— Вовсе нет. Получишь хороший подарок… и броди себе дальше в поисках. Может, еще пригодишься.
— Я ведь в самом деле не питаю ненависти к мальчику, о котором вы говорили. Но раз надо…
— Интересно, что способна сделать твоя очередная «жемчужина»?
Имма задумалась. Ийа понял, что угадал.
— Вот и оно. Того парня придется прикончить, так что потеряешь свою талантливую нищую диковинку. Не огорчает?
— Зря ты так, — она медленно убрала руку. — Я ведь… я ищу тех, кто может дать новую кровь!
— Зачем?
— Это нужно Астале.
— Мы и без того не знаем, как уживаться друг с другом. А ты хочешь появления новых? Чтобы они перебили нас?
— А чего хочешь ты? — раздосадовано проговорила Имма, отступая назад.
— А вот этого я не скажу никому — не хочу, чтобы мне помешали, — ответил юноша с непонятной улыбкой, и оставил Имму гадать, была то отговорка или правда.
Мальчишке едва ли исполнилось девять весен. Чумазый, испуганный, с курчавой гривой волос. Родом из бедных кварталов, он сидел на лохматой кобылице-грис боком, сжавшись в комочек, и все его существо кричало — "хочу отсюда удрать". Но удрать не получалось.
— Ты говорил, скучно? — Къятта со смехом смотрел на подбежавшего к грис братишку, — Получай.
Къятта махнул рукой, и мальчишку спустили с седла.
— Кто он?
— Сирота. Забирай. Развлекайся… — махнул рукой сопровождающим, и все трое умчались.
Глаза у привезенного мальчика были — как два птенца вороненка, испуганных приближением хищника.
— Идем! — Кайе потянул его за руку.
— Что со мной сделают? — высоким и хрипловатым голосом проговорил мальчишка. Стоял, расставив ноги, равно готовый бежать и драться, и на шее болтался камешек с дырочкой — талисман. Бедняки много такого на себе таскали и держали в домах. Кайе поднял ладонь — потрогать камешек.
— Ты будешь тут жить!
"Подарок" отшатнулся, не давая прикоснуться к камню.
— Я не хочу.
— Это неважно — зато я хочу. — В словах зазвенело раздражение — камень бесполезный повесил, и туда же, не тронь, словно ценность какая. Но подумал и сказал, стараясь, чтобы голос звучал успокаивающе: — Ты ведь сирота. Тебе все равно некуда. А тут хорошо… — и сильней дернул за руку.
— Пусти! — «подарок» смотрел на Кайе — тот был ничуть не выше и не крепче — угрюмо, мальчишка-ровесник не казался ему угрозой. А старших не было здесь.
— Нет! Ты останешься, раз я так хочу! — Кайе начинал злиться.
— Хорошо… — обреченно сказал мальчишка и пошел за Кайе. Тот радостно засмеялся и направился по дорожке, болтая обо всем сразу. Руку гостя выпустил — как иначе покажешь все, что вокруг? Мальчишка отвечал невпопад, а потом вдруг замолк.
— Эй! — Кайе оглянулся, и увидел, как тот со всех ног удирает к выходу из сада.
— Стой!
Садовник услышал крик, рванулся за беглецом — но он был далеко.
— Стой же! — закричал Кайе, и мальчишка упал — может быть, подвернув ногу.
Кайе помчался к нему.
— Ты что!? — задыхаясь от бега, выдохнул он. Одновременно с ним подоспел садовник. Склонился над мальчиком. Тот не двигался.
— Он что, сильно ушибся? — в голосе Кайе звучала тревога.
— Али…он мертв.
— Но…почему???
— Не знаю.
— Сделай же что-нибудь!!! — Кайе вцепился в него. — Сделай!!!
…Целитель развел руками.
— Бесполезно. У него остановилось сердце.
— Почему? — почти беззвучно спросил Кайе.
— Ты перестарался, пытаясь его удержать, — голос старшего брата был спокойным и чуть насмешливым.
— Я… — мальчик поднял глаза на Къятту. В них была отчаянная надежда — ну, скажи, что ты пошутил!
— Привыкай, моя радость. Учись. Может быть, в следующий раз будешь поосторожнее…
И добавил, сжалившись:
— Поехали на реку сегодня. Наплаваешься — забудешь.
Лодочка — круглая плоскодонка, плетенная из коры. Кайе любил плескаться в реке Читери, любил мчаться в лодке, лавируя между порогов. Река Читери опасна — глубокая, быстрая. Плавать братишке Къятта позволял одному, но развлекаться возле порогов — нет. Про любого ровесника младшего брата сказал бы — не справится с веслом, про Кайе — позабудет, что река смертельно опасна. Он же смеется, влезая высоко на деревья, смеется и разжимает руки, чудом еще не свалился ни разу. Или не чудом — энихи дано то, чего лишен человек.
Но все равно, когда Кайе приходила блажь покататься среди порогов, старший был с ним.
Ирисы, нежные, розовые и фиолетовые, росли на берегу Читери, оттеняя свирепые пороги. Но пороги начинались чуть ниже, а тут вода была просто быстрой. Мальчишка носом зарылся в чашечку цветка.
— Сладко…