выступ, достаточно широкий, чтобы можно было идти, не рискуя свалиться в глубину канала.
— Т-с-с! — шепнул Ассуан в самое ухо Аххага. — Над водой слышен каждый звук. Мы должны пройти мимо усиленных постов и стражи.
И они побрели по воде, раздвигая ее так, словно она состояла из хрустальных колокольчиков, связанных в цепочки.
Вверху посветлело; это горели костры ночной стражи. Время от времени раздавались странные звуки — ночной канал кишел живностью; Аххаг ощущал иногда, как ему в ноги тычутся какие-то животные, или рыбы; однажды на них налетела водяная крыса, испуганно фыркнула и поплыла прочь, чертя по воде светящийся зигзаг.
Миновали два обводных канала, и наконец приблизились к третьему — последнему, кольцом окружавшему дворец жрецов.
Здесь, на площади, было множество солдат. Горели факела, слышалась перекличка часовых; Аххаг знал, что на площади стоит катафалк с телом Берсея, что для него готовится пышная церемония и уже, вероятно, сложена пирамида, предназначенная для погребального сожжения. Аххаг подумал о Берсее, когда-то бывшим едва ли не любимцем царя, но не испытал никаких чувств.
Да, он был. Теперь его нет. Это удел всех живших и еще не живших. Жизнь — переход из ничего в ничто. Для всех — но не для Аххага.
Ассуан остановился, тронул его за плечо. Приложил палец к губам. Выразительно взглянул на мальчишку.
Аххаг склонил голову и Ассуан, прижав губы к самому уху, прошептал:
— Сейчас мы выйдем из канала, — там, под мостом. И пойдем к дворцу. Сначала ты. Хаах поможет тебе. Я следом. Но мальчишка…
Ассуан помедлил и выдохнул:
— Не лучше ли оставить его здесь?
Аххаг молча оттолкнул Ассуана — раздался плеск — крепче прижал к себе Аххаггида левой рукой и шепнул:
— Веди.
Тропа пересекла канал как раз под мостом. Аххаг нащупал ногой подводную ступень и шагнул вверх.
Ассуан уже поднялся и, присев, отжимал воду с плаща, умудряясь при этом не издавать ни единого звука.
Аххаг последовал его примеру; Аххаггид, присев на корточки и прижав руки к груди, дрожал от холода.
Внезапно где-то наверху, на площади, заунывно захрипели трубы.
Послышалось шарканье тысяч ног, цокот копыт, крики-приказы.
Аххаг и Ассуан переглянулись.
— Нужно выглянуть… — Ассуан поднялся, цепляясь руками за зеленые от времени и воды опоры и распорки моста, полез вверх.
Его долго не было. Аххаг ждал, сидя на корточках напротив сына — точно в такой же позе. Дрожь мальчика стала передаваться и ему.
Потом он расслышал хорошо знакомые звуки: скрип громадных колес, щелканье кнутов, шарканье сотен ног. Он понял: к дворцу стягивали тяжелые осадные орудия.
Аххаг поднял голову: перед ним бесшумно вырос Ассуан.
— Идем! — шепнул он. — Сейчас мы сможем проскользнуть незамеченными, и не придется никому отводить глаза…
— Стража у входа, — сказал Аххаг. — Верные каулы, которые знают и меня, и его, — он кивнул в сторону Аххаггида.
Мальчик поднял голову. В его больших глазах плавали блики отраженных водой факелов.
Ассуан наклонился ниже и прошептал одними губами:
— Я дам ему сонного зелья. Мальчишка уснет и мы сможем нести его, завернув в узел. — Ассуан вопросительно посмотрел на Аххага, не дождался ответа. — Ведь он будет главной жертвой, повелитель. Так не все ли равно…
Аххаг молча ткнул его кулаком в переносицу. Боевые печатки раскрыли глаза Ассуана так, как он никогда не смог бы раскрыть сам: казалось, вместо двух глаз у него теперь один, двойной.
Ассуан с запозданием вскрикнул, отшатнулся, закрыв лицо руками. Черная кровь брызнула у него между пальцев. Он осел на скользкий, обросший водорослями камень.
Аххаг брезгливо посмотрел на него.
— Я сам выбираю жертвы, раб! — свистяще сказал он.
Поманил Аххаггида пальцем. Еще раз взглянул на скулящий темный комок, скорчившийся у кромки воды, плюнул на него и протянул сыну руку.
— Идем. Осталось совсем немного…
Не таясь, не скрываясь, он поднялся на мост.
По узкому мосту тяжко двигались повозки. Впереди, на площади перед дворцом, солдаты споро возводили осадные орудия. Они работали полуголыми, тела блестели в свете многочисленных костров и факелов.
Четыре стражника охраняли мост. Они стояли, опершись на копья, переговаривались. Вот один поднял голову. Вгляделся в шедших по мосту мужчину и мальчика. И снова вступил в разговор.
Аххаг, держа сына за руку, прошел мимо них, глядя прямо перед собой. Он вышел на площадь, и уже почти затерялся среди множества снующих людей, когда сзади раздался окрик:
— Эй ты, с мальчишкой!
Аххаг остановился, медленно повернулся.
Молодой стражник шагнул от костра.
— У тебя есть пропуск?
— Конечно, — мрачно сказал Аххаг. Он не выпустил руку сына, но другая рука его приподнялась, готовая в любой момент выхватить из-за спины меч. Акинак он мог бы достать быстрее — и метнуть его в случае необходимости. Но правая рука была занята.