— А ты не хочешь найти себе подругу, которую примут в Род? — спросил он у Къятты. Тот по прежнему служил меркой во всем. Единственным недостатком был его младший братец, из-за которого век бы порог этот не переступал.
— Олиику, — широко улыбнулся собеседник. Последние пару дней он явно пристально наблюдал за чем-то неведомым Нъенне, скрывая внимание под личиной лени. — Тарра одобрит, а Ийа съест кусок болотной тины от злости. Только сама Олиика не согласится, а заставить Сильнейшую силой — нельзя. Ну… можно, конечно, но зачем нам враги из Рода Икуи?
— Я же серьезно.
— Женщин у меня предостаточно… а дети… хлопот хватает и с одним. — Мимолетный косой взгляд в сторону окна… широкие листья скрывают другое крыло, но известно, кто там живет.
Нъенна поморщился.
— Еще одного такого Астала не выдержит.
Ответом была едва заметная улыбка.
…Если бы не установленный Тииу закон, по которому Силы, отпущенной детям, есть определенный запас, пол-Асталы заполнили бы потомки Сильнейших, зачатые в надежде получить достойного преемника. А так — в союзе с низшими почти нет шансов на рождение хотя бы равного, да и разница Силы мешает…
Вся Сила юга держится на огне и крови — так и на севере говорят.
Нъенна знал, что у старшего родственника где-то в Астале или окрестностях двое сыновей от обыкновенных женщин, но впервые спросил, раз уж повод представился:
— Почему ты позволил им появиться на свет?
— Первый — по глупости, шестнадцать мне было. Я проверил его потом — так, ничего особенного. Обидно стало тогда. Я сейчас даже имени его не помню, имени его матери тоже… А вторая слишком стремилась поднять собственное семейство за счет нашего Рода. Хотела меня провести… получила пустышку. Ребенок не просто лишенный силы, но и калека, кажется.
— Ты постарался?
— А как же. По-моему, он глухонемой. Что ж, получила, что хотела. Нечего было хитрить, раз не умеет.
— Но разве можно…
— Сделать ребенка сильнее — нельзя, уж какой выйдет. А отразить чужую Силу просто.
Разговор о Силе направил мысли в новое русло. Нъенна от души сочувствовал родственнику своему — иметь в подопечных такое… В последнее время мальчишка вроде притих. Надолго ли? И что причиной тому, любопытно узнать?
— Он уверен, что через пару весен войдет в Совет. Только за счет кого, интересно? Он хочет занять место деда?
— Да нет. Пусть, — Къятта с ленивой улыбкой разглядывал потолок. — В юности полезно мечтать. А он, дурачок, и не скрывает того, что может…
— Зачем остальным такое сокровище? Его скорее убьют свои, если продолжит выпендриваться.
— Трудновато…
— Но можно, и ты знаешь это. Он не устоит против нескольких Сильных, особенно если сделать, как надо. Не боишься за брата? Не слишком-то он умен, — с легким презрением сказал Нъенна. Лицо Къятты стало жестче.
— Он очень неглупый мальчишка. Но сначала делает, а потом думает. И этого не изменить.
— А ты?
— Я? Я куда больше братишки подхожу, чтобы заменить деда. Впрочем, пока хорошо, что у власти он.
— А Кайе?
— Он — мое оружие, Нъенна, — рассмеялся молодой человек. — Оружие и ручной энихи.
— Я думал, ты любишь его.
— Одно не мешает другому.
— А не боишься? — после едва заметной паузы спросил младший родственник. — Если он ударит во всю мощь, в половину даже — тебе не устоять.
— В воспитании зверя главное… — не договорив, старший махнул рукой. Вся фигура его выражала уверенность, и не хотелось сомневаться — знает, что делает…
— Странно, как мы еще не перегрызлись все, — сумрачно сказал Нъенна. — Я бы с удовольствием убил нескольких…
— Так не сдерживайся, убивай! — рассмеялся Къятта. — Иначе потеряешь всю силу.
— Тевееррика многому научила нас… научила направлять огонь в другую сторону.
— Скоро влияние Тевееррики окончательно ослабеет, и тогда…
— Тогда тебе пригодится ручной энихи.
Къятта словно нехотя посмотрел на Нъенну из-под прямых ресниц. Сказал подчеркнуто ласково:
— Придерживай язык, когда говоришь о нем.
— Но ты сам…
— Я — это я.
— Я бы на вашем месте опасался за свою жизнь, — сказал Нъенна, раздосадованный неожиданной отповедью. — Что ему договор между Родами?
— Он может попробовать. Но еще не сейчас. Слишком молод — как человек он взрослеет куда медленней зверя.
— И ты спокойно говоришь об этом?
— Думаешь, я открываю тебе великие тайны? — голосом, похожим на густой сладкий сок, произнес Къятта. И закончил хлестко, словно ударил:
— Ты не так много стоишь, чтобы я хоть что-то скрывал от тебя!
Братишка сидел на крыльце, сцепив пальцы, опустив руки между колен.
— Ну что ты? — подошел сзади, тронул взъерошенную макушку.
— Уходи сейчас, ладно? — совершенно по-детски сказал младший. Растерянно, беспомощно даже.
— Как хочешь.