Александр Петрович КАЗАНЦЕВ
Сильнее времени
Книга третья
Часть первая.
БАРЬЕР ПОКОЛЕНИЙ
Отечество славлю, которое есть, но трижды, которое будет!
В. Маяковский, "Хорошо"
Глава первая.
СЮРПРИЗЫ КОСМОСА
Весь обратный рейс "Жизни" ее экипаж с тревогой ждал последней встречи с танкером-заправщиком, несущим горючее для торможения. На подходе к Солнечной системе его сигналов уловить не удалось. Арсений по тревоге вызвал в радиорубку командира Тучу, а тот пригласил в кают-компанию весь экипаж. - Надо искать суперлокаторами, - сказал Арсений Ратов. - Что искать? Почему искать? - взорвался Каспарян. - Я говорил! Три минуты опоздания оборачиваются такими расстояниями, что ни о каких радиолокаторах и речи быть не может. Иголка в стоге Вселенной. - Я все же полагаю, что, поскольку предыдущие встречи с кораблями-заправщиками состоялись, ошибка, вызванная опозданием вылета звездолета, компенсирована, - обстоятельно выразил мнение Карл Шварц. - Какой там компенсирована! - замахал руками Каспарян. - Заправщиков около Релы догнали, да не в тех точках, которые предусмотрены графиком рейса. Все кувырком! Три минуты - это пятьдесят миллионов километров, дорогой профессор. - Все же я хотел бы выслушать нашего астронома. Его математические способности всем известны. - Я обменял бы миллионы его вычислений на сто восемьдесят секунд его опоздания... - Не надо было меня ждать на острове, - сурово заметил Ратов. - Ну вот! - совсем рассердился Каспарян. - С танкером, но без тебя? Так, скажешь? - Каков же выход? - поинтересовался профессор Шварц. - Очень простой, - вмешался биолог Кузнецов. - Оставшееся топливо предназначить для "машины пищи". - Вечный рейс повторить? - мрачно осведомился Арсений. - Рейс имени Эоэллы, - вставил Каспарян. - Скорее Эоэмма, - парировал Кузнецов. - А вечного на свете нет ничего! Но рейс должен быть возможно более долгим. Такова жизнь. - Лады, такова "жизнь", - имея в виду звездолет, отозвался Туча. - Как бы то ни было, но график, а следовательно, и рейс сорваны. - Значит, сорвалось, - вздохнул Кузнецов. - Но жить будем! Жить надо! Туча коротко скомандовал: - Лады! Жить будем! Лейе - выключить нейтринные двигатели, прекратить торможение. Топливо беречь! Ратову - бессменно дежурить в радиорубке у суперлокаторов. Двигатели снова включим не раньше, чем обнаружим заправщик, хоть в миллионе километров. - Если бы в миллионе! - вздохнул Каспарян. Он шел рядом с Арсением, когда все расходились. - Вечная у тебя фамилия, Ратов, - усмехнулся он. - Почему вечная? - удивился Арсений. - Как Ратов летит - Вечный рейс. - Шутник ты, Каспарян, - покачал головой Ратов. - Не надо было меня ждать на острове. - Вот это шутка! Очень злая шутка! - рассердился Каспарян. - Теперь на шутки большая нагрузка, - догнал друзей Толя Кузнецов. - Пойду разрабатывать рацион на ближайшую "звездную пятилетку". Принимаю заказы: соус морнэ с сыром, котлеты софи из телятины, баранина по-бордосски, каплун с грибами в сметане. Нейтринного инженера ради такого меню поставим поваром к "машине пищи". - Гарантирую превосходную французскую кухню! - пообещал чернявый инженер Лейе и шутливо закрутил колечком ус. - Шесть человек - это есть уже целый мир, - глубокомысленно изрек Карл Шварц. Толя Кузнецов всегда объяснял удивительную уравновешенность немецкого профессора его тройным подбородком. - Предлагаю считать "Жизнь" планетой... Правда, без "солнца", - возвестил Кузнецов. - "Солнце" будет, - заверил Арсений и добавил: - Ненадолго.
Когда спустя полтора года по земному времени другой звездолет - "Жизнь-2" возвращался к Солнечной системе, никто на корабле не знал о судьбе первых звездолетчиков... - Тревога! Тревога! Тревога!.. Звездонавты выскакивали в коридоры, вваливались в кабины лифтов и поднимались в центральную рубку управления. Она располагалась на оси головной части "Жизни-2", напоминавшей исполинский барабан из труб, параллельных его оси вращения. Появился в рубке и этанянин Ан. Он страдал от искусственной гравитации, вызванной теперь режимом торможения. Из глубины огромных глазниц Ан всматривался в лица людей. Все они встревожено уставились на экран локатора. - Движение неизвестного тела точно совпадает с нашей трассой. Мы его нагоняем, - доложила Вилена Виеву и, подумав, добавила: - Если отклониться - уйдем в сторону от Солнечной системы и курс не выправить. - Что за чертовщина! - воскликнул геолог Михаленко. По мере приближения к Земле он совсем оправился от своей "космической ностальгии", стал по-прежнему энергичным, решительным. - С последним танкером-заправщиком мы уже повстречались. Больше ждать некого, Поэтому если попалось опасное препятствие на пути, то его надо уничтожить лазерным лучом, и дело в шляпке! - Уничтожить? - полуобернулся к нему Виев и перевел взгляд на экран. Попрошу вас, профессор, - обратился он к Анисимову. - Что-то вид космического странника мне кажется слишком "организованным". Проведите-ка на электронно-вычислительной машине анализ его размеров. - Что ж тут удивительного! - ответил Михаленко. - Планеты сферичны, хоть и естественного происхождения. - Планеты, а не такие крупинки размером с наш звездолет, - возразил Виев. - Прежде чем решиться на уничтожение чего-нибудь в космосе, надо быть уверенным, что имеешь дело не с чужепланетным кораблем. - Какая чепуха! - воскликнул Михаленко и добавил пренебрежительно: - Это напоминает сказку о древних космических пришельцах на Земле! - Извините, - задетый его тоном, вступился за любимую идею доктор Матсумура - ярый защитник того, что Землю в прошлом посещали звездные пришельцы. - Не выглядит ли такой сказкой наш новый друг, которого мы доставим с Этаны на Землю? Извините. Михаленко посмотрел на этанянина и смутился, замолчал. Виев изучал изображение на экране. - Тело имеет не сферическую, а правильную удлиненную форму, - уточнил он. - Состоит как бы из двух связанных одно с другим тел, как и подобает звездолету. - Топологический анализ даст на это исчерпывающий ответ, - заверил профессор Анисимов, забирая у Вилены все необходимые данные и фотографии загадочного препятствия на пути "Жизни-2". - Что предполагает, подразумевает, имеет в виду астроном? поинтересовался этанянин Ан. Во время пути "Жизни-2" для гостя землян удалось сделать приспособление, трансформирующее произносимые им ультразвуки в речь нормального для людей диапазона. Этанянина теперь слышали все и понимали благодаря его старанию овладеть "земным языком", как он называл русский. Трансформирующее устройство помогало и ему слушать своих спутников по звездолету. Профессор Анисимов, опускаясь вместе с Аном в лифте, объяснял ему: - У нас еще в двадцатом веке, внимательный Ан, ученые научились определять с помощью математического анализа, являются ли изучаемые геометрические формы природного или искусственного происхождения. Ан кивнул в знак понимания, как это делали люди. Анисимов ушел вперед, а Ан, цепляясь за сделанные специально для него перила, плелся сзади, заботливо поддерживаемый доктором Матсумурой. - Доктор, - обратился к нему Ан, - командир боится повредить чужой звездолет, астроном будет вычислять, не искусственны ли формы встречного тела. Разве есть подозрение, предположение, уверенность, что космос так населен, что мы можем в нем встретить разумных? - Когда мы будем на Земле, - пообещал Матсумура, - я покажу тебе множество следов, которые оставлены когда-то разумными с других миров, посетившими Землю. - Я ощущаю в тебе заинтересованность, уверенность, увлеченность, добрый доктор. - Я верил в посещение Земли чужепланетными пришельцами, потому и полетел к вам на Этану, в расчете, что вы летали к нам. - Увы, увлеченный доктор, с Этаны никто никуда не улетал. Слишком обращена сама в себя, углублена, отрешена от всего внешнего наша цивилизация вечноживущих...
По вызову Виева все собрались в кают-компании слушать Анисимова. - Топологический анализ установил, - с особой торжественностью произнес профессор, - что форма замеченного на нашем пути тела может быть только искусственной! - Извините, - перебил Матсумура. - Значит, это корабль внеземной цивилизации! - Предвидя такое предположение, - продолжал Анисимов, - я позволил себе проанализировать с помощью электронного математика курс неведомого корабля и его намерения. Корабль летит к Солнечной системе в таком же режиме, как и "Жизнь-2". Более того - он летит к Земле. Наши трассы абсолютно совпадают. - Странно! - вставил Михаленко. - Это не только странно, но и многозначительно, - сделал вывод Виев. - И еще... позвольте мне закончить, командир. Нас не могли не заметить. - То есть... хотите сказать, что они ищут встречи с нами? - нахмурился Виев. - Это же такая радость! У меня даже дух захватило! - не выдержала Вилена. - Извините, что перебиваю, - вмешался японец. - Необходимо установить контакт с кораблем, если он ищет нас. - Остерегитесь! - крикнул Михаленко. - Может, это космические пираты! - Высший разум гуманен! - воскликнул Матсумура. - Ну, гуманен не гуманен, а я вовсе не хочу попасть в клетку зоопарка на какой-нибудь Планетостервии! - Ах, Игорь, что ты говоришь такое! - возмутилась Вилена. - Для чего же мы тогда летели? И ты с нами... Побывать на одной населенной планете и встретить в пути представителей другой - это же небывалое счастье! - Женщина звезд права, - вставил этанянин Ан. - Трудно представить, вообразить, предсказать большую удачу! - Остерегитесь! Предостерегаю! - снова запротестовал Михаленко. - Пусть не пираты, пусть не Планетостервия... Но кто может поручиться, что они не с планеты, где все состоит из антивещества? Ласковые объятия с такими "братцами по разуму" привели бы к аннигиляции и взрыву. - Спасибо тебе, внимательный Ан, спасибо Игорю за предупреждение, неторопливо сказал Виев. - Попробуем установить с "Летучим голландцем" радиоконтакт. Аннигиляцией это, во всяком случае, не грозит. - И он чуть насмешливо посмотрел на Михаленко. Звездолетчики уходили из рубки управления по своим местам до предела возбужденные. Близость чужепланетного корабля ощущалась каждым, и каждый из них представлял себе грядущую встречу по-своему. И вдруг Михаленко, идя рядом с Виленой, шепнул ей: - А вдруг это "Жизнь" с Релы летит, заблудилась в космосе? А? Вилена обернулась к нему и обожгла его взглядом. Геолог даже не подозревал, какую бурю вызвал он в ее сердце. Через некоторое время сигнал общего сбора снова прозвучал на звездолете. И опять порывисто открывались двери, слышались поспешные шаги, мчались вверх лифты... Виев вошел в кабину управления последним. - Радиограмма получена, - доложила Вилена командиру. - Профессор, - обернулся Виев к Анисимову, - прошу тотчас же попытаться расшифровать с помощью киберлингвистики... - Расшифровывать нужды нет, - упавшим голосом произнесла Вилена. - Не понимаю, - нахмурился Виев. - Я читаю: "Звездолету "Жизнь-2" предлагается взять у меня дополнительное горючее. Корабль не оставлять на околоземной орбите, а приземлиться на Полярном космодроме с помощью устройств, которые вас встретят. Звездолет предназначен для музея". Виев тяжело опустился на стул. Ан вопрошающе заглядывал в лицо каждому. Он ничего не понимал. Овладевшие людьми чувства были загадочны... - Все-таки это Земля приветствует нас! - облегченно вздохнул Михаленко. В этом самое главное!.. Фу!.. Полегчало! - Для музея! - с горечью повторил Виев. - Извините, командир, - сказал Матсумура. - Трудно представить, какая теперь стала наша Земля. Но музеи всегда останутся сокровищницами истории. - Да, - тяжело вздохнул Виев. - Мы принадлежим истории. В этом вся суть... - Мы будем делать историю! - вставил Анисимов. - Уверяю вас, командир! Нашей информации ждут. Вилена молчала, лицо ее застыло, окаменело... как у легендарной морячки из старой песни. И вдруг в рубке управления зазвучал четкий, совсем незнакомый человеческий голос: - Звездолету "Жизнь-2" предлагается взять у меня дополнительное горючее. Корабль не оставлять на околоземной орбите, а приземлиться на Полярном космодроме с помощью устройств, которые вас встретят. Звездолет предназначен для музея. - Это он так твердил здесь все годы? - спросил Михаленко. - Надо думать, сигнал Вилены с нашего звездолета включил передатчик "Летучего голландца", - поучительно заметил профессор Анисимов. - Но почему же для музея? Почему мы? - Вилена смотрела на экран широко открытыми глазами, и создавалось впечатление, что она обращается как бы ко всей Вселенной. - К тому же мы еще не можем установить прямой связи с Землей!.. - Наш звездолет представляет несомненный интерес для истории техники, пробормотал смутившийся почему-то профессор Анисимов, - поймите это. - А как вы не понимаете? - возмутилась Вилена. - Почему наш, а не "Жизнь", которая улетела раньше нас и должна давно уже вернуться? Почему? Значит, ее нет! Они погибли!.. А мой Арсений?! - Ну знаете ли, - развел руками Анисимов. - Я не счел бы возможным делать преждевременные выводы. - Какие же преждевременные? - взволнованно продолжала Вилена. - Вывод ясен. Старая конструкция нужна для музея. Звездолетов было два. Если просят приземлиться второй, значит, первый не вернулся.
Да, звездолет "Жизнь" к назначенному сроку на Землю не вернулся и вернуться уже не мог. Без горючего для торможения он неодолимо двигался по прежней трассе, пересекая Солнечную систему. Солнце сначала из яркой звездочки превратилось в ослепительный кружок, потом стало косматым диском. Оно и радовало Арсения Ратова и его друзей, оно же и нагоняло на них тоску по Земле... Установить радиосвязь с Землей оказалось не просто. Там никто не ожидал позывных звездолета раньше чем через полгода. Сигналы его наконец были случайно приняты любителями-коротковолновиками. Первое их сообщение расценили было как неумную шутку. Потом на Земле всполошились. Звездолет приближался с огромной скоростью. Помочь ему было совершенно нечем. На Земле не имелось ни одного космического корабля, который в состоянии разогнаться до скорости звездолета. Подсчитали, нельзя ли послать вслед ему топливный корабль, но расчет оказался неутешительным он мог догнать "Жизнь" через двадцать семь лет. И все-таки стали срочно готовить такой корабль. Однако горючее, которым бы тот снабдил звездолет, едва хватило бы на его торможение. А ведь предстояло еще разогнаться для возвращения к Солнечной системе, а потом затормозить на подступах к ней. Глубокий старик Вольдемар Павлович Архис дожил до этих тревожных дней. Он поднялся с постели, чтобы самому все рассчитать, и... так и умер за письменным столом от кровоизлияния в мозг. И все же система спасательных рейсов кораблей разрабатывалась. Однако вернуть звездолет можно было не раньше чем через сорок лет по общему теперь для Земли и "Жизни" времени. И вот тогда-то Арсений впервые и услышал, что вне Солнечной системы находится звездолет "Земля". Он еще не вернулся с Геи, но только он один мог бы догнать "Жизнь", поскольку не зависит от заправки горючим. - То есть как это не зависит от заправки горючим? - переспросил Арсений. Ответ на свой вопрос он получил лишь через несколько часов - так далеко от Земли летел звездолет. И еще спросил Арсений, что за Гея? что за звездолет? Кто на нем летит? Ответы поражали Арсения один за другим, казались невероятными - и о минимире планеты, годной для переселения на нее части человечества, и о звездолете, который получает энергию прямо из космоса... - То есть как это из космоса? - вне себя от изумления спрашивал Арсений, хотя никто на Земле не мот его сразу услышать. Но кто-то там угадывал его вопросы и слал ответ на них раньше, чем они долетали до Земли. - Вакуум материален. Он лишь форма состояния вещества, которое способно отдать свою энергию связи. Это открытие было сделано около полувека назад великим физиком Земли Виленой Ланской-Ратовой. - Что такое? - хватался за голову Арсений. - Галлюцинации? Какой же физик Вилена? Она - музыкант! И Арсений с разрешения Тучи попросил Землю устроить ему видеосвидание с Виленой, когда звездолет войдет в Солнечную систему. В ожидании ответа Арсений был сам не свой. Он вспоминал последнее видеосвидание с Виленой... Кого теперь он увидит? Прославленную ученую женщину, очень знаменитую и очень старую, успевшую забыть и музыку и его, Арсения... Как же она выглядит? И как бы она встретила его, если бы "Жизнь" вернулась? И тут новое известие ошеломило Арсения. Оказывается, командиром звездолета "Земля" был его отец!.. - Ну, брат! Уж если твой отец вернулся из Вечного рейса, то и мы вернемся! - сделал неожиданный вывод Кузнецов. И снова радиограмма - ответ на просьбу Арсения: - К сожалению, устроить видеосвидание с Виленой Ланской невозможно... - Почему? Почему невозможно? - не удержался Ратов. - ...потому что Видена Ланская-Ратова, - продолжал звучать размеренный голос с Земли, - в качестве астронавигатора улетела в звездный рейс на корабле "Жизнь-2". - Ничего не понимаю! - воскликнул Ратов. - Как же я не позвал ее с нами? - Тогда бы к нам не послали сейчас на помощь звездолет на вакуумной энергии, - огорошил Арсения Каспарян.
"Жизнь" продолжала свой беспомощный полет, подобно заблудившейся комете. Стало видно Землю. На эту разгоравшуюся звездочку смотрели с болью... Состоялся сеанс видеосвязи. С экрана говорили люди, которых никто не знал - они родились уже после того, как "Жизнь" покинула Землю... Звездолетчики попросили показать им земные пейзажи. И, пролетая в миллионах километров от своей планеты, они видели ее изменившиеся ландшафты, угадывали грандиозные преобразования, которые произошли уже без них. Тогда же узнал Арсений все и о Вилене... Потом земная звездочка стала тускнеть... видеоизображения ухудшались и... вскоре прекратились совсем. Радиограммы еще некоторое время принимались, но со все большим опозданием. "Жизнь" покидала Солнечную систему. Как ни старались звездолетчики держать себя в руках, на корабле воцарилось уныние. Желанная Земля осталась далеко позади. И желанная "Земля" не вернулась еще с Геи, чтобы идти на выручку звездному собрату. И еще неизвестно, сможет ли прийти...
Глава вторая. СЮРПРИЗЫ ВРЕМЕНИ
После встречи с "Летучим голландцем" Вилена изменилась. Горькие складки залегли у нее между бровей, печальными стали зеленые глаза. Матсумура подсел к ней в кают-компании и стремился вызвать на откровенный разговор. Он считал, что хуже всего ей оставаться наедине с собой, со своими терзаниями, тревогами. - Извините, Вилена, - заговорил он. - Только потому, что я выражаю общую любовь к вам всех, кто летит с вами, я решаюсь попросить вас открыться мне в том, что терзает вас. - Ах, доктор, доктор! - грустно ответила она. - Вы очень мягкий, очень добрый человек. Мне просто жутко подумать, куда я возвращаюсь... Там, может, уже никого не осталось из родных... Проклятый парадокс времени! Это было, конечно, несправедливо, но у меня, единственной из вас, было особое положение - я ждала, желала увидеть своего Арсения. Я любила, и космос расплачивается со мной... Жестоко расплачивается... - Простите, Вилена. Вы никак не можете быть на Земле одинокой. Разве все мы, ваши товарищи по полету, не будем с вами? - Ах, доктор, доктор! - только и могла произнести Вилена. Потом добавила: - Проклятый парадокс времени!.. И тут перед ней внезапно вырос Игорь Михаленко: - Парадокс времени?.. Да чепуха это теоретическая! Я знаю, вы великий физик и будете презирать меня, но сейчас вы для меня прежде всего женщина... ну, переживающая несчастье... хотя, может быть, и рано еще переживать... А может, ничего и не случилось... - Милый Игорь! Мне совсем не нужны слова утешения. Вилена вспомнила, что перед самым отлетом Костя Званцев уверял ее, что "Жизнь" с ее Арсением повернула будто бы назад, хотя по физическим законам это было невозможно. А Михаленко, словно прочтя ее мысли, заговорил: - Вы лучше моего знаете теорию относительности и то, что ее не уставали опровергать тысячи раз. Без конца повторяли опыт Майкельсона... - Милый мальчик, - вздохнула Вилена. - Моя бабушка тоже меня уверяла, что никакого парадокса времени нет. - Так вы еще увидите свою бабушку! И при встрече с ней сами подумаете: как же я могла верить в эту чертову относительность? А вдруг разгонялся в космическую бездну не звездолет, а земной шар со всем его населением? Разве не все равно, что считать движущимся, что неподвижным?! И выходит, что стариками за время полета должны стать звездолетчики! А люди на Земле и глазом моргнуть не успели... Вилена ничего не возразила. Она слишком хорошо знала, как еще в двадцатом веке Герберт Дингль таким способом пытался опровергнуть теорию относительности Эйнштейна. Но он не учитывал, что в гравитационных полях Вселенной можно разогнать до субсветовой скорости звездолет, а не земной шар. Их нельзя поменять местами. Вилена промолчала. Бестолково посматривала она на Игоря и думала об одном: "Арсения нет на Земле..."
Узнал об этом первым Виев, едва ему удалось наконец установить связь с Землей. Однако Он не счел возможным сообщить своим спутникам о трагедии "Жизни", улетавшей в Вечный рейс. Звездолетчики и так были подавлены встречей с "Летучим голландцем" и лишь храбрились. Виев знал, что все они привыкли брать пример с Вилены. У Вилены же были особые основания тяжело перенести известие... И Виев решился разыграть из себя деспотического командира. Он объявил, что связь с Землей будет проходить только через него. Он ни о чем запрашивать Землю не будет, даже о том, который теперь год (верен ли парадокс времени!). Вилене поручалось рассчитать, когда был послан по кометной орбите "Летучий голландец". Вилена сделала необходимые расчеты и немного успокоилась. Дополнительный звездолет-заправщик должны были заслать еще до истечения срока возвращения "Жизни". Ей хотелось верить, что Арсений ждет ее... и она верила... Расчет Вилены был бы верен, если бы не открытая ею вакуумная энергия, которая позволила значительно позже, чем она рассчитала, забросить "Летучего голландца" на трассу "Жизни-2", затормозить его и снова разогнать до скорости, с какой будет возвращаться в этом месте звездолет с Этаны. И запустили с Земли в космос "Летучего голландца" уже после того, как стало ясным, что звездолет "Жизнь" вернуться не может. Вилена не знала этого. И это незнание помогло ей овладеть собой. Для звездолета же спокойствие Вилены было необходимо. Ведь она заменила пилота Кротова, от нее зависел благополучный исход экспедиции. Вера и самообладание вернулись к ней, она почувствовала в себе прилив новых сил и самозабвенно рассчитывала курс "Жизни-2", задавала программы электронно-вычислительным машинам и всевозможным автоматам. В сложном маневре посадки нужно было умело воспользоваться помощью посланных с Земли тормозных ракет, а уже в самой атмосфере - на последнем этапе посадки каких-то новых, незнакомых звездолетчикам летающих кранов... Сотни циферблатов, рассказывающих о работе разнообразных приборов, запрыгали в затуманившихся у Вилены глазах, когда она увидела внизу клубящееся море земных облаков и в их проемах темную родную Землю!.. Впервые привелось астронавигатору и пилоту "Жнзни-2" воспользоваться в рейсе носовым платком, вытирать им глаза. Длинный решетчатый хвост звездолета, заботливо подхваченный летающими кранами, ушел вниз под облака. Там он упрется в каменистый остров... И тогда начнет опускаться головная часть звездолета, его "каток", которым он в рейсе как бы укатывал звездные пути. Помощь, оказанная звездолету, была четкой, продуманной, безотказной. Многокилометровая ажурная форма "Жизни-2" легла на специально установленные здесь опоры, а нижние "трубы" "катка" с размещенным в них жилым отсеком коснулись земли. Звездолетчики нетерпеливо теснились перед выпускным шлюзом, без конца повторяя друг другу, что здесь он совсем уж ни к чему. И бесконечно долгим было то время, пока срабатывали автоматы. Но вот отзвучали последние их щелчки, и люк открылся. Звездолетчики и этанянин увидели голубое небо, а под ним - неправдоподобно синее море. Это показалось странным, ведь посадка совершена на Полярном космодроме... Но сейчас не об этом хотелось думать каждому. Первым вышел Виев и помог сойти на землю ошеломленному этанянину Ану. Он, единственный из всех прилетевших, был в скафандре и герметическом шлеме и походил на звездолетчика, забывшего переодеться в обычное платье. Легко спрыгнула в высокую траву космодрома Вилена. Сорвав пучок травы и прижав его к щеке, губам, она смотрела через пахучие травинки на приближающуюся группу встречающих. Сердце в ней колотилось, губы пересохли. Еще трудно было разглядеть лица спешащих к звездолету. Кружилась голова от острой, невозможной догадки... Кто это бежит впереди всех? Девушка с развевающимися косами!.. Да это же Авеноль!.. У Вилены захватило дух, она ловила открытым ртом воздух. Зажмурилась, открыла глаза. Видение не исчезло: сестренка, ее маленькая любимая сестренка, опровергая все теории относительности, бежала к ней, радостная, раскрасневшаяся, чуть постарше, чем была тогда, когда Вилена состязалась с машиной в звездном городке... А вот и бабушка! Как чинно шествует Софья Николаевна, не хочет показать, что торопится. Ах, бабуля, бабуля!.. А рядом с ней... Так ведь это же Владимир Лаврентьевич! Академик Руденко!.. Но где же папа и мама? И вдруг - Вилене схватило сердце. Она увидела могучую фигуру, родные любимые черты... Но что это? Не мог Арсений так состариться! Как же все это понять? Но Вилена была не только вернувшейся звездолетчицей, она была еще и физиком. Поэтому она шла навстречу бегущей Авеноль, а в ее мозгу, сменяя одна другую, промелькнули мысли: теория относительности с ее парадоксом времени возникла в пору "кризиса знаний". Физика помогала людям понять, казалось бы, все явления, но через некоторое время выяснялось, что по старинке нельзя объяснить всего. И тогда приходилось менять представления. А как теперь? Как научно обосновать, что на Земле люди не состарились они ведь не летели с субсветовой скоростью? Впрочем, почему же? Все зависит от точки отсчета. Может быть, где-то во Вселенной была точка, по отношению к которой Солнечная система тоже двигалась с субсветовой скоростью. Ведь разлетаются же галактики с такими скоростями! Но Арсений! Почему же в таком случае он состарился? Тоже можно понять! Очевидно, скорость его звездолета была направлена как раз к той точке Вселенной, от которой с субсветовой скоростью летела Земля... Вот он и старился, в то время как его Вилена да и Авеноль остались прежними. Вилена подняла руку, крикнула: - Ратов! Ратов! "Седой Арсений" приветно замахал рукой. "Какое значение имеет, что он седой, - продолжала думать Вилена, теперь уже не как ученый, а как женщина. - Важно, что он жив, что он прилетел, что он будет со мной! Значит, я могла и не лететь? - задала она себе коварный вопрос и сама же ответила: - Нет! Нет! Не для себя полетела! Не для себя!" Девушка с косами подбежала к Вилене и, почему-то смутившись, протянула ей букет цветов. Вилена нежно обняла ее и бросилась со слезами на глазах к подходившей бабушке. - Бабушка, милая! Бабуля! Я так счастлива, что ты здесь! - припав к ней, сказала Вилена. - А где же папа и мама? - и услышала, как старая женщина говорит незнакомым голосом, совсем не бабулиным: - Вилена, моя Вилена! Я все-таки дождалась тебя! Девушка с косами застенчиво улыбнулась и отдала наконец Вилене букет. Старая женщина, показывая на нее, говорила: - Познакомься, Вилена: это твоя внучатая племянница. Мы с Ваней назвали ее в честь тебя - Виленоль. Вилена ничего не понимала и отчаянно замотала головой, словно хотела прогнать видения, проснуться. - Ты не Авеноль? - наконец спросила она девушку, заранее не веря ответу, не желая ему поверить. Та засмеялась и показала глазами на старуху: - Вот бабушка Авеноль. Я - Виленоль Болева. Кровь, прихлынувшая было к лицу Вилены, теперь отлила. Бледная, напряженная, смотрела она перед собой, мысленно отмахивалась от "научных" объяснений всего, что увидела. Но все-таки что же это? Она в страхе смотрела на могучего седого человека, неторопливо приближавшегося к ней. "Может быть, и это не Арсений?" Тот, конечно, уж рванулся бы к ней, побежал. - Ратов, Роман Васильевич! Заместо сына пока, - сказал седой человек, протягивая Вилене огромную руку. - Как? - растерянно прошептала Вилена, сразу вспомнив мраморного пилота в мраморном кресле. - А Вечный рейс? - Вечный рейс позади. Впереди - Великий рейс на Гею. - А где Арсений? - требовательно спросила Вилена, смотря то на старую женщину, то на Романа Васильевича Ратова. Тот замялся: - Да вот... вроде как бы "обкатывает" ваш Арсений первый из серийных кораблей. Вместе со всем экипажем "Жизни"... - Испытательный полет? - ухватилась за эту мысль Вилена. - Серьезно? - Испытание серьезное, - пробормотал Ратов, смотря в сторону. - Голова идет кругом, - призналась Вилена и, увидев в приближающейся толпе Руденко, воскликнула: - Но ведь это же Владимир Лаврентьевич! Это же не сын его! Старик с белой бородой, подойдя, обнял Вилену: - Все-таки узнала меня, узнала! И я вас сразу узнал, дорогая моя Вилена. И серебристый костюм вам все так же к лицу. - Значит, и вы куда-то летали? - Куда там! - махнул рукой старик. - Кто же меня возьмет такого? Просто я оказался счастливее Лады. - Анабиоз? - догадалась Вилена. - Пришлось воспользоваться, поскольку в наше с вами доброе старое время не было еще современных достижений медицины, каковые позволили бы долгожителю дождаться вашего возвращения. - А вы как же вернулись, Роман Васильевич? - повернулась Вилена к Ратову. - Операция "диски". Мы ее сейчас повторяем. А не постарел я потому, что летал на Гею, куда теперь великое переселение намечается. Это поближе и Релы и Этапы будет. В рейс туда ходил звездолет "Земля" с использованием вакуумной энергии. Горжусь вами. Ваша идея-то. - А мама, папа? - не слушая Ратова, еще раз спросила Вилена старую Авеноль. Мрачная тень, легшая на лицо старухи, была Вилене ответом. - Мы проедем к ним, - тихо пообещала Авеноль. Звездолетчиков окружили встречающие. Они говорили, перебивая друг друга. Вилена слушала сразу всех, и ей казалось, что люди эти чего-то недоговаривают, у нее было ощущение, будто она стоит одна в пустыне и не может сдержать слез. И это после всего, что она перенесла на Земле, на Этане, в полете... Старая Авеноль и молоденькая Виленоль взяли ее под руки и повели по космодрому. В стороне, обнявшись, стояли Виев и Ратов. До Вилены донеслись сухо сказанные тяжелые слова ее командира: - Значит, не с тем звездолетом в рейс я пошел... Возле них стоял, поворачиваясь во все стороны, Ан. Он жадно всматривался в незнакомый пейзаж, прислушивался через звуковые трансформаторы к отрывистым фразам Виева. Этанянин привлекал к себе всеобщее внимание, но люди старались ничем не проявить особого любопытства к гостю Земли.
Глава третья. БАРЬЕРЫ
Старая Авеноль привезла свою юную старшую сестру в домик на опушке леса. Перед тем они побывали на очень давних, но заботливо ухоженных могилах своих родителей и бабушки Софьи Николаевны. Вилена не могла избавиться от чувства, что бабушка Софья Николаевна не лежит под плитой с именем артистки С. Н. Иловиной (она носила сценическое имя своей знаменитой прабабки), а стоит рядом, совершенно такая, какой была когда-то... А мама?.. Сколько горя ей причинила Вилена!.. Папа!.. От него осталась книга, общая их с папой книга о вакуумной энергии, вышедшая сорок пять лет назад... Вилена зашла в один из двух рабочих кабинетов домика... Здесь все рассчитано на двоих - на нее и Арсения. Вилена по-прежнему считала, что он на ответственном задании в космосе. Так сказал его отец. Испытывает звездолет. Опять испытывает! Ведь полет на "Жизни" тоже был, по существу, испытательным... Испытания - это риск! А разве сама она не рисковала на Этане? Авеноль ничего не говорила об Арсении. Значит, так надо! Значит, у "них" сейчас так принято!.. Вилена не расспрашивала, но находила ответ на незаданные вопросы в устройстве домика, в его убранстве, где все говорило о возвращении Вилены к Арсению... Она даже узнала некоторые его любимые вещи, заботливо перенесенные сюда. Это, конечно, Авеноль! Только она одна могла помнить о них! И как долго помнить! Ужас берет, как подумаешь. Вилена рассеянно перелистывала страницы книги об вакуумной энергии. Как далеко ушла теперь физика? Не покажется ли современным ученым эта книга, да и сама Вилена архаизмом, безмерно устаревшим, старомодным?.. Вилена перешла в другую комнату. Здесь стоял большой рояль. Старая Авеноль стирала с него пыль обыкновенной тряпочкой... Именно на таких роялях играли Лист и Рахманинов... Сможет ли Вилена снова играть? И нужно ли это в новом мире, ее новым современникам? Через стеклянную дверь на веранду Вилена увидела огромную металлическую штангу. Что-то сдавило ей грудь. Она подошла к роялю и вдруг заиграла ту самую музыку, которая когда-то помогла Арсению в физкультурном зале поднять рекордный вес. Авеноль с некоторым удивлением посмотрела на нее, но потом поняла все: она ведь тоже была в том зале, только для нее это произошло бесконечно давно!.. Когда Вилена встала из-за рояля, старая Авеноль принялась дотошно обучать ее, как надо пользоваться заказами через "окно дальности". Оказывается, теперь все на Земле транспортируется по трубам. Электромагнитная почта! Как раньше в доме, где жили Ланские. Но теперь - на любые расстояния. Прежнего дома Ланских уже нет, на его месте разбит лесопарк. Авеноль тоже живет за городом, как и большинство бывших жителей столицы. "Так принято", - сказала Авеноль. Вилена уже почувствовала чудодейственную силу этих слов. В этом надо угадать силу традиций, которые постепенно заменяют прежние принудительные законы. А трубы - это, наверное, лучше! По ним - и пассажирское сообщение. Десять минут - и ты в центре города. В основном, это только разгон вагонов под уклон до умопомрачительной скорости, потом торможение на подъеме... Малый расход энергии... А в городе по улицам не ездят, только ходят... "Так принято"!.. Монорельсовых же дорог, из вагонов которых открывался чудесный вид, увы, теперь нет... Вилена подошла к "окну дальности" и вызвала, как научила ее Авеноль, ресторан. Заказала кое-что на ужин учтивому старичку, который словно заглянул в домик через окно. - Я пришлю вам две одинаковые порции, но из разных продуктов, из естественных и из синтетических, - сказал он, очевидно узнав ее по фотографиям. - Думаете, не отличить? - улыбнулась Вилена. - Надеюсь, - сказал он и добавил: - А я ведь еще мальчишкой был на вашем концерте. Изображение старика исчезло. Сестры вышли погулять. Казалось бы, им с Авеноль говорить и говорить! Но разговора не получалось. То, что жило в памяти Вилены, у старой Авеноль стерлось, забылось, а остальная ее жизнь была Вилене совершенно незнакома. К тому же, когда Авеноль стала рассказывать о том, как они жили с Ваней Болевым (подумать только, с Ваней, который носил волосы по плечи и писал милые стихи!) и как он слишком часто вспоминал Вилену, в ее словах почувствовалась скрытая обида (а ведь она еще ничего не знала об особой ячейке в электронной шпаргалке, которая должна была раскрыть Вилене Ванину тайну!). Авеноль посвятила себя океанским глубинам. Подолгу жила под водой, даже своего сына родила в подводном домике. Теперь этот сын уже отец Виленоль, но на Земле его нет, он работает вместе с женой на Луне, создает там годную для жизни людей атмосферу. Рассказывая о своей судьбе гидронавтки, Авеноль оживилась и чем-то напоминала собою ту сестренку, какой она была до полета Вилены. Но что сделало Время!.. Жутко подумать! Вилена повернула обратно к домику. Между домиком и лесом росла огромная ель, такая нарядная, что никакие украшения не сделали бы ее лучше. За полем виднелся поросший зеленью берег извилистой речки, которая была известна многим по картинам художников далекого прошлого. За лесом поблескивал стеклянными стенами завод. На нем работали люди, живущие по соседству с домиком, отведенным Ратовым. На обратном пути к домику Авеноль рассказывала сестре, что теперь работа сама приходит к людям: цехи заводов рассредоточены на огромной территории, застроенной уютными домиками. Заводы связаны между собой подземными трубами электромагнитной почты. Когда-то нефтепроводы вытеснили железнодорожные цистерны. А теперь сочли, что выгоднее перебрасывать в электромагнитных снарядах к заводу детали и изделия, чем перевозить тысячи пассажиров к месту работы и обратно. "Конечно, "они" - разумяне!" - с улыбкой подумала Вилена. Но почему "они" забросили ее сюда, в лесной домик? Или они думают, что ей будет легче ждать Арсения среди его любимых вещей? Или опять это всесильное "так принято"? И, обернувшись к Авеноль, Вилена сказала: - Я даже не знаю, как теперь одеваются. Сказала полушутя, полусерьезно, скрывая за этими словами овладевающую ею тоску. - Мы не придаем этому значения, - небрежно ответила Авеноль-старуха. "Мы", "они", а как же нам с Арсением?" - мелькнуло у Вилены в мыслях, и она решилась все-таки расспросить об Арсении. Сколько же еще можно терпеть? - Когда же я узнаю все об Арсении? - сказала она. - Почему именно он полетел обратно в космос? - Да... он полетел обратно... - непонятно повторила Авеноль и, вдруг чему-то обрадовавшись, показала Вилене на дорожку...
На звездолете "Жизнь" стал действовать своеобразный календарь. В основу его было положено запаздывание электромагнитных сигналов с Земли. Сначала они приходили спустя часы, потом сутки, наконец, недели... Неделями нужно было лететь электромагнитным волнам, чтобы догнать звездолет! А желанная "Земля", единственный звездолет, способный помочь, еще не вернулся из своего рейса на Гею. И если он вернется вовремя, то... И Арсении высчитывал, через сколько лет он сможет увидеть Вилену. Она раньше его прилетит обратно на Землю... и будет снова ждать его? Сколько? И наконец пришла желанная радиограмма, радиограмма с корабля "Земля", пустившегося в погоню за своим несовершенным собратом. Радиосигналы летели через космос много дней, и они донесли радостную весть - звездолетчики не оставлены в беде. Помощь близится. И все-таки, когда на экране радиолокатора "Жизни" появилось тело незнакомых очертаний и электронно-вычислительная машина на основе топологического анализа его размеров и конфигурации вынесла решение, что это искусственное тело, Туча скомандовал:
(в книге вырвана часть страницы)
И он стал повторять один и тот же вопрос: - Кто вы? Кто вы? Мой корабль неуправляем, он не имеет горючего. Каспарян перевел этот вопрос на шестьдесят земных языков и на линкос и без тени улыбки стал повторять перевод обращения Тучи перед микрофоном, хотя было ясно, что этого вовсе не требуется. Франсуа Лейе сказал о Каспаряне: - Я никогда не подозревал, что в нем столько юмора! Педантичный Карл Шварц посоветовал Каспаряну для надежности передать встречному кораблю цифры "три", "четыре" и "пять". - Это соответствует сторонам прямоугольного треугольника. Три в квадрате плюс четыре в квадрате равно пяти в квадрате. Теорема Пифагора! Знакома всем разумянам, - заключил профессор. И вдруг в радиорубке звездолета послышался такой знакомый Арсению озорной голос Кости Званцева: - Что вы нам голову морочите, словно мы тарелки какие-то? Я еще давно обещал, что догоню кого-нибудь в космосе... Сейчас подхлестнем свою кобылку и догоним понесшего вас скакуна. Вы только держитесь в седле! Как там Арсений? Поднимает ли гири? Разумеется, это послание Званцева довольно долго летело в космосе, пока, наконец, настигло звездолет "Жизнь". Связь между звездолетами установилась. Разрывы между радиорепликами постепенно сокращались. На "Жизни" узнали, что диковинный звездолет "Земля", использующий вакуумную энергию космоса, управляется всего тремя звездолетчиками: астронавигатором Костей Званцевым, командиром корабля Каратуном и Евой Курдвановской. Все они побывали на Гее, разведывали новую родину дочернего человечества. - Твоему отцу, Арсений, не разрешили лететь за тобой, как он хотел. Ему поручена подготовка Великого рейса. К Гее полетит космическая армада, может быть, миллион человек. Чуешь? И нам с тобой дело найдется. - Я полагаю, что первоначально необходимо вернуться на Землю, многозначительно вставил немецкий профессор.-А на это
(в книге вырвана часть страницы)
- На Землю? Пожалуйста. Сейчас мы к вам причалим, и перебирайтесь! На нашей "Земле" места хватает, громадина несусветная! - Как Вилена? - спрашивал по радио Арсений. - Думаю, что не мы ее, а она нас встречать будет, если, конечно, и за ней не придется по космосу гоняться.
По дорожке к веранде, где стояла Вилена, бодро шла, закинув голову, словно рассматривая что-то вверху, девушка с косами. За нею едва поспевал молодой человек. - Ой! Да ведь это же ты, Авеноль! Из прошлого! - воскликнула Вилена. Старая Авеноль улыбнулась. Ее внучка легко взбежала на веранду. - Это Питер или просто Петя, - сказала Виленоль Вилене, чмокнув бабушку в щеку. - Питер? Неужели тен-Кате? - вглядывалась в гостя Вилена. - Инженер? Внук инженера? - Нет, не внук, а сын. Он внук психиатра. - Потому я и догадалась, милая моя Виленоль. Я их знала обоих. - Но его вы еще не могли знать. Петя, подойди, - шутливо приказала Виленоль. - Дай тете ручку. Молодой человек рассмеялся и протянул руку. Вилена изучала его лицо с крутым, выпуклым лбом. Нет, он не походил на тех, кого она знала. - Как же вы зоветесь, Петя? Питер тен-Кате-младший? В мое время так звали вашего папу. - Теперь он старший, а дед... он давно умер... В этом году Всемирная академия наук отметила сто двадцать пять лет со дня его рождения. Они вошли в домик. Вилена провела гостей в зал. - Ой, рояль! - воскликнула девушка. - Вы нам сыграете, тетя? Вилена отрицательно покачала головой: - Мне еще надо войти в форму. Не знаю, к чему вернуться - к физике или к музыке. - Каждый человек должен быть артистичным, - решительно заявила девушка. Это так же, как занятия спортом. Заниматься должен каждый. - Каждый? - спросила Вилена. - Но ведь каждый не достигнет вершин мастерства, не поставит спортивный рекорд. - Рекорд? А зачем? - Чтобы выявить предельные возможности человеческого организма, объяснила Вилена. - Спорт для всех - это понятно. Нужно нагружать мускулы. Ваши сообщения о протостарцах заставят задуматься многих. Но зачем профессионализация? - с наивной уверенностью говорила девушка. Вилена нахмурилась, а может быть, задумалась. С интересом приглядывалась к представительнице нового молодого поколения. Сколько в Виленоль живости и юной непосредственности! Виленоль, вероятно, что-то почувствовала: - Но ведь вы не только пианистка, тетя. Вы - физик! И стали звездолетчицей. В наше время каждый должен быть универсальным, как вы... - Универсальность? - изумилась Вилена. - А растущая информация, которую нужно усвоить? Надо ожидать скорее узкую специализацию, чем универсальность. Девушка досадливо вздохнула и обратилась к своему другу за помощью. - Виленоль имела в виду под универсальностью обширные интересы каждого. Но в области, где человек отдает свои основные силы... - начал Петя тен-Кате. - Три-четыре часа в день, - подсказала Вилена. - Да, три-четыре часа в день... Но если увлечешься, то они могут превратиться в двадцать четыре часа в сутки. Никто не осудит. - Двадцать четыре часа в сутки! - тихо повторила Вилена, вспоминая, как ей не хватало их для учебы. - В основной области, которой человек отдает свои силы, - педантично продолжал молодой инженер, - он, естественно, стремится к узкой специализации. Только это может принести наибольшую пользу. - Почему же вы отрицаете профессионализацию в искусстве? - наступала Вилена, стараясь скрыть волнение и обиду. - Разве искусство ниже техники? Или сейчас принято заниматься только тем, что дает материальные блага? Молодые люди пожали плечами и переглянулись. - Нет, тетя, что вы!.. Я, наверное, плохо сказала... Я с детских лет храню все ваши музыкальные записи. Право, я еще не думала... Наверное, это не одно и то же - лишний сантиметр, который перепрыгнет рекордсмен, и виртуозное мастерство... Когда гости засобирались домой. Вилена нажала кнопку, и стена поднялась. Все вышли на веранду. Непонимание! Вилена могла бы считать это естественным на другой планете, а здесь!.. Молча смотрела она на удаляющиеся фигуры. Но ведь это же Земля! Ее Земля, с близкими ей людьми. Разве не прелестна Виленоль? Или ее друг? Почему можно прощать этанянам любые взгляды, любые действия, а здесь!.. Неужели ей, Вилене, не преодолеть "барьер поколений"? Неужели все люди нового времени для нее только "они"? А как же Арсений? Вилена почувствовала на себе взгляд, обернулась и увидела пристально смотрящую на нее Авеноль. - Я больше не могу скрывать, - услышала она. - Твой Арсений на звездолете "Жизнь" не встретился в космосе с последним танкером-заправщиком и пролетел Солнечную систему... Вилена, крепко сжав губы, пронзительно смотрела на Авеноль.
Наконец странный корабль, видимый прежде лишь на экране радиолокатора, стал различим простым глазом в иллюминатор. Но благодаря тому, что огромный барабан "Жизни" вращался (чтобы создать центробежную силу, равную земному притяжению), корабль в иллюминаторах то появлялся, то исчезал. Казалось, что он крутится вокруг звездолета и не может к нему приблизиться. Чтобы наблюдать звездолет "Земля", нужно было подняться на лифтах в рубку управления. Можно было понять, что чувствовали все звездолетчики, впиваясь взглядом в смотровое окно! От сигарообразного корабля-матки отделились два диска и направились к "Жизни". Но они не образовали шатра, чтобы тормозить корабль, как когда-то ракету Ратова-старшего во время Вечного рейса. Диски подошли к центральной кабине "Жизни" и зависли перед нею. - Лады! - вздохнул командир Туча. - Облачайтесь, братцы, в скафандры, готовьтесь к выходу в открытый космос. Я, как и положено старинным капитанам, сойду последним. Будем "леонить", - закончил он, вспомнив первого русского человека, вышедшего первым в открытый космос еще в двадцатом веке. - Жаль бросать такое совершенное творение рук человеческих, - вздохнул Карл Шварц. - Я так полагаю. - Конечно, жаль! - подхватил Толя Кузнецов. - Тем более, что мы так и не попробовали баранину по-бордосски и каплуна с грибами в сметане изготовления нашего нейтринного инженера. - Нашему бы инженеру да нейтринное горючее, тогда и спасать было бы некого, - заметил Каспарян. - Так, скажешь? - И все-таки жаль пускать по космическому ветру первый земной звездолет. Да что поделаешь? Оделись? Лады!.. Один за другим выходили звездолетчики в космос и двигались в нем, пользуясь ракетными пистолетами-автоматами. Они разделились на две группы. По трое подплыли к приемному люку переходного шлюза в каждом из дисков. В одном их встретил Костя Званцев, в другом - Ева Курдвановская. Арсений, пройдя вслед за Толей Кузнецовым и Каспаряном через приемный шлюз, где они освободились от скафандров, оказался перед звездолетчицей Земли. Он радостно смотрел в ее совсем неженственное лицо. - Я пошла вслед за вашей Виленой, друг Арсений, - сказала она, крепко, по-мужски пожав руку Ратову. - Я знаю, вы предпочли бы встретить ее... То верно? Вместо ответа Арсений привлек к себе молодую женщину. - Эй-эй! - закричал Толя Кузнецов. - Во-первых, он раздавит, а во-вторых, у вас крыльев нет, как у Эоэллы!.. - Какая Эоэлла? - нахмурилась Ева и отстранилась от Арсения.
Глава четвертая. ПОРОГ ЗРЕЛОСТИ
Не было ни одного человека на Земле, кто не ждал бы с тревогой сообщения о завершении операции "диски" и... бюллетеня о состоянии здоровья этанянина Ана. Вилена стояла на столь знакомом ей подмосковном космодроме. Здесь не раз встречала она ракеты, доставлявшие Арсения с глобальной радиоантенны, здесь улетал он на Релу в мрачный осенний день, когда тучи, как дым с золой и грязным пеплом, стелились чуть ли не по земле и мокрые сучья голых деревьев тянулись к небу. Тогда она прощалась с Арсением на... полвека. Сейчас она встречала его. Нет ни мутных, косматых струй дождя, нет ни грома, ни сверкающих молний. Небо - без единого облачка, оно бездонно, как Вселенная!.. Светит яркое солнце!.. Но почему радость встречи так омрачена тревогой за Ана? Почему радость никогда не может быть полной? Ради этого дня Вилена вынесла такие испытания - и теперь... С необычайным изяществом пронеслись по синему небу серебристые диски, зависли над землей и осторожно опустились на траву космодрома. Вакуумный звездолет "Земля" остался на околоземной орбите. Вилена бежала к одному из дисков, не зная, в котором Арсений. Но тот оказался именно в ближнем к Вилене. И он вышел первым. Молча обнялись Арсений и Вилена и так стояли, словно камнем застыли, как морячка из старой песни. - Где же ты, мой желанный! Где же ты, мое горе! - непонятно произнесла Вилена и спрятала лицо на груди Арсения. Сейчас это была не знаменитая звездолетчица, не великий физик, не признанный музыкант, это была всего лишь слабая и безмерно счастливая женщина. И Арсений спросил: - А как же Ан, ваш этанянин? Это надо же!.. - Он был такой сердечный, - сказала Вилена и снова спрятала лицо на груди Арсения. Плечи ее вздрагивали. На стене космодрома вывесили только что опубликованный бюллетень специальной комиссии Высшего ученого совета мира. "Состояние здоровья этанянина Ана ухудшилось, установлено прогрессирующее отравление организма, вызванное распадом единственной у этанянина почки. Температура повысилась до опасного, видимо, даже для инопланетянина предела. Дыхание участилось. Сознание гостя Земли затуманивается. Академик Руденко, профессор Найдорф, доктор-йог Чанджа".
"Я тороплюсь написать послание на родную Этану, ибо ощущаю, предвижу, предчувствую неизбежный исход. На острове Юных те, кто еще не стал протостарцем, должны узнать о моих земных впечатлениях, о моих чаяниях, о моей мечте, рожденной Аной, нашей незабвенной воительницей-вождем. Ко мне пришел глубокий старец, врач, академик, как здесь принято говорить о высшей степени учености. Он не был протостарцем по нашему образцу. Во имя науки он погрузил себя в сон на пятьдесят лет и теперь снова приступил к былой научной деятельности, опровергнув ошибочные представления о "барьере поколений". Лучшие люди прошлого во всем равны людям более совершенного общества. От академика Руденко я узнал, что мне грозит... Вина моя, и только моя! Неприятие, ненависть, неприспособленность к гермошлему, который отгораживал меня от нового мира, обернулись против меня. Я так хотел быть среди людей, более того, походить на них! Я добился, чтобы меня снабдили фильтром, который бы пропускал лишь нужное мне количество кислорода. И я с облегчением освободился от шлема, но... Не только гнетущая меня тяжесть, не позволявшая мне сравняться с людьми в ходьбе, не только непомерное давление атмосферы, но и враждебный микромир обрушились на меня, неприспособленное, незащищенное инопланетное существо. И я не выдержал... И тогда ко мне пришла чудесная земная девушка и просто сказала: - Милый Ан. У тебя одна почка, а у меня их две... Твоя почка перестает работать. Наука Земли победила биологическую несовместимость. Я был ошеломлен, потрясен, обескуражен и воскликнул: - Нет, девушка Земли! Я не приму твоей жертвы. - Это вовсе не жертва, - возразила она. - Я просто стану твоей звездной сестрой. Что особенного, если в твоем организме будет работать необходимый тебе мой запасной орган? У нас всегда поступают так матери, братья, сестры больных. Я уже был и до этого "человекоманом"! Поистине нужно во всей глубине понять людей!.. Смог бы кто-нибудь из живых на острове Юных пойти на такой шаг? Мы умеем замораживать океаны, делать искусственные органы, позволяя мозгу жить вечно! Но разве в этом подлинная высота, бессмертие, вечность культуры? Я должен поведать, передать, нарисовать свою предыдущую встречу с этой земной девушкой, белки организма которой наиболее близко совпадают с моими... Но вместе с тем в нас много различий. Взять хотя бы передние, свободные от ходьбы конечности. Как поразило меня поначалу, что руки у людей кончаются пятью, а не тремя пальцами! Вероятно, в этом огромный стимул развития, большая ловкость, приспособленность к труду. В основу счета у людей положено число пальцев на руках. И несмотря на то что десять число неудобное, делится только на два и пять, эта система легла в основу их цивилизации. Насколько совершеннее наш счет! По три пальца на четырех конечностях - дюжина! Она делится на два, три, четыре... и на шесть. В древности у людей тоже были дюжины, они и поныне измеряют время дюжинами часов в половине суток. И в году - дюжина месяцев. Но это не наше влияние, ибо никогда разумные существа нашей планеты не посещали другие звездные миры. Ничто так не огорчило меня, как неспособность сравняться с людьми в ходьбе. Ах, если бы они видели меня, преследующего, настигающего, побеждающего гнусного хара! Но здесь передвижение на моих слишком тонких ногах было для меня мукой. А люди ходили, увлеченно ходили. Им давно известно колесо, они умеют строить машины на колесах, еще недавно служившие им всюду для передвижения. Однако люди добровольно отказались от них в городах, между домами. Они еще пользуются механизмами для перевозки грузов или больных. Во всех остальных случаях - ходят!.. Они уверены, что отказ от привычных функций органов приводит к ослаблению мышц и хрупкости сосудов, к болезням и преждевременной старости. В прежнее далекое время желание физически не трудиться порождалось угнетением и несправедливостью общества. Ныне человек решил обратиться к ходьбе, которая поможет организму вернуть его нормальное состояние. Чтобы описать нынешнее отношение людей к ходьбе, я должен был бы написать гимн ходьбе или даже бегу. Нет мускула, части тела, органа, включая центральный мозг, которые не принимали бы участия в этом физическом действии человека. Впервые я увидел земную девушку, о которой упомянул выше, когда она вместе со своим другом бежала по дорожке великолепного леса к берегу реки, откуда я любовался видом на древний город. Бегущие бежали просто так - они никуда не спешили, они заряжались в беге силой, бодростью, весельем... Увидев меня, подошли ко мне и сели рядом со мной на скамейку. Мы начали говорить о моем восприятии мира (они сразу узнали меня и с помощью моего преобразователя речи рады были говорить со мной). Я спросил, что заставляет людей быть такими, чтобы их сообщество могло существовать: не требовать больше того, что каждому дано, отдавать все, что каждый может, думать о других больше, чем о себе. - Почему заставляет? У нас нет принуждения, - сказал друг девушки. - Казалось бы, только страх может заставить быть таким, как надо обществу. Но у вас страха нет? - Страха нет. Есть совесть, - ответил молодой человек. - Совесть? - Я заинтересовался и попросил объяснить, как применить ее к сообществу. - Есть такая поговорка у людей - "не за страх, а за совесть"! - сказала девушка. - Как же она создается, формируется, развивается? - допытывался я. - Воспитание - это теперь главное, - пояснила девушка. - Беда, когда прежде образование превалировало над воспитанием, - вставил юноша, которого звали Петей. - Объясни, - попросил я. - Образованный, но должным образом не воспитанный человек может и не обладать нужными для общества качествами. - Я пытаюсь понять ваше общество. Не должно ли оно жить, развиваться, совершенствоваться, как саморегулирующийся организм? - Не стихийно, нет! - ответил Петя. - В давние времена, когда еще был капитализм, находились люди, которые считали, что в обществе все саморегулируется. - Что же было, по их мнению, регулятором? - Страх! - воскликнула девушка, ее звали Виленоль. - Как? Равновесие производства и потребления достигалось страхом? - Я вспомнил отношения между живыми и вечноживущими. Там был страх не стать протостарцем. - Да, равновесия тогда никто не планировал, - ответил Петя. - Оно достигалось стихийно, в процессе конкуренции! - Тот, кто производил больше, чем было нужно, - добавила Виленоль, - или делал это хуже конкурента, разорялся и погибал. На страхе и борьбе за личное существование держалось общество. - Ты мудро говоришь, девушка, увлекающаяся прошлым. Но разве твой организм саморегулируется борьбой клеток между собой? - Мой организм? - удивилась Виленоль. - Конечно, он саморегулируется без всякой межклеточной борьбы. - Клетки запрограммированы на воссоздание нормального положения, - вставил Петя. - Сочтем это условно "совестью". - Совестью организма? - Да, - подхватила девушка. - Если мы порежем палец, то кровь бросится к месту пореза, чтобы залечить его, без всякого приказа головного мозга. Не так ли и у тебя? - Да, так же. Центральное мозговое образование не может вмешиваться, влиять, участвовать во всех жизненных процессах тела. - В переходный период на Земле - его называли строительством развитого социалистического общества - было нелегко, - вздохнула Виленоль. Стараясь устранить страх, люди готовили ему на смену совесть. Для этого требовалось воспитание! - Разве его не было прежде? - Конечно, было! Но для каких целей? - Девушка говорила все увлеченнее. Каждое предыдущее поколение воспитывало последующее. С самого раннего возраста детям внушали нормы поведения. Угнетатели искусно воспитывали будущих угнетателей. Им нельзя отказать в уменье. Они придумали правила чести и вежливости (для людей лишь своего круга!), а также философию потомственного превосходства. Угнетенных тоже воспитывали в выгодном для правящих духе. Помогала религия. Людей убеждали в существовании некой высшей силы, именуемой богом. Пугали этой силой, учили смирению, обещали бессмертие. - Как? И у вас бессмертие? Как у наших вечноживущих? - Нет, это наивная идея о боге. - И теперь люди научились воспитывать? - Видишь ли, Ан, - вступил Петя. - В современном обществе жизнь начинают не земные протостарцы с вековым опытом, а люди моего возраста. То, к чему может привести зрелая мудрость, должно входить в сознание человека, когда он еще крохотный ребенок. Ведь люди готовятся к жизни за тот же короткий срок, что и прежде. Поэтому надо совершенствовать методы воспитания. Если раньше внушали только с помощью слов, угроз и наказания, то теперь искусство воспитания - в передаче основ морали героическими примерами, традицией, наконец, внушением. Оно облегчено современной аппаратурой, делающей мозг ребенка особо восприимчивым к внушению. Внушают во время сна, а днем убеждают логикой и воздействуют на чувства. И ныне человек с детских лет не только правдив и вежлив со всеми. Он еще и отожествляет себя с совестью и никогда не может поступить против нее. - Когда же человек считается подготовленным для жизни в обществе! - Когда переступает порог зрелости! - воскликнула Виленоль. - Это предстоит сейчас мне. Я должна совершить подвиг зрелости! - Что за деяние составит этот подвиг? - Каждый выбирает себе то, что он способен совершить, но так, чтобы из этого стала ясной сущность человека: его характер, стремления, сила... - К чему ты готовишься, девушка Земли? - Сама не знаю, добрый Ан. Говорят, во все времена бывало так, что девушки не знали, чего они хотят и на что способны. Подвиг совершается в области, которой ты увлечен. - Я понял, что тебя увлекает история твоей планеты? - Моя мечта - сделать какое-нибудь историческое открытие. Мне бы хотелось стать археологом, участвовать в раскопках... Но больше всего меня интересует время Великих Свершений. Восстанавливать его героические картины доставляет мне величайшую радость. - Вот как? - поразился я. - Ведь это было дикое, мрачное, невежественное время. Люди ненавидели, убивали себе подобных. - Да, это было нелегкое время. Одни люди угнетали других. Большинство человечества жило во мраке бесправия. И тем значительнее то, что именно тогда нашлись герои, которые увидели во мгле времен наше время. И во имя этого будущего шли на борьбу, совершили Великую революцию. - Великую Октябрьскую революцию, - поправил я. Виленоль и Петя обрадовались. - Тебе уже рассказали об этом на Земле! - воскликнула Виленоль. - Мне сообщили, рассказали, поведали об этом еще много раньше - после трагического нашего Восстания Живых... - Я знаю. Ты потерял в бою любимую жену. - И вождя нашего восстания, дело которого я продолжу. - Продолжишь? - вся вспыхнула от интереса и восхищения Виленоль. - Разве вы могли бы достичь всего, чего достигли, если бы не продолжали дело своих героев? На Этане Ана вела нас за собой... и будет вести, пока я жив. - Ты будешь жив, добрый Ан! Так сказала тогда эта девушка, которая потом пришла ко мне в Институт жизни, где мне тщетно старались помочь ученые Земли". Бюллетень о здоровье инопланетянина Ана. "Комиссия, созданная Высшим ученым советом для спасения жизни инопланетянина Ана, сочла срочно необходимым замену распавшейся почки в его организме. Нашлось много добровольцев, предложивших свою почку для пересадки инопланетянину. Анализ показал, что наибольший успех обещает пересадка почки москвички Виленоль Болевой, предложившей себя для спасительной операции. Положение больного этанянина признается критическим. К операции все готово. Академик Руденко, профессор Найдорф, доктор-йог Чанджа".
"Силы скоро совсем оставили меня. Ночные видения переносили меня на остров Юных, где я гонялся за исчезающим харом. Я брал в руки маленькое, нежное, тепленькое тельце ребенка, которого подарила мне Ана, а она смотрела на меня своими огромными влажными глазами... Когда же я приходил в сознание и открывал глаза, то видел возле себя Виленоль. Однажды я проснулся и почувствовал себя совсем другим. Я готов был вскочить, прыгнуть, гнаться по веткам за ловким харом. Я не сразу понял, что произошло. Оказывается, люди, боровшиеся за мою жизнь, задумали, подготовили и осуществили смелый эксперимент симбиоза двух космических организмов, моего и земной девушки Виленоль. Решающим в сожительстве клеток являются разделяющие их мембраны, берущие на себя все функции связи с внешней средой. Люди научились так формировать мембраны соседствующих клеток при пересадке в организм чужих органов, что неприятие одних тканей другими отпало. Несколько дней мы с Виленоль существовали с общим обменом веществ и единым кровообращением! Ведь состав крови у меня схожий с людским! Мы как бы стали сросшимися близнецами (правда, с разных планет). На Земле это порой бывает. Наши два сердца работали сообща. А специальное излучение пронизывало, просвечивало, переделывало нас обоих. После этого осуществилась операция, которую делают у нас на ледяных материках. Только там удаленную больную почку заменяют механизмами, а здесь в мое тело была пересажена почка живой земной девушки".
Бюллетень о состоянии здоровья этанянина Ана. "Операция пересадки почки земной девушки в тело инопланетянина прошла успешно. И он и она чувствуют себя хорошо. Температура, пульс, дыхание нормальные. Никаких осложнений нет. Комиссия считает, что поступок Виленоль Болевой, достигшей возраста, дающего право на "подвиг зрелости", может быть зачтен как совершенный "подвиг зрелости". В связи с чем в этой девушке с помощью операции памяти будет пробуждена личность одного из выбранных ею предков. Академик Руденко, профессор Найдорф, доктор-йог Чанджа".
"Итак, я живу благодаря самоотверженности чудесной земной девушки, которой я не знаю чем оплатить не только за часть ее тела, но и за часть ее души! Поистине удивителен, необыкновенен, поразителен Человек сегодняшней Земли, который сумел так воспитать себя! Как узко мыслят наши протостарцы, находя весь смысл существования лишь в личном бессмертии! Истинное бессмертие за теми, кто видит грядущее в бесконечной смене поколений, в воспитании последующих в духе любви и справедливости. И если чудесная Виленоль самоотверженным поступком совершила свой "подвиг зрелости", спасши меня, то всему человечеству, я это чувствую, угадываю, предвижу, предстоит совершить во Вселенной свой "подвиг зрелости". Вот это я и хотел бы передать на Этану теперь, когда остался жив".
Глава пятая.
ЧЕРЕЗ ПОКОЛЕНИЯ
Виленоль находилась в Институте жизни после проведенной здесь над нею "операции памяти" и ждала друзей - они обещали прийти к ней прямо с заседания Высшего ученого совета Объединенного мира, проводившегося на этот раз в Москве. В институтском саду звенела особая весенняя подкарауливающая тишина. Виленоль стояла в дверях веранды и смотрела в сад. В нем цвели яблони, и пряный, чуть горьковатый запах наполнял вечерний воздух. Белые купы казались пушистыми и почти закрывали веранду с Виленоль. И вдруг веселые голоса послышались за оградой. Оживленно разговаривая, смеясь, в сад вошли люди и направились прямо к веранде, на которую выходил кабинет академика. Впереди шел Петя тен-Кате, за ним - Вилена, Арсений, Авеноль. Петя задержался у одной из яблонь, сорвал веточку. - Приношение возлюбленной? - улыбнулась Вилена. - Зачем же деревья портить! - укоризненно заметила Авеноль. - Ради любви, бабушка Авеноль, только ради любви и счастья! - оправдывался Петя. - Не боишься? - подзадоривала его, в свою очередь, Вилена. - А вдруг тебя встретит вместо чудесной Виленоль древняя старуха? - Что вы, Вилена? Вы же не постарели от своих "снов памяти"! - Смотри! - погрозила Вилена Пете пальцем. - Вот твоя "старушка"! - смеясь, указал Арсений на дверь веранды. Петя ускорил шаги. Виленоль не двинулась с места. Подойдя к веранде, Петя ужаснулся, взглянув в лицо Виленоль. Это была и она и не она! Гневно сведенные брови, пронизывающий взгляд, трагически опущенные уголки губ. - Я не хочу тебя видеть, - сказала Виленоль. - Что с тобой? - опешил Петя. - Ты предатель! - кинула ему в лицо обвинение Виленоль. - Как ты мог предать дружбу, меня, наконец... на которой собирался жениться? - Прости, Виленоль, но я не понимаю, в чем мое предательство? - Он не понимает! - скорбно воскликнула Виленоль. - Он не понимает, что своими подсчетами ростовщика глушил героический порыв близких мне людей! Я не хочу тебя видеть! Из-за Виленоль показалась тощая фигура этанянина Ана, так же, как и Виленоль, оставленного в Институте жизни для наблюдении за его здоровьем. - Прости меня, человек. Не мне вмешиваться в дела людей, но я был свидетелем того, как переживала, возмущалась, отчаивалась моя звездная сестренка, слушая твое выступление, земной инженер. Может быть, наши протостарцы и не постигли бы ее, но я оправдываю. Петя стоял перед этанянином обескураженный, заглядывал ему в огромные глазницы и стремился понять то, чего понять был не в силах...
Этанянин Ан был оставлен в Институте жизни не только из-за наблюдения за его здоровьем. Он задался целью привезти на Этану открытый людьми метод пробуждения наследственной памяти и поэтому стал учеником академика Руденко. И он ассистировал академику во время "операции памяти", совершаемой над Виленоль ради пробуждения в ней не только памяти, но и личности ее прапрабабушки - великой артистки прошлого Анны Иловиной. Владимир Лаврентьевич был доволен своим помощником, говорил, что в жизни не часто встречаются столь способные студенты. После манипуляций с направленным излучателем, которые затрагивали точно выбранные участки мозга, старый академик подошел к полулежащей в кресле Виленоль и спросил: - Как мы себя чувствуем, девочка? - Спасибо, Владимир Лаврентьевич. У меня даже прошло головокружение. - Назови свое имя. - Виленоль Болева. - Что особенно ярко в твоей памяти? - Переживания Анны Карениной. - Разве ты играла когда-нибудь эту роль? - Да. В Художественном театре. - Когда? - Я не могу ответить. Но я помню премьеру во всех мелочах. Ко мне приходила сама Алла Константиновна Тарасова, первая исполнительница этой роли, и поцеловала меня. - А какое у тебя последнее воспоминание? - Мой симбиоз с инопланетянином. Он очень хороший. Я рада, что смогла помочь ему жить на Земле. С Виленоль сняли шлем, и она, сияющая, радостная, протянула руку академику Руденко и Ану. Совершив "подвиг зрелости", она вступала в жизнь, наделенная бесценным богатством прошлого - талантом великой актрисы. - Девочка моя, - обратился к ней Руденко. - Несколько дней тебе придется провести в Институте жизни. Ан будет наблюдать тебя. А мне... мне придется выполнять еще некоторые обязанности человека Земли, - и он многозначительно улыбнулся. Виленоль знала, что академик Владимир Лаврентьевич Руденко председательствовал на сессии Высшего ученого совета Объединенного мира, посвященной вопросам особого значения. Руденко пообещал, что Виленоль с Аном могут "присутствовать" на заседании Высшего совета, не покидая института. К их услугам будет видеоэкран в его кабинете. Сессия происходила в исполинском здании, вмещавшем сотни тысяч человек. Но с помощью видео на заседании присутствовали многие миллионы. Гости сидели в амфитеатре вокруг центральной части, где находились члены Высшего совета. Виленоль старательно объясняла Ану, что вопрос, который будет обсуждаться на сессии, волнует человечество уже очень давно. Когда-то он вызывал панические прогнозы демографов, твердивших, что население Земли будто бы удваивается за все меньшее число лет и якобы неизбежен "демографический взрыв" - Земле тогда не прокормить человечество... - Вот видишь, моя звездная сестренка! У вас, как и у нас на Этане! отозвался Ан. - В космосе одни законы развития. - Этот вопрос был у нас на Земле снят прежде всего изменением общественного устройства. Новое общество с помощью высших достижений науки и техники помогло людям широко использовать искусственную пищу. Заводы для ее получения заняли ничтожную площадь по сравнению с засевавшимися прежде полями. Люди смогли расселяться по постепенно освобождавшимся территориям, пользуясь новыми, совершенными средствами транспорта в подземных трубопроводах. - У нас на Этане протостарцы имеют только искусственную пищу, вернее сказать, энергию. Но ведь они - машины! - Люди не сразу приняли искусственную пищу. Так бывало всегда. В давние времена с одного материка на другой привезли растение - картофель. Помнишь, ты хвалил эти "земляные плоды"? Так вот, люди не желали употреблять их в пищу. В историю то время вошло под знаком "картофельных бунтов". А впоследствии потомки бунтовщиков не могли себе представить жизни без картошки. То же было и с искусственной одеждой. Прежде люди одевались только в то, что им давала сама природа - волокна растений, шкуры и мех убитых животных. Но потом постепенно они стали заменять это искусственными нитями, искусственной кожей... - Это очень интересно. Но скажи, поведай, раскрой, что же дальше обострило на Земле вопрос с перенаселением, почему ради него собираются у вас в Москве мудрецы со всего мира? Неужели люди могут пойти по пути нашей Этапы, где рождение ребенка карается смертью и новорожденного и родителей? - Это чуждо нашей морали. И у нас совсем не стоит подобный вопрос, внимательный Ан! На Земле может жить много больше людей, чем сейчас живут. Заводы пищи прокормят неисчислимое их число! Но жажда знаний и простора всегда будет владеть людьми. И у нас принято думать на сто, двести лет вперед.
Арсений и Вилена, сидя высоко в амфитеатре, видели академика Руденко одновременно и на видеоэкранах, вмонтированных в спинки передних кресел, и далеко внизу за кольцевым столом. По обе стороны кольцевого стола сидели ученые со всех частей света, но не только седые старцы. Были среди них и, казалось бы, совсем молодые. Они отличались друг от друга цветом кожи, костюмами, но было в их лицах что-то общее несмотря на все различия. Может, это были высокие лбы, сосредоточенные взгляды или еще что-то, что Вилене не удавалось уловить. Многие из этих ученых еще не родились, когда научная слава Руденко гремела по всему миру. Поэтому совсем не было странным, что маститого академика избрали после анабиоза президентом Высшего ученого совета мира. Кто-то из гостей сравнил амфитеатр, где сидели гости, с кратером вулкана, а площадку с кольцевым столом - с его жерлом, из которого вот-вот начнется извержение "великих идей". Академик Руденко, открывая созванное на этот раз в Москве заседание Высшего ученого совета мира, напомнил основополагающие идеи современного общества, заложенные такими корифеями мысли, как Карл Маркс, Фридрих Энгельс и Владимир Ленин. Указав человечеству необозримые пути прогресса, идеи эти рождают для грядущих поколении новые проблемы, решение которых сделает беспредельным завоевание Разумом природы. В начавшейся дискуссии приняли участие многие видные умы всех континентов, затрагивались самые различные пути развития цивилизации. Дошла очередь и до устремления людей в космос, к далеким звездам. Тогда-то президент Высшего ученого совета мира и предоставил очередное слово звездолетчику Роману Васильевичу Ратову. Глядя на его седую голову, возникшую на видеоэкране, Вилена покосилась на Арсения - ведь таким он представился ей в первые минуты возвращения на Землю. Роман Васильевич, опираясь на названные Руденко идеи Маркса и Ленина, напомнил Высшему ученому совету слова Циолковского о том, что Человек должен расселиться в космосе, что Земля - колыбель его цивилизации, но нельзя вечно оставаться в колыбели. Планета Гея вполне пригодна для заселения. Уже подготовлен проект Великого рейса для переброски на Гею одного миллиона человек. Конечно, это не решает проблемы перенаселения Земли, уже не грозящей человечеству благодаря другим достижениям его цивилизации, но открывает людям дорогу во Вселенную, где неизбежно будут возникать дочерние человечества Земли. Для проектируемого рейса понадобится армада звездолетов, состоящая из нескольких отрядов. Во главе каждого встанет один из опытных звездолетчиков, уже совершавших сверхдальний космический перелет. Технические достижения Земли, овладение вакуумной энергией и опыт нескольких звездных рейсов вселяют уверенность в том, что замысел этот осуществим. Человек выйдет к звездам, чтобы жить среди них! Рядом с Виленой и Арсением сидел Петя тен-Кате. Во время выступления Ратова-старшего он страшно волновался. И когда академик Руденко объявил, что с проектом использования ресурсов земного шара, на котором можно изыскать для людей еще большие жизненные просторы, выступит инженер Питер тен-Кате, Петя вдруг сорвался с места и побежал по проходу вниз. Вилена и Арсений удивленно переглянулись. Они были уверены, что докладывать Совету будет отец Пети, прославленный Питер тен-Кате, отгородивший ледяными дамбами немало морских отмелей. Академик Руденко тоже не ожидал, что на его приглашение к трибуне устремится молодой инженер Питер тен-Кате, а не старый, который медленно пробирался между рядами, седой и тучный, страдающий одышкой. Петя взбежал на кафедру и сразу заговорил: - Я сейчас уступлю место своему отцу. Он деликатен и не скажет с нужной прямотой самого важного. Я подсчитал, сколько стоит доставка на Гею миллиона человек, сколько стоит переброска туда одного человека. В прежние дикие времена войн и массовых преступлений подсчитывали, сколько стоит убить. И тратили умопомрачительные средства для осуществления планов антигуманизма. Сейчас совсем иное. Дело, конечно, не в деньгах, забытых в большинстве частей Объединенного мира, а в затратах труда. И оказывается, что затрата труда для создания звездной армады Великого рейса на Гею могла бы соперничать лишь с чудовищными тратами наших безумных предков на преступные вооружения. - Вот это удружил! - буркнул Вилене Арсений. - Мы вправе говорить об этом, поскольку можем сравнить эти траты с другими, дающими людям возможность привольнее жить. С тратами на создание искусственной суши за счет океанов. Мы можем совместить земной опыт создания ледяных плотин, которыми занимался мой отец, с тем, что нам привезли с Этаны участники рейса "Жизни-2", то есть с достижениями другой цивилизации. Я кончил. Вывод будет не в пользу Великого рейса. Петя тен-Кате отправился обратно на свое место, рядом с Ратовыми, а на трибуне его сменил добравшийся наконец до нее Питер тен-Кате-старший. Петя сел рядом с Виленой и светло улыбнулся Арсению, как будто не он только что усомнился в необходимости переброски части населения Земли на Гею. Арсений опустил глаза. Он слушал отца Пети. Питер тен-Кате-старший педантично рассказал об опыте создания ледяных плотин, которые позволили увеличить площадь суши во многих приморских странах. Потом перешел к проекту промораживания океанов до дна - созданию ледяных монолитов, которые можно было бы превратить в новую сушу. Главное в проекте - и это отличало его от метода протостарцев - было то, что часть океана замораживалась в виде ледяного купола, а не целиком на всю глубину. Купол, упираясь в дно, отгораживал прикрытую им воду от океанской, благодаря чему всплыть не мог. Важным отличием было и то, что поверхность материка должна была быть не ледяной, как на Этане, а покрытой теплоизоляционным слоем. Поверх его предстояло намыть ил, поднятый тут же со дна океана. Ценнейшие белковые вещества, оседавшие миллионы лет в его глубине, сделают почву плодородной. На цветущих материках с лесами, полями и реками привольно расселится так много людей, что человечеству нет никакого смысла задумываться об опасном переселении хотя бы и небольшой его части на далекие планеты Вселенной. Вилена, поглядывая то на Петю, то на Арсения, подумала, в какой гигантский круг всеобщих интересов вовлечены ныне люди на Земле. Сейчас о глобальных проблемах задумывается каждый, а в ее время о них размышляли лишь отдельные специалисты. Личное теперь еще больше, чем раньше, переплетается с общественным. Неизвестно, что больше волнует сейчас Петю тен-Кате: объявленная им война против Великого рейса на Гею или состояние его Виленоль после перенесенной ею "операции памяти"? Арсений не остался в долгу у Пети. Он тоже спустился к трибуне, получив по микротелефону от академика Руденко разрешение выступить. - Что предлагают нам вместо Великого рейса? - уверенно начал он. Уродование родной планеты? На ней все увязано самой природой. Заморозь океаны, лиши Землю прежнего зеркала испарения - и засохнут пышные заросли на старых материках, в пустыни превратятся ныне цветущие края. Цивилизация, развиваясь, порой наносит природе страшный вред. Вспомним отравление и засорение атмосферы, загрязнение водоемов. Сколько поколений трудилось, чтобы исправить промахи предков! Чего же хотим мы сейчас? Перекроить географическую карту, пренебрегая физической географией? Нет! Лучше строить эфирные города по Циолковскому, наступать на беспредельные просторы космоса. Там ждут людей прекрасные и необжитые планеты. Что хорошо протостарцам Этаны, не помнящим родства, или личинкам-эмам на Реле, то неприемлемо людям, любящим свою Землю такой, какая она есть! - И Арсений вернулся к Вилене. И неожиданно для всех выступила старая Авеноль. Она обрушилась на всех "прожектеров". - Разве снова испугались, что Земля перенаселена? - спрашивала она. - Все здесь говорили, что нет. Нужны еще большие просторы? А почему не вспомнить океаны, занимающие три четверти поверхности планеты? Почему надо бежать с Земли или уничтожать океаны, вместо того чтобы приспособить для жизни людей огромную новую среду обитания, куда не надо ни лететь десятилетиями, ни строить ее изо льда? Современная наука в состоянии создать фильтры, позволяющие отделять от воды кислород, нужный человеку. Человек, находясь под водой, с помощью фильтрующих пленок сможет дышать растворенным в воде кислородом. Простор для грядущих поколений - в заселении водных просторов, не требующем ни космических кораблей, ни холодильных установок. Я старая женщина, но больше половины жизни провела под водой. Пусть убедит это слушающую меня сейчас во всем мире молодежь - в океанах можно жить и быть счастливым! Остальные ораторы еще долго обсуждали различные направления развития человечества. В числе выступавших был и доктор Иесуке Матсумура. Несмотря на то что он сам был звездолетчиком, он проявил себя прежде всего жителем Японских островов. На его взгляд, эти острова первые нуждались в соединении их в единый материк, частично ледяной, частично естественный. Он предложил на первых порах заморозить лишь Японское море. Это, как ему казалось, не вызовет изменений климата Земли, но сделает целый народ еще счастливее. Высший ученый совет Объединенного мира создал несколько комитетов, в том числе Космический, которые должны были всесторонне изучить те или иные вопросы. В Космический комитет вместе с Романом Васильевичем Ратовым и Иваном Семеновичем Виевым вошли Арсений с Виленой, а также Франсуа Лейе, Карл Шварц, Альберто Рус Луильи, Матсумура и другие звездолетчики. Петя с отцом вошли в Комитет новой суши, Авеноль - в Океанический.
В саду кроме яблонь цвела черемуха. Вилена все оглядывалась, ища ее глазами. А Петя сразу нашел ее по горькому аромату. Веселой гурьбой пришли они сюда прямо с заседания Высшего совета. Недавние споры были забыты и ничем не отразились на отношениях друзей. Для всех этих людей показалось бы диким перенести свои разногласия по вопросу обретения людьми новых просторов на отношения друг к другу. Вилена шутя поддразнивала Петю, что ему придется теперь жениться на древнейшей старухе, которая пробуждена в сознании Виленоль. Петя хохотал и обменивался с Арсением шутливыми тумаками. Авеноль с улыбкой наблюдала, как резвится молодежь. Так и вошли они в сад Института жизни, подошли к веранде. Петя удивился, что Виленоль не выбежала к нему навстречу - она не могла не слышать их веселых голосов. Да и ее силуэт был отчетливо виден в проеме двери на веранду. Они подошли к Виленоль. Она стояла чем-то рассерженная. Из-за ее плеча был виден Ан. Виленоль сказала Пете, что не хочет его видеть. Петя остановился ошеломленный, уничтоженный. Сам не свой слушал он слова этанянина, ставшего на сторону "звездной сестренки". Петя недоумевал. Разве он поступил дурно, отстаивая свои убеждения? - Я не хочу тебя больше знать! - донесся из глубины веранды голос Виленоль. Даже голос ее казался чужим. Что это? Виленоль подменили?
Часть вторая. ВИЛЕНОЛЬ
В затихшем воздухе берез Струятся ветви золотые... А. Блок
Глава первая. СЛЕДЫ ПРЕДШЕСТВЕННИКОВ
- Ты не можешь отправиться в такое путешествие, дорогой Ан! - воскликнула Виленоль. - Поверь, звездная сестричка, это очень важно, необходимо, даже полезно мне сейчас, - возражал Ан. - Только, если я буду подле тебя! - настаивала Виленоль. Молодой человек с выпуклым лбом, укрывшийся за скелетом динозавра, наблюдал за тощей фигурой этанянина, которого сопровождали низенький японец в очках и быстрая в движениях девушка с особенным, устремленным взглядом темных глаз. Эти три посетителя Палеонтологического музея Академии наук спорили около черепа бизона, жившего сорок тысяч лет назад в Якутии. Во лбу его было ровное отверстие с вмятиной вокруг. Японец объяснил, что пуля расплюснулась при ударе о лобовую кость, пробив ее прижатым к ней воздухом. Рана начала зарастать. Значит, ранение было прижизненным. - Сорок тысяч лет назад? - изумился Ан. - Насколько я узнал, изучил, понял вашу историю, в то время на Земле еще не было огнестрельного оружия. - Ты прав, внимательный Ан. Это первый из следов твоих предшественников на Земле. Еще на звездолете я обещал показать их тебе. - Я должен, обязан, горю желанием увидеть и все остальные следы! - Так отправимся в кругосветное путешествие! Самолет нам выделен, предложил японец. И тогда запротестовала Виленоль. - Я поеду с тобой, дорогой Ан, чтобы всегда быть рядом, - объявила она. - А как же твой театр и оживление исторических сцен? - Важнее дать тебе кровь... а может быть, и больше. Молодой человек от скелета динозавра незаметно проскользнул к выходу.
В серый, дождливый день, прикрывший лондонские улицы сплошным потоком мокрых зонтов, никто не обратил внимания на безволосого приезжего с огромными глазницами на безбровом лице, входившего в сопровождении европейской девушки и японца в один из британских музеев. Они остановились перед черепом неандертальца, найденного в свинцовом руднике Брокен-хила в Родезии и жившего около сорока тысяч лет назад. В черепе было ровное круглое отверстие на виске. И без каких-либо трещин. Так пуля пробивает стекло. Правой височной доли не сохранилось, как и бывает при пулевом ранении навылет. - Протостарцы не изучают, не знают, не помнят прошлого. Они даже уничтожают его в своей памяти. Насколько поучительнее у людей, - сказал этанянин. Виленоль радовалась всякому интересу Ана к окружающему. Это благотворно сказывалось на его здоровье. Сама же она выглядела усталой и печальной. Напрасно она надеялась, что смена впечатлений отвлечет от того, что так ее гнетет. Английская погода соответствовала ее настроению. Виленоль вышла из музея с опущенной головой. Она не заметила за углом насквозь промокшего молодого человека. Он старался ни в коем случае не попасться ей на глаза.
В пестром городе древних мечетей, сохранившем старинный восточный колорит, Матсумура знакомил Ана и Виленоль с памятниками древнейшей на Земле цивилизации - шумеров. Она появилась "взрывоподобно". Дикие племена тысячи лет назад вдруг стали заниматься земледелием, скотоводством, строить прекрасные города, обрели письменность. Сами шумеры так объясняли свою историю: "... из той части Персидского залива, что примыкает к Вавилону, появилось животное, наделенное разумом. И оно называлось Оанном. Все тело животного было, как у рыбы, а пониже рыбьей головы у него была другая, как у человека. Существо это днем общалось с людьми, но не принимало их пищи; и оно обучило их письменности, и наукам, и всяким искусствам. Оно научило их строить дома, возводить храмы, писать законы и объяснило им начала геометрии. Оно научило их различать семена земные и показало, как собирать плоды". Матсумура отыскал клинописную табличку с этой записью шумеров и еще древнее изображение неведомого существа. Все это хранилось когда-то в библиотеке царя Асурбанипала. На изображении, если отбросить стилизацию, можно было узнать человека, облаченного в скафандр. Шумеры сравнили эту одежду с рыбьей чешуей. Из экзотического восточного города неутомимый Матсумура "перенес" своих спутников в Мексику. Здесь друзей встречал Альберто Рус Луильи. Он обещал познакомить их с открытием своего прапрапрадеда, знаменитого археолога, носившего то же имя. В густой сельве, в непроходимых зарослях, обнаружен был древний город майя с великолепными храмами, величественными пирамидами... Его назвали Паленке. На вершине одной из пирамид высился изящный "Храм надписей". В недрах этой пирамиды прапрапрадед Альберто Рус Луильи нашел гробницу, поразив тем научный мир. Ведь древние майя, в отличие от египтян, не хоронили своих знатных людей в пирамидах. Однако открытие мексиканского археолога оказалось еще более значительным. Четыре года пробивался неистовый ученый по заваленным камнями коридорам к гробнице неизвестного вождя или жреца. На пороге ее оказались скелеты шести юношей и девушки, принесенных в жертву при церемонии погребения. Гробница была прикрыта надгробной плитой с изображением, в котором впоследствии разобрали чертеж ракеты с сидящим в ней космонавтом. Он полулежал в мягком кресле, готовый к взлету, руки его покоились на рычагах, ноги на педалях, за его спиной двигатель извергал пламя. Когда плита была поднята, под нею оказался саркофаг в форме ракеты. В нем сохранились кости, череп и частички распавшейся за более чем тысячелетие нефритовой маски. Ее удалось восстановить. И вот столетия спустя звездолетчик Альберто Рус Луильи с Аном, Виленоль и Матсумурой отправился в Паленке. Вместе с ними он спустился по освобожденным теперь лестницам и коридорам пирамиды к саркофагу. Матсумура наблюдал за реакцией своих подопечных. Войдя первой в гробницу, Виленоль вскрикнула, отскочив в сторону. Она почти наступила на изображение сидящего в ракете космонавта. Резной по камню чертеж был выполнен великолепно. Но особенно поражена была Виленоль маской захороненного, которую их друг мексиканец специально доставил сюда. На нее смотрело удивительное лицо - с огромным носом, тонкими губами и выразительными, едва ли не живыми глазами. Что-то странное, неземное чудилось в чертах маски. - Обратите внимание на нос! - указал Матсумура. - Он начинается выше бровей! Разделяет лоб на две части. Носолобый\ Извините, но я не знаю на Земле расы с такой отличительной чертой. - Неужели инопланетянин? - прошептала Виленоль. - Отмечаю, свидетельствую, заверяю - на меня, на моих собратьев с острова Юных, на этанянина он не похож, - заметил Ан. - Возможно, что это не пришелец из космоса, а далекий их потомок, заговорил японец. - И изображение на надгробной плите - символ его космического происхождения. Недаром иероглифы, обрамляющие изображение, расшифрованы как космические символы. Может быть, современники погребенного и не летали на ракетах, но помнили, что полеты связаны с высоким происхождением того, кого они хоронили. - Кстати, - вступил Альберто Рус Луильн. - То, что в этих местах летали по воздуху многие тысячи лет назад, - несомненный факт, в чем я постараюсь вас убедить. Виленоль чувствовала, что она по-настоящему увлечена. По сравнению с огромностью раскрывающихся перед нею тайн ее собственные невзгоды показались ей мелкими, ничего не значащими. После Ана и его друзей в гробнице с каменным чертежом побывал крутолобый молодой человек. Он долго и грустно смотрел на загадочную маску, и ему казалось, что с мудрым пониманием его безграничной печали смотрел на него неведомый вождь, жрец или пришелец, похороненный здесь. Без обычных предосторожностей выходил из "Храма надписей" крутолобый молодой человек. Он был весь под впечатлением виденного в склепе. Виленоль в последний раз оглянулась на пирамиду и изменилась в лице. Друзья даже испугались за нее. Однако Виленоль звонко засмеялась и стала уверять своих спутников, что в жизни своей не видела ничего более интересного. И она готова лететь хоть к самим звездным пришельцам. Никто не подумал, что настроение Виленоль вызвано не только следами тех, кто когда-то побывал на Земле.
И друзья полетели. Сначала в соседнюю Колумбию взглянуть в одном местном музее на золотой самолетик, который, очевидно, был украшением жреца или другой видной персоны - современника "носолобого", захороненного в пирамиде "Храма надписей". Эту вещицу изучали, сравнивали с птицами, рыбками, насекомыми, даже с чертежами самолетов, наконец, испытывали в аэродинамической трубе и признали моделью летательного аппарата. Матсумура, зная обо всем этом, запасся чертежом самолета двадцатого века и показал, как точно ложится золотой "амулет" на конфигурацию вычерченного самолета.
Особый сюрприз приготовил гостям Альберто Рус Луильи. Он предложил им сесть в старинный самолет, на котором здесь совершали прогулки туристы-путешественники, и взглянуть на побережье Перу с высоты. На этом самолете они подлетели к побережью Перу со стороны Тихого океана, в районе Писко. На горном склоне сверху открылся гигантский знак в виде трезубца, указывающего путь через горы. - Заметить этот знак тысячелетней давности можно только с большой высоты, - сказал Луильи. - Кто его мог видеть в древности? Для кого и кем он был создан? Самолет, следуя намеченной трассе, полетел через горы. Внизу мелькали руины былой цивилизации. Горы были непроходимы, но через них тянулась странная прямая линия. Обрываясь в ущельях, она возобновлялась на горных хребтах, увлекая все дальше и дальше в глубь горной страны. И она вывела самолет в каменистую пустыню Наска. С высоты путники увидели странные фигуры земных и неземных животных, размерами превышавших сотни метров. - С поверхности земли их не различить, - опять заговорил Луильи. - Но тем не менее они были выложены тысячелетия назад для неведомой цели. - Они походят на посадочные знаки! - вставил Матсумура. - Но для кого? Древние американские цивилизации не знали не только самолета, но даже колеса! Однако наибольшее потрясение испытали Виленоль и ее друзья, когда их самолет приземлился в неприветливой каменистой местности. Кто-то в древности провел здесь каменные дороги. Они ничего не соединяли, начинались с пустого места, обрывались перед пропастью. Эти дороги пересекались лучами прожекторов, подобно посадочным полосам на аэродромах времен расцвета винтовой авиации. Самолет старинной конструкции, требующий особенно хороших дорожек, легко опустился на древнюю многокилометровую плиту, словно специально для того и сделанную. Виленоль, а следом за нею Матсумура, Альберто Рус Луильи и, наконец, Ан вышли на каменистую дорогу, ровную, как стол, приподнятую над острыми бесформенными камнями пустыни. У Виленоль захватило дух еще при начале посадки. Она и теперь не могла как следует вздохнуть. От мысли, что она в том месте, где выходили из неведомых машин неведомые существа, летавшие на своих машинах над землей, когда ее предки орудовали еще дубинами в лесу, у ней даже закружилась голова. Были ли эти существа людьми или только походили на них? Она огляделась, словно отыскивая их, и остановилась взглядом на Ане. - Я здесь, - улыбнулся этанянин. - Мне теперь кажется, что я не первый, не единственный и не самый странный из тех, кто прилетел на Землю из космоса. Но я первый, кого люди сами привезли к себе. - Первый! Конечно, первый! - засмеялась Виленоль. - И я первый, кому дочь Земли отдала часть себя, чтобы он жил, мыслил, наблюдал, - закончил Ан. После пустыни Наска путешественников доставили к высокогорному озеру Титикака. "Здесь они расстались с Луильи. Еще в историческое время озеро было морским заливом. Но поднятие Анд вознесло за облака часть суши вместе с заливом, и оно превратилось в озеро. Путники осматривали остатки древнего мола. Поодаль виднелись руины старинного комплекса храмов Каласасава близ местечка Тиагуанако. Рядом стояли удивительные Ворота Солнца. - На них изображен инопланетный календарь. В году двести девяносто дней, а месяцев двенадцать, - сообщил японец, указывая на иероглифы в орнаменте. - Так ведь это же календарь Этаны! - взволновался Ан. - Наша планета делает двести девяносто вращений за время одного оборота вокруг светила. Правда, у нас спутника Луны нет, но зато у нас дюжинный счет. - Извини нас, друг Ан. Не потому ли в десяти циклах из двенадцати, изображенных на Воротах, по две дюжины дней, а в двух - по одному добавочному дню. - Этаняне старались свести все к дюжинам. Но как мог попасть календарь Этаны на Землю? Не пойму, не догадываюсь, не могу объяснить, - сокрушался Ан. - Может быть, кто-то побывал до землян на твоей планете, - предположил Матсумура. - И я подозреваю кто. Его звали на Земле Кон-Тики. Он, по преданию, прилетел с другой звезды, создал здесь государство инков, построенное на удивительных для людей того времени началах: труд был обязателен для всех (даже "первый инка" трудился на отведенном ему поле), общепринятым было презрение к богатству, золото использовалось только тогда, когда требовались его особые свойства, хлеб был бесплатный для всех. Каждый, дожив до пятидесяти лет, мог больше не трудиться и поступал на иждивение общины. Работающие на рудниках обретали такое право раньше. Впоследствии все это забылось. - Увы, это не наши принципы! - вздохнул Ан. - Это ваши теперешние принципы, основа вашего нового общества, отличительная особенность Земли. Как жаль, что никто из протостарцев Этаны, видевших Кон-Тики на моей планете, ничему не научился у него, а теперь и не помнит его. - Нельзя жить без памяти... Потому люди и ищут следы пришельцев, побывавших на Земле.
С Анд путешественники перелетели на одинокий и загадочный остров Пасхи, "остров устремленных вдаль взглядов", как местные переводят его название. С берегов острова в океанскую даль вечно смотрят исполинские статуи, неизвестно кем и для чего поставленные здесь. Чужепланетные их лица как бы говорят о том, что они не дело рук людей. Недаром в преданиях местных жителей говорится о небесных пришельцах... Такие же предания были и в Южной Америке, и в стране древних майя. Всюду говорилось, что когда-то Сыны Солнца (у ацтеков - Кетсалькоатль, у майя Кукулькан (это одно понятие на разных языках - Пернатый, Летающий бог-змея), у инков - Кон-Тики (Сын Солнца, Солнечный) спускались с неба с громом без огня и учили людей знаниям и человеколюбию, потом улетели, пообещав вернуться...
С острова Пасхи Матсумура с друзьями перелетели в пустыню Сахара, на плато Тассили, в скалы Сефара, напоминавшие руины гигантского города. Эти скалы, иссушенные ветрами, обожженные солнцем, хранили бесценные сокровища прошлого. Японец провел путников к хорошо известному ему месту. Он плеснул на скалу водой, и на камне проступило древнее наскальное изображение водолаза или космонавта в скафандре с герметическим шлемом, с широким воротником, в который легко прошла бы голова, в одежде, спадающей вертикальными складками. Во всем облике изображенного чувствовалась загадочная мощь. - Великий бог марсиан! - воскликнул Ан. - Знаком с ним еще со звездолета! Японец улыбнулся: - Я никогда не расстаюсь с этим рисунком.
На этот раз молодой крутолобый человек ожидал путешественников на родине Матсумуры, в тесном городе, где дома продолжали беспредельно расти вверх, где по улицам нельзя было протолкнуться, хотя транспорт и ушел под землю, в трубы. Поэтому молодому человеку легко было остаться незамеченным и наблюдать издали за Виленоль и ее спутниками. В музее Токийского университета Ан еле передвигался на своих тонких ногах - он слишком устал от путешествия и впечатлений. Виленоль не на шутку встревожилась за него. Но даже он вскрикнул при виде каменной статуи: - Это же Великий бог марсиан из Тассили! Тот же шлем, тот же воротник, тот же скафандр! - Посмотри еще рядом, - посоветовал Матсумура. - Ты увидишь, внимательный Ан, скульптуру столь же древнюю, но на ней отчетливее проработаны очки, которые и ты поначалу носил на Земле, герметический шлем, орнамент скафандра... - Помню, добрый доктор. Ты говорил на "Жнзни-2" о спиралях как о средстве информации, как об едином символе для всех живущих во Вселенной и наблюдающих всюду спиральные галактики. - Тогда я молчу, внимательный Ан. - Я узнаю, доктор, эти статуэтки! По твоим рассказам, рисункам, фотографиям! - Ан указал на соседнюю витрину. - Я забыл, как ты называл их... - Догу. В переводе с древнего это значит... - Одеяние, закрывающее с головой. Это я слышал от тебя, уяснил, запомнил. Они сделаны людьми, не знавшими металла. - Да, предшественниками японцев, еще в каменном веке. Пять тысяч лет назад. И тем не менее посмотри, с какой мнительностью воспроизведены все детали космического костюма, даже фильтры для дыхания, люки для осмотра механизмов, крепления этих люков.