— Давай будем смотреть, зови охранника.
За этим дело не стало. Крикнули. Вошедший охранник несколько раз прошёлся по лицам, заправленным в рубашки под галстук и золотые погоны, некоторые даже генеральские. И покачал головой:
— Здесь военные. Там гражданский был.
Спокойствие Никиты лопнуло, он взвился:
— Ага, он к тебе в эполетах приедет. Смотри лучше.
— Погоди, — остановил его пыл Сергей. — Поговорим так: посмотри внимательнее, на кого из этих людей он похож?
Тот прошёлся глазами по лицам ещё раз и ткнул в мясистое лицо с глубокой ямочкой на подбородке и маленькими стеклянными глазками.
— Леший его забери! — плюхнулся на стул Сергей. — Кушнир, дай ему лист бумаги. Пусть опишет всё. А мне позвонить надо.
— Телефон там. — Указал Никита на столик в простенке.
— Спасибо я со своего… — заверил он, отойдя в сторону.
Никита слышал, как он кричал: "Константин Петрович, возьми Фирсова, ребят и организуйте Жиру колпак. Поводите, сколько сможете. Елена Максимовна Долгова им похищена. Остальное, я потом объясню".
Окончив разговор и подойдя к Никите, он спросил:
— Ты меры принял?
— Принял. Моя охрана вся в поездках по районам. Осматриваем брошенные сёла.
— Результата пока нет?
— Нет. Иначе бы ваше ведомство могучее не трогал.
— Да, какого чёрта могучее…, как переходное знамя из рук в руки. Тошно. Сам всё знаешь. Дискету давай.
Но Никита упёрся:
— Я её отдам вам при одном условии.
Сергей требовательно протянул руку.
— Кушнир!
Но тот с железным спокойствием повторил:
— При одном условии.
Гость сдался.
— Пусть так. Что это?
— Ты нигде, ни в одном рапорте не упомянешь, у кого взял её.
Сергей постоял солдатиком, походил строевым, почесал макушку, побил ладонью лоб и не приняв решение принялся канючить:
— Но войди в моё положение…
Кушнир теряя терпение треснул кулаком по своему колену.
— На какой ляд мне оно. К тому же мне в своём нормально. Решай.
Он замялся и хочется и колется.
— Что на ней?
Кушнир, отойдя к окну и отведя штору, выдохнул:
— Реальная запись стрельбы.
Сергей в два прыжка оказался рядом.
— Ты финтишь, всё уничтожено и переписано… или нет?
Кушнир был непроницаем.
— Тебе решать. Ты меня знаешь, я не блефую и за нос не вожу.
Гость, резко повернувшись, принялся ходить по комнате из одного конца в другой. Никита понимал, чтоб это осмыслить нужно время. Сложив руки на груди он провожал ходьбу того глазами и ждал. А тот меряя шагами паркет бурчал:
— Этот Долгов оставил после себя столько запятых, что просто не мог умереть своей смертью. Но что будет, если она запустит эту свою книгу в печать…
— Я поговорю с ней. Думаю, она согласиться её изменить и выписать в своём духе или не печатать вовсе. — Он усмехнулся и добавил:- Хотя это в идеале.
— Почему ты так уверен?
— Она не глупая женщина. Народ сам достоин той шляпы, которую он, выбрав, приобрёл себе. Журналистам нужна сенсация, причём любая. Органам документация, а правда не нужна никому и даже опасна имеющему её. Если народу требуется такие детективы, какие она сочиняла раньше, пусть он их и читает.
— На что ты намекаешь?
— Только на то, что жизнь сама сплошной реальный детектив и совсем не смешной или пафосный, а примитивный и грустный.
Сергей, засунув руки в карманы, встал напротив него и, заглянув в глаза, буркнул:
— Кушнир, ты мощный мужик и опасный экземпляр. Знаешь об этом?
— Я занимаюсь бизнесом и в политику нос не сую. Меня туда на верёвочке не заведёшь. Слушая наших захлёбывающихся от любви к Родине и народу политиков, никак не скажешь, верят ли они сами тому, о чём говорят, или нет. Для меня моя семья и моё дело — это всё. Стержень, понимаешь? Так что решаем?
Тот помотался с носок на пятку и наоборот и осторожно спросил: