Богатырь вздохнул: и чего было метать бисер? Нашел перед кем.
- А-а, вот в чем дело! - молвил он. - Ну так Филипп правильно сделал, что выгнал тебя, - хотя бы здесь проявил твердость.
- Почем знать, может, и я любил принцессу? - возразил Ла Гус, будто это оправдывало все.
- И повел бы ее к светлому будущему, невзирая на возражения?
- Да кто виноват, что мне не дали играть честно!..
- Уж не я.
- ... и что всю жизнь на меня сыпались несчастья. Я три года был галерным рабом. Знаешь, что это такое?
- При сытной кормежке даже полезно... если выживешь. Наверно, там и накачал мускулы?
- Я предпочел бы иной способ.
- Способ не лучший, согласен. И все ж в каждом несчастье есть хорошая сторона.
- А когда сбежал с галер, больше пяти лет слонялся по дальним странам, перенимая тамошние премудрости.
- Выходит, на Востоке ты набрался не только приемов, но и коварства?
- У меня были хорошие учителя, - осклабился Тиг.
- Может, и хорошие, - сказал Светлан. - Да только учили плохому.
- Вот уж не думаю! Ведь это благодаря их науке я добился нынешнего положения... И лишь случай да ты помешали взобраться на самую вершину.
- Как забавно, - сказал богатырь. - Еще недавно ты мечтал о свободе. Затем - пробиться в меченосцы. Потом - занять пост повыше. А ныне возмущен тем, что королева выбрала другого. Ты никогда не удовлетворишься, верно? Тебя успокоит лишь смерть.
- Ты угрожаешь?
- Пытаюсь понять, что за шило у тебя в заднице. Если ты силен и храбр, зачем тебе нужно, чтобы про это знали все в королевстве?
- Но разве остальные хотят не того же?
- Истинному батыру начхать на почести, - возгласил Светлан.
- А тебе? - тотчас спросил Тиг.
- А мне - накашлять, - усмехнулся богатырь. - То есть первым я хочу быть, но общего признания не добиваюсь. Хватит и своей убежденности.
- Действительно, к чему бессмертному слава? Он и так проживет в веках.
- Если не напорется на другого джигита, еще покруче его. Все в мире относительно... Впрочем, для этой истины здесь пока не созрели.
- Был бы ты столь же благороден, как силен, - заговорил Ла Гус, презрительно скалясь, - давал бы своим противникам фору - тем большую, чем они слабей. Легко быть смелым, когда нечего бояться!
Так, понял Светлан, начинается сказка про храброго портняжку. Когда недостает мощи, берут хитростью. Богатыри ведь такие доверчивые!
- И как предлагаешь уравнять силы? - спросил он. - Выйти против тебя с голыми руками? А может, мне и раздеться - совсем?
- Лучше мне, - предложила Жанна с готовностью.
- Уж для меня-то, конечно, лучше. Но вряд ли это устроит Тига. Вдобавок он еще и...
- Кто? - с вызовом потребовал рыцарь.
- Не ценитель красоты - скажем так. Есть люди, способные замечать лишь уродство, даже находящие в нем особый смак.
- Взамен роз любят нюхать дерьмо, - добавила ясности ведьма. - А заодно и других стараются извазюкать.
- Жан, Жан, пощади мои уши!.. Где ты набрался таких слов?
- Как будто, если сказать "фекалии", оно станет пахнуть лучше!
Впрочем, с Ла Гуса все ссыпалось, как вода с... ну да, с этой самой птички. По крайней мере рядом с ним Светлан не ощущал себя уродом.
- А если о твоих художествах узнает де Биф? - поинтересовался богатырь.
- А здесь не он главное начальство, - с усмешкой парировал рыцарь. Разве не понял еще? Конечно, я охраняю жизнь сюзерена. Но давать ему полный отчет?..
- И кому ты служишь - ведь не нордийцам?
- Еще не хватало! - искренне возмутился Ла Гус. - Да пусть они передохнут - мне-то что?
- А-а, так ты патриот! - сказал Светлан. - Э-э... междуреченского засола. Вот, значит, каков диагноз. Только зачем плавать так мелко? Размахнись хотя бы на королевство.
- Сперва нужно навести в нем порядок...
- Такой же, как здесь? Кошмар. - Покачав головой, он произнес: Парень, а ведь ты завис над пропастью - не чувствуешь?
- Ты о чем? - спросил Тиг настороженно.
- О том, что умный интриган не стал бы сейчас переть на рожон. Ну-ка напрягись и холодным рассудком взвесь, много ли выиграешь, выскочив до срока, и чем рискуешь, не угадав победителя.
- По-твоему, кроме выгоды меня ничего не заботит?
- Думаю, она перевешивает прочее - когда ты не ослеплен злобой. Не станешь же ты уверять, будто хозяин тебе дороже жизни?
- Почему нет?
- И за что боготворишь его - за могущество?
- Ну, хотя бы...