На привокзальной площади скучало полдюжины водителей. Третий согласился за разумную плату. Меня удивлял такой способ бегства, ведь когда мы отъехали, вся площадь знала, куда мы направляемся.
- Эй, шеф! Куда мы едем! - закричал Чирок, когда мы минут через двадцать миновали на трассе очередное селение.
- В Говтов, куда еще. Так быстрее.
- Блин, да не в Говтов, в Готам. Нам надо в ГОТАМ!
- Вира-майна! - машина вильнула и остановилась у обочины, - Ну вы, блин, даете! Вы же сказали в Говтов!
- Если бы нам надо было в Говтов, я бы и сказал в Говтов. А нам надо в Готам. Зачем мне говорить в Говтов. Я и города такого не знаю.
- Это не город, это поселок. Смотрите, - сказал водитель, разворачивая карту, - Вот где Говтов, а вот где Готам. Это ж совсем другой край!
В конце концов, мы заплатили вдвое, и шеф круто развернул машину.
* * *
В Готамской гостинице мы заперли дверь, расстелили пленку на полу и стали изучать наши находки. Запах от них был такой, что пришлось открыть окна. Больше всего Чирок рылся в истлевших частях футляра. То, что было целью нашего поиска, обнаружилось на оборотной стороне таблички с обращением Докару, то есть, можно считать, мне. Там, на оборотной стороне, были выгравированы знаки уже знакомого мне алфавита - старинная нотная запись с партией вокала.
- Берндт, ты можешь это расшифровать?
- Достоверно - нет. А ошибка может стоить дороговато. К тому же, если бы и мог, то что толку!? Ты ведь не умеешь петь сопрано?
- Не умею. А почему сопрано?
- Здесь, - Чирок перевернул табличку, - написано, "найди ту, что сможет вручить его тебе". Речь идет о женщине. Если бы пол не был важен, Римашкази написал бы "того". А он написал "ту". Видимо, требуется определенный диапазон голоса, доступный только женщинам. Скорее всего, так.
- Получается, нам нужна ведунья?
- Да. Остается надеяться, что она не была единственной.
* * *
Мы вернулись в Город и Чирок (нет, Берндт, конечно же, Берндт) вновь погрузился в поиски. На этот раз он просто вывернул Сеть на изнанку. Тот Чирок, которого я когда-то знал, был не в ладах даже с телевизором. Нынешний Берндт уже через неделю заговорил на тарабарском языке. "Прокси", "редиректы", "пинги" и "файерволы" служили для доступа к служебным базам и для того, чтобы запутать следы на случай обнаружения. В последнее он, впрочем, не слишком верил и все чаще уходил, чтобы сделать запрос с общественного терминала, где-нибудь подальше от дома. Технические детали вызвали у меня только один вопрос:
- Почему вы говорите "файервол", а не "брандмауэр"? Это было бы более по-нашему.
- Потому что "мы" говорим не "по-вашему", а по-нашему, - отрезал Берндт, и после этого я интересовался только стратегией.
- Как ты собираешься ее искать? - спрашивал я.
- Есть несколько направлений, - отчал он, - я проверяю все, в порядке важности. Жрица не могла возникнуть из ничего. Должна существовать школа, а это в карман не спрячешь. Я проверяю секты и закрытые клубы. Потом, исследования по древней музыке, медицине и оккультизму. Хотя здесь дурная ситуация: все авторы переписывают друг у друга, и ни один академик, ни в одной монографии не пишет больше, чем есть в школьных учебниках. Умножаются только ничего не значащие детали. Так что здесь все перекрыто.
- Как перекрыто? Кем?
- Не знаю. Не важно. Еще я смотрю истории внезапных успехов и карьерных чудес. Но главное - психи.
- Психи?
- Психи. Сумасшедшие дома. Ведунья ведь была с большими странностями.
- Погоди. Иноэ ведь искал среди сумасшедших.
- Верно. Потому я так и боюсь с ним столкнуться. Но он ищет программатора, то есть мужчину. А мы - женщину.
- Думаешь, он не узнал про жрицу в Блоке?
- Не знаю. Поэтому я так и боюсь столкнуться.
В другой раз я спросил:
- Если бы там что-то было, агенты Герберта давно бы нашли, - к этому времени Чирок окончательно сконцентрировался на безумцах.
- Герберт не знал, что искать, а я знаю.
* * *
- Похоже, я ее нашел. Но это слишком опасно. Надо узнать, чем занимается Герберт.
- Как узнать?
- Расспросить знающего человека.
"Танец кобры" я видел второй раз в жизни. Неприятное зрелище, надо сказать. От него начинает мутить, несмотря на то, что танцуют не для тебя. Берндт танцевал его в чистенькой подворотне, в приличном квартале, перед молодым мужчиной в строгом костюме. Я попытался отвести взгляд, но это оказалось невозможно. Плавные движения рук завораживали. В одной из них была зажата дымящаяся сигарета - когда появился клиент, мы курили.
Памятный мне резкий жест (сигарета отлетела в сторону), и мужчина мягко осел, выронив чемоданчик. Мы подхватили его под руки и потащили к машине. Меня шатало, но не настолько сильно, чтобы обращать на это внимание. Машина была краденная, а клиент наш был одним из секретарей Герберта Иноэ. Выехав за город, мы вытащили клиента и поволокли в лес. Здесь, на берегу реки, у нас все было готово. Я помог Берндту привязать парня к дереву. Он уже начал приходить в себя.
- Пойди, отгони машину метров на триста и возвращайся, - сказал Берндт мне, - А я его пока расспрошу.
Уходя, я оглянулся. Он делал секретарю укол. Криков я не слышал.
Когда я вернулся, клиент уже был мертв. Его тело Чирок успел завернуть в пленку.
- Узнал? - спросил я.
- Да. Все нормально. Герберт в этом направлении пока не работает.
Мне почему-то стало легче от сознания, что этот незнакомый мне парень умер не вполне напрасно.
Мы положили тело в стальную бочку, засыпали его цементом с камнями, закрыли и скатили бочку в воду. По дороге к машине меня вырвало. Давно я не чувствовал себя так мерзко. Но, в конце концов, мы всего лишь защищали себя.
* * *
Она была признанной сумасшедшей, и звали ее Линда Лу.
Берндт посетил психиатрическую лечебницу, представившись журналистом. Там ему удалось полистать ее историю болезни. При его памяти и технике чтения это равносильно ксерокопии.