– Это другое, – отрезал Соболев.
– Угу. Тут положение еще хуже. Криста и ШурЛар контролируют всё. Не знаю, как они делят работу, да это и не важно – ШурЛар будет работать только с Кристой. Всё, от учебных планов до финансов семьи и разработки конкретных акций. У них очень хорошие спецы, но они не работают друг с другом напрямую. Все замыкается на главу и консорта.
– Почему? – мрачно спросил лорд.
– Безопасность. Решения исходят только от главы. Ни у кого нет лишней информации и лишних полномочий.
– Но ведь у тебя три твоих консорта практически автономны.
– Это у меня. А Синоби жили так же, как Шур. Да ведь и у тебя так же, и у островных безов. Только у Грюндеров разделение и частично у Лодзей.
Помолчав и не дождавшись комментариев, Виксин продолжила:
– Криста должна угомониться и начать готовить некста.
– Должна, – фыркнул Соболев, – а если не сможет или не захочет?
Отстранено глядя в сторону, леди Виксин произнесла:
– Эжен, я понимаю, в каком неприятном положении ты оказался. Это все слишком похоже ситуацию с Синоби и твоим отцом.
– Ошибаешься. Большинство сейчас против Шур.
О! Поверь, оно было куда сильнее настроено против Аррена, чем сейчас против Шур. Шур вызывает жалость, а Синоби – возмущение и презрение. Ты помнишь, как тогда Криста лезла из шкуры вон, защищая его?
– Да, – мрачно отрезал лорд.
– Это не потому что они были любовниками и не потому что ее дедушка-Синоби обязал. Она прекрасно понимала – без Аррена семья Синоби будет недееспособна, развалится, и она останется одна. И сейчас я тоже из шкуры вылезу, отстаивая ее, потому что мне нужны нормальные подготовленные диверсанты в пару моим людям. Поглотить Шур мы не сможем, мы только-только начали нормально справляться с тем, что есть, переваривать «свежую кровь». Они тоже. Еще года три-четыре…
– О чем ты? Еще одна ее дурость, и поступит официальный заказ на расследование.
– Я понимаю. Но и ты пойми. Ты привык: «нет человека – нет проблемы». А сейчас не будет конкретно этого человека – будет огромная проблема. Для всех нас.
Соболев мрачно молчал.
– Я поговорю с ней, – тихо заверила Виксин.
– Она будет тебя слушать? – недоверчиво заломил бровь Соболев.
– Будет. Не она, так ШурЛар.
– Он действительно имеет такое влияние? Он, не прошедший санацию?
– Знаешь ли, говорят, что твой отец был предвзят…
– Неправда! – в бешенстве рыкнул Лигр.
– Поверь, – успокаиваясь, продолжил лорд, – ШурЛар не прошел бы санацию, кто бы ее ни делал. Четыре эпизода – это не шутка. И потом, предатель-перебежчик, сдававший своих…
Теперь настала очередь Виксин выразительно заломить бровь: мол, что за бред я слышу.
– Ах, не надо. Прошлый Осе нарыл замечательную статистику смертей агентов Шур и Синоби. И если ты будешь упорствовать, заявляя, что предателя не было, то я начну плохо о тебе думать.
Виксин пожала плечами.
– Он ликвидирован.
– Как давно? И кто это был?
– Некорректные вопросы.
– Не спорю.
Повисло молчание, каждый думал о своем.
– Поговори с Шур как можно скорее, – наконец произнес Соболев. – Она должна реорганизовать семью и начать готовить себе реальную замену. Если она этого не сделает, значит, вы начнете готовиться поглотить их. Неизвестно, когда следующему евсовскому хозяину жизни придет в голову ида5я поживиться за наш счет, но времени у тебя ровно до этого события. Сейчас я смогу спустить всё на тормозах, а вот в следующий раз – вряд ли.
В ответ было мрачное молчание. «Уж лучше бы злилась и колкостями бросалась», – подумал лорд и попытался приобнять свою тигрицу, но она выскользнула, почти не дав себя коснуться.
– Завтра пришлю тебе письма Елене и Александру, – сказала она глядя в сторону. И все же дотронулась до его рукава, давая понять, что не злится на него лично, подобрала маску и выскользнула за дверь.
Запахи весенней ночи и отголоски чужого веселья смогли вызвать лишь скорбную морщину на лбу высокого мощного блондина. Ледяной Лигр покинул равнодушный уют гостевого домика и бесшумно направился к своему флаеру.
Мегги-Лана до сих пор не могла поверить в происходящее с ней счастье. Она никогда не смела надеяться на такое – и вот… Мужчина, которого она полюбила с первого взгляда, будучи еще совсем ребенком, теперь ее. Они были вместе. И еще будут. Обязательно.
Увидев его впервые, она подумала, что еще не встречала никого красивее и печальнее. Он подошел к ним, она и Вики тогда были неразлучны, и представился. Он назвал свое имя! Вики по своему обыкновению принялась его донимать, и Мегги даже пару раз одергивала подружку, не желая, чтобы их провожатый расстраивался или плохо о них думал. Хороший то был день: они гостили у мамы, играли с каракалом. Время шло, и Даниэль стал часто бывать в поместье; поползли слухи, что у него персональный контракт с Вампиром – так за «ласковый» характер и мрачное лицо с черными изломанными бровями вразлет ученики прозвали лорда Синоби. Вампир при любой возможности «пил кровь» Даниэлю, но тот не сдавался, а однажды Мегги случайно подслушала, как он урезонил лорда, будто равного.
Уран в пласт-пакете не утаишь, о ее чувствах догадалась Вики, потом воспитатели. С ней поговорили, обсудили всё, выяснили, что девочка ни на что не надеется – как-никак запала на чужую заклятую половину. Впрочем, если бы чужую, на заклятую половину своей матери – Первой леди Виксин. Годы шли, Даниэль был с ней неизменно внимателен и ласков… как с племянницей.
Три пятидневки назад у Мегги был тяжелый разговор с воспитательницей. Пришлось признаться, что детская влюбленность никуда не делась и ей все равно, с кем начинать сексуальную жизнь, раз уж угораздило влюбиться в недоступного консорта леди.
А десять дней назад Первая Виксин вызвала ученицу к себе в кабинет и сообщила, что дает отпуск на семь дней и проведет их Мегги-Лана в усадьбе Викен с Четвертым Виксином. До Мегги не сразу дошло, что Четвертый – это же Даниэль. Пока девушка приходила в себя, леди продолжила уже не столь официально:
– Мегги, как твоя мать, я очень надеюсь, что получив этот запретный плод, ты со временем сможешь свести ваши отношения к крепкой дружбе. Ты останешься в семье, вам годами работать бок о бок, и страсти тут совершенно ни к чему.
Восхитительные семь дней… Оказывается, Даниэль умеет заразительно смеяться, его мягкие губы могут обжигать, а руки сильные и в то же время нежные. Его длинные густые волосы требуют ухода, и это его раздражает, а вот то, что Мегги часто молчит, оттого что не может от счастья двух слов свя7ать, – ни капли. И он ни разу не одернул ее за все время, хотя бестактностей она допустила немало. Чего стоил вопрос о волосах: мол, раз так не нравится с ними возиться, зачем было отращивать. Увидев, как он помрачнел, Мегги тут же прикусила язык, но Даниэль ответил спокойно и доброжелательно:
– Ну, я взрослел и со временем все больше становился похож на старшего брата – его твоя мама убила на дуэли, – а однажды меня окликнули его именем. Это было крайне неприятно. Уж лучше эта грива, чем сходство.
Вечерами они сидели на веранде в обнимку, а любимица-каракал Гифти умащивалась им на колени. Часы молчаливого счастья.
Конечно, Даниэль не любил ее так же сильно, как она его, но Мегги, безусловно, ему нравилась. Он не играл и не притворялся, его никто ни к чему не принуждал – ему нравилось быть с ней. Нравилось беседовать и нравилось молчать, а ее неопытность вызывала трепетную нежность.
Семь дней. Семь лучших дней ее жизни. Семь первых лучших дней ее жизни. Ведь он обещал, что как только графики выходных совпадут, они снова где-нибудь спрячутся ото всех на день, а может быть и два. И ожидание этого заставляло петь душу и радоваться каждому дню.
Вызов к леди прозвучал как гром среди ясного неба, сразу вспомнилось наставление стать друзьями. Друзьями! Ну да, лет через десять они точно станут друзьями, но вряд ли раньше.