В те древние дни Эдайн быстро перенял у Эльдара все то искусство и знания, какие могли воспринять, и сыновья их стали мудрее и искуснее и далеко превзошли в этом всех прочих людей, все еще живших к востоку от гор, и не встречавшихся с эльдарцами, на чьи лица падал когда-то свет Валинора.
Ч А С Т Ь 18.
О Р А З Р У Ш Е Н И И Б Е Л Е Р И А Н Д А
И О Г И Б Е Л И Ф И Н Г О Л Ь Ф И Н А
Фингольфин, король Севера и верховный король Нольдора, видя, что его народ умножился и стал сильным и что присоединившиеся к ним люди многочисленны и доблестны, снова начал тщательно обдумывать нападение на Ангбанд.
Он знал, что всем им грозит опасность, пока кольцо осады останется не замкнутым, и Моргот может беспрепятственно трудиться в своих подземельях, измышляя зло, которое никто не мог предвидеть, пока не сталкивался с ним.
Этот замысел Фингольфина был разумным, исходя из меры его знаний, однако нольдорцы еще не представляли себе степени могущества Моргота, не понимали, что война против него только их силами была безнадежна, все равно - спешили они к ней или медлили.
Но так как земля их была прекрасна и королевства обширны, большинство нольдорцев удовлетворяло существующее положение. Они предпочитали оставить все как есть и медлили начать атаку, в которой многие, без сомнения, должны были погибнуть, победив или потерпев поражение, потому они были мало расположены слушать Фингольфина, а сыновья Феанора в это время - меньше прочих. Среди вождей Нольдора одни лишь Амрод и Амрас держались того же мнения, что и король, потому что они жили в местности, откуда можно было видеть Тангородрим, и угроза Моргота не переставала тревожить их мысли.
Так замыслы Фингольфина не привели ни к чему, и страна сохранила мир еще на некоторое время.
Но когда шестое поколение людей после Беора и Мараха еще не достигло полной зрелости, т.е. Спустя четыреста пятьдесят лет после прихода Фингольфина, случилась беда, которой он так давно страшился: она была ужасней и неожиданней, чем предсказывал ему его неосознанный страх, потому что Моргот долго и тайно готовил свои силы, и злоба в его сердце все росла, а ненависть к Нольдору становилась все нетерпимее. Он желал не только покончить со своими врагами, но уничтожить и осквернить земли, которыми они владели и сделали прекрасными.
И говорят, что ненависть превозмогла в нем рассудок, ибо если бы он подождал, пока его замыслы приобретут законченность, тогда Нольдор был бы уничтожен полностью. Но он, в свою очередь, недооценил доблесть эльфов, а людей он еще не принимал во внимание.
Пришло зимнее время, когда ночи стали длинными и безлунными, и обширная равнина Ард-Галена протянулась, тускло освещенная холодными звездами, от фортов Нольдора на холмах до подножия Тангородрима.
Сторожевые костры еле горели, стража была немногочисленна, и мало кто бодрствовал в лагерях всадников Хитлума.
И тогда внезапно Моргот выбросил огромные реки пламени, сбежавшие с Тангородрима быстрее, чем бальроги, и заполнившие всю равнину. Железные горы извергли огонь многих ядовитых оттенков, и воздух, смешавшись с чадом этого огня, стал зловонным и смертоносным.
Так погиб Ард-Гален, и огонь пожрал его травы, и все превратилось в сожженную и бесплодную пустыню, покрытую удушливой пылью, голубую и безжизненную. Впоследствии его стали называть Анфауглит, Удушающая пыль. Для множества обуглившихся костей она стала незарытой могилой, потому что немало нольдорцев, не успевших бежать на холмы, погибло в том пламени, захватившем их врасплох.
Высоты Дор-Финиона и Эред Витрина сдержали свирепый поток, но леса на их склонах, смотревшие на Ангбанд, все сгорели, и дым привел в замешательство обороняющихся.
Так началась четвертая из великих битв Дагор Браголах, битва Внезапного пламени.
Перед фронтом этого огня шел Глаурунг Золотой, отец драконов, в полной своей мощи. Следом за ним бальроги, а дальше черные армии орков в таком количестве, какого нольдорцы никогда не видели прежде и даже не могли себе представить. И враги атаковали крепость Нольдора и прорвали осаду Ангбанда, убивая, где только находили, нольдорцев и их союзников, Серых эльфов и людей.
Многие из самых отважных врагов Моргота были уничтожены в первые же дни войны или ошеломлены, рассеяны и лишены возможности собрать свои силы. С тех пор война в Белерианде больше не прекращалась, но битва Внезапного пламени окончилась с приходом весны, когда атаки Моргота стали слабее.
Так завершилась осада Ангбанда, и враги Моргота рассеялись и отдалились друг от друга. Большая часть Серых эльфов бежала на юг, отказавшись от участия в войне на севере. Многих приняли в Дориате, после чего могущество короля Тингола возросло, потому что власть королевы Мелиан охраняла его границы, и зло еще не могло проникнуть в скрытое королевство. Другие нашли убежище в крепостях у моря и в Нарготронде. Иные бежали из страны и укрылись в Оссирианде, или, перейдя горы, скитались, бездомные, в лесных дебрях. И слух о войне и о падении осады дошел даже до людей на востоке Среднеземелья.
Главный удар в нападении пришелся на сыновей Финарфина, и Ангрод с Аэгнором были убиты, а рядом с ними пал Бреголас, вождь дома Беора, и большая часть воинов этого народа. Но Барахир, брат Бреголаса, сражался дальше к западу, вблизи прохода Сириона. Там короля Финрода Фелагунда, спешившего с юга, отрезали от его воинов и окружили с небольшим отрядом вблизи топи Сереха, и он был бы убит или взят в плен, но появился Барахир с самыми отчаянными своими людьми и выручил его. Окружив короля стеной копий, они с большими потерями проложили себе путь из битвы. Так был спасен Фелагунд. И вернувшись в свою подземную крепость в Нарготронде, он поклялся вечно хранить дружбу с Барахиром и всем его родом и прийти к нему на помощь в любой нужде, и в знак этого обета он дал Барахиру свое кольцо.
Теперь Барахир по праву был повелителем дома Беора и вернулся в Дор-Финион. Но большинство его народа бежало из своих домов и нашло убежище в укреплениях Хитлума.
Так велики были силы нападения Моргота, что Фингольфин и Фингон не смогли прийти на помощь сыновьям Финарфина. И войска Хитлума были оттеснены с большими потерями к крепостям Эред Витрина, с трудом выдерживающим атаки орков.
Перед стенами на Эйфель Сирионе был оттеснен и пал Хадор Золотоволосый, защищая арьергард своего повелителя Фингольфина, а было ему тогда шестьдесят шесть лет от роду, и с ним погиб Гундор, его младший сын, пронзенный множеством стрел, и эльфы оплакали их. Тогда Гальдор Высокий принял власть своего отца, и благодаря неприступной высоте гор Мрака, остановивших огненный поток, а также доблести эльфов и людей севера, которых не заставили отступить ни орки, ни бальроги, Хитлум остался непокоренным - угрозой для фланга наступления Моргота. Но Фингольфин был отделен от своих родичей морем врагов.
Война нелегко складывалась для сыновей Феанора, почти все восточные границы подверглись нападению. Был захвачен проход Аглон, хотя и большой ценой для войск Моргота. И Келегорм с Куруфином, потерпев поражение, бежали на юг, а потом на запад, вдоль границ Дориата, и попав наконец в Нарготронд, просили убежища у Финрода Фелагунда.
Таким образом, народ их увеличил силу Нарготронда, но было бы лучше, как стало ясно позднее, если бы они остались на востоке, среди своих родичей.
Маэдрос совершил небывалые подвиги, и орки бежали перед его лицом, потому что со времени его мучений на Тангородриме дух его пылал страшным пламенем, и Маэдрос казался воскресшим из мертвых. Таким образом, большая крепость на холме Химринг не была захвачена, и там, у Маэдроса, вновь собрались оставшиеся в живых самые доблестные воины, как из народа Дор-Финиона, так и с восточных границ.
На какое-то время Маэдрос вновь закрыл проход Аглона, так что орки не могли проникнуть этим путем в Белерианд.
Но они разгромили в Лафлане всадников народа Феанора, потому что туда явился Глаурунг и прошел проходом Маглора, и разрушил всю страну между руслами Гелиона. И орки захватили крепость на восточных склонах горы Рерир и опустошили весь Таргелион, страну Карантира, и осквернили озеро Хелевори.
Маглор соединился с Маэдросом на Химринге, но Карантир бежал и объединил остатки своего народа с разрозненным народом охотников Амрода и Амраса, и они отступили и прошли через Рамдаль к югу.
Они поставили на Амон Эреб стражу и небольшой военный отряд, а Зеленые эльфы оказали им помощь, и орки не вошли ни в Оссирианд, ни в Таур-им-Луинат, ни в дикие земли юга.
В это время в Хитлум пришли известия, что Дор-Финион потерян, и сыновья Финарфина потерпели поражение, а сыновья Феанора изгнаны из своих земель. Тогда Фингольфин, предвидя (как ему казалось) полное уничтожение Нольдора и невосстановимое разрушение их жилищ, полный гнева и отчаяния, сел на Рохолора, своего огромного коня, и уехал один, и никто не смог удержать его. Он промчался, подобно вихрю, через Дор-- ну-Фауглит, и все, кто видел его атаку, бежали в ужасе, думая, что это явился сам Ороме - потому что дикое безумие ярости овладело им, и глаза его сверкали подобно глазам Валар.
Так Фингольфин добрался один до врат Ангбанда, затрубил в рог и ударил в медные двери, вызывая Моргота на поединок.
И Моргот вышел.
То был последний раз в этих войнах, когда он появился за дверями своей крепости, и говорят, что он без желания принял вызов, потому что, хотя его разуму не было равных в мире, Моргот, единственный из всех Валар, знал чувство страха. Но он не мог игнорировать вызов перед лицом своих военачальников, так как скалы звенели от трубных звуков рога Фингольфина.
Голос короля, резкий и чистый, проникал в самые глубины Ангбанда, когда Фингольфин называл Моргота трусом и повелителем рабов.
И потому Моргот вышел, медленно спустился со своего подземного трона, и отзвук его шагов был подобен грому в глубинах земли.
Он появился, одетый в черные доспехи, и встал перед королем, подобный башне, коронованный железом, и его огромный щит, темный, украшенный гербами, отбрасывал на Фингольфина тень, как грозовое облако. Но Фингольфин светился в ней подобно звезде, потому что его кольчуга была покрыта серебром, а голубой его щит был отделан хрусталем.
Он выхватил свой меч Рингиль, блеснувший холодно, как лед.
Тогда Моргот взметнул Гронд, молот подземного мира, и устремил его вниз, подобно громовой молнии. Но Фингольфин прыгнул в сторону, и Гронд пробил в земле огромную яму, откуда ударил столб дыма и огня.
Много раз пытался Моргот поразить Фингольфина, но все время тот отскакивал, быстрый, как молния из черной тучи. И он нанес Морготу семь ран, и семь раз Моргот издавал крик страдания, а войско Ангбанда при этом падало в ужасе ниц, и эхо северных стран вторило криком. Но, в конце концов, король устал, и Моргот обрушил на него свой молот. Трижды падал Фингольфин на колени и трижды вставал снова и поднимал свой расколотый щит и разбитый шлем. Но земля вокруг него была вся в трещинах и ямах, и он споткнулся и упал на спину у ног Моргота. И Моргот наступил ногой на его шею, и тяжесть ноги была подобна упавшему холму. Но все же последним отчаянным ударом Фингольфин пронзил эту ногу Рингилем, и из раны хлынула кровь, черная и дымящаяся, и заполнила ямы, пробитые Грондом.
Так погиб Фингольфин, верховный король Нольдора, самый величественный и доблестный из всех королей эльфов древности.
Орки не хвастались этим поединком у ворот, и никто из эльфов не поет о нем, ибо горе их очень велико. Но память об этом событии до сих пор жива, так как Торондор, Король Орлов, принес издалека известия в Гондолин и в Хитлум. И Моргот захватил тело эльфийского короля и захотел бросить его своим волкам, но из своего гнезда, с пиков Криссаэгрима быстро прилетел Торондор , и он устремился вниз на Моргота и ударил его в лицо. Взмахи крыльев Торондора были подобны шуму ветров Манве, и он подхватил тело короля и, неожиданно взмыв над копьями орков, унес его прочь.
И он опустил его на вершине горы, обращенной к скрытой долине Гондолина с севера, и Тургон воздвиг над телом своего отца высокую каменную пирамиду. После этого ни один орк не отваживался когда-либо проходить рядом с горой Фингольфина или останавливаться около его могилы, пока не свершилась судьба Гондолина и предательство не родилось в его народе.
Моргот же с этого дня стал хромать, и никак не мог облегчить боль от своих ран, и на лице его теперь был шрам, оставшийся после удара Торондора.
Велико было горе в Хитлуме, когда стао известно о гибели Фингольфина. И Фингон в печали принял власть над домом Фингольфина и королевством Нольдора, но юный сын его Эрейнион (который позже звался Гил-галад) был отослан в Гавани.
Теперь власть Моргота омрачила земли Севера; но Барахир не захотел бежать из Дортониона и остался там, чтобы бороться с врагами за каждую пядь земли. Тогда Моргот стал жестоко преследовать его людей, пока у него не осталось лишь несколько человек. А все леса на северных склонах этой земли не превратились в область такого ужасного и темного колдовства, что даже орки не желали заходить в нее без настоятельной необходимости. Местность эта получила название Делдуват, или Таур-ну-Фуин, Лес Ночных Теней. Деревья, которые росли там после пожара, были черными и зловещими, и корни их были сплетены и перепутаны, протягиваясь во тьму подобно когтистым лапам. Те, кто заблудился в этих лесах, теряли рассудок, слепли и задыхались от удушья, их, обезумевших, преследовали ужасные кошмары.
В конце концов положение Барахира стало столь отчаянно, что его жена Эмельдир Отважное Сердце (чьим намерением было скорее сражаться рядом с сыном и мужем, чем спасаться бегством) собрала всех оставшихся женщин и детей раздала оружие способным его носить. Затем она повела их в горы и так вела их опасными тропами, пока с потеря и в бедах не пришли они наконец в Бретиль. Некоторые, принятые Халадин, там и остались, но другие перешли через горы в Дор-ломин к народу Гальдора, сына Хадора; и среди них были Риан, дочь Белегунда, и Морвен, прозванная Эледвен, эльфийское Сияние, дочь Барагунда. Но больше никогда не увидели они оставленных ими мужчин. Ибо все они, один за другим, были убиты, пока в конце концов вместе с Барахиром не осталось только двенадцать человек: Берен, его сын, и Барагунд с Белагундом, его племянники, сыновья Бреголаса, и девять верных слуг его дома, чьи имена надолго сохранились в песнях Нольдора: это были Радруин и Дейруин, Дагнар и Рагнор, Гильдор и Горлим Несчастливый, Артал и Уртель и юный Хатальдир.
Изгнанниками без надежды были они, отчаянной шайкой, которая не могла спастись и не стала бы сдаваться, потому что жилища их лежали в развалинах, их жены и дети оказались в плену, были убиты или бежали.