— Из аэропорта. А что?
Капитан ещё раз посмотрел на неё, поправил берцем дорожку и делано вздохнул:
— Ничего. Пошли за мной на кухню. Будешь мыть овощи.
"О! Что за дела?!" Она выставила вперёд ладошки и поработала пальчиками. "Если слепой, то пусть посмотрит".
— Я испорчу маникюр.
Он почесал затылок и хмыкнул:
— Об этом я не подумал. Ладно, тогда рассказывай.
Не слушая ответа, он прошёл на маленькую кухонку. Она, постояв в брошенном одиночестве, отправилась следом допытываясь:
— О чём?
Он, возясь с кастрюлями и вёдрами совершенно не обращая на неё внимания, буркнул:
— Твоё дело.
Она, было, собралась открыть рот и действительно рассказать о своей жизни, но потом передумала. Всё-таки опасно мало знакомому человеку выбалтывать всё. И ловко перестроившись, заявила:
— Расскажи лучше сам. Чем ты в такой глуши занимаешься?
Капитан вытаращился на неё.
— Я уложен на лопатки. Ты ничего не можешь делать и ужин придётся готовить мне самому, так этого мало, ещё и развлекать тебя я должен сам. Это я неосмотрительно подвозом занялся. Но соловья баснями не кормят. Ладно, на первый раз так и быть я накормлю.
— А ты думаешь, будет и второй? — скривила губки она.
Капитан ей не нравился. Он решительно не замечал в ней красивую женщину. Не собирался понимать и приударять за ней. Это обижало. В неё влюблялись такие парни, а тут какой-то зачуханый капитан. Ну может, если присмотреться и не совсем захучанный, но много воображающий из себя. Это он не нарывался на такую, как она…
Капитан же тем временем вернулся в комнату. Бурча и не глядя на неё, прошёл расстёгивая пуговицы к шкафу.
— Кто тебя знает, может и ещё разик захочется пройтись пешком из аэропорта. А меня вызовут к начальству. — Зыркнув на неё объявил:- Мне надо переодеться.
Она стойко выдержала его взгляд. Мол, надо, так переодевайся, я что мешаю. Он достал из шкафа домашний костюм и принялся снимать с себя камуфляж. Ира, смутившись, попыталась отвести глаза, а потом по — наглому принялась разглядывать накаченное тело. "Он же не просил отвернуться, — резонно заметила она сама себе, — к тому же это временное явление". Через час стол был накрыт. Вместо скатерти парень постелил чистую простыню. Разложил по тарелкам жареную картошку, посыпанную укропом, открыл банку маленьких грибков и отварил сосиски.
— Достань из холодильника бутылку шампанского. — Попросил он, насмешливо заметив, — надеюсь, руки не отвалятся.
Не отвалятся, но противный характер выдал вопрос.
— А это зачем?
Он удивлённо поболтал ложкой и сунул её в салат.
— Для знакомства.
— Ну давай. — Хлопнула она бутылку на стол. — Где же фужеры?
Он не повёл и бровью, заявив.
— Обойдёмся и так, оно хуже из чашек не будет.
Ира перекривилась.
— Фу, ты живёшь, как бомж!
Он не ерепенился покладисто кивнув:
— Что поделать, у нас армия на грани фантастики, а офицерский состав на уровне бомжей. Давай лучше познакомимся. Фёдор.
Она решила не вредничать, но ответила рисуясь.
— Ирина!
Он стрельнул пробкой, разлил шипучку, поднял чашку и гася смешинки в уголках губ, сказал:
— Ну поехали Ирина, за знакомство.
Чашка стукнула в бок чашку и ойкнула. Ира отхлебнула маленький глоточек и перекривилась.
— Как можно это пить, бурда…
"Ха! Что за форс". Уставился он в непонимании на неё. Буркнул этой кривляке:
— Нормальное шампанское, не из дешёвых. Ты откуда такая с забубонами. Может, я зря старался, и еда не по твоему статусу.
Она поковырялась в картошке, похрустела грибком.
— Картошка с грибами сойдут. Хлеб я не ем. А это, — ткнула она в сосиску вообще непонятно что.
— Отлично мне больше достанется, нечего обжираловку устраивать, — переложил он их к себе на тарелку, — ешь овощи. Полезно и не полнеют. Может, всё-таки выпьешь, — пододвинул чашку опять Фёдор к ней. — Хорошее шампанское, зря капризничаешь.
— Ладно, давай.
Чашки опять тюкнулись боками и расползлись в противоположные направления. Ира сжевала дольку перчика, кружочек огурчика и, сказавшись, что сыта, ушла на кровать.
— А поблагодарить, — развернулся к ней парень, — я всё-таки старался, даже если не угодил. Тебя кто воспитывал, барышня?
Она сделала реверанс.
— Спасибо.
Она испепелив его уничтожающим взглядом и высокомерно вздёрнув носик ушла. Покрутившись посреди комнаты, подумав чем бы заняться, шлёпнулась на кровать. До её ушей донеслось.