Она поняла мои слова на свой лад и обиженно замолчала.
Хоть бы заплакала. Не заплакала. Замкнулась, и по сей день не разговариваем. Рубашки она вернула.
...Комната уже наполнилась неприятным потрескиванием телевизора и я собрался на кухню, когда вдруг послышался голос Вагана.
- Левой? - крикнул он из-за двери.
- Входи, Ваган.
Он нерешительно втиснулся в комнату и тихо притворил за собой застекленную дверь.
- Один из наших ребят спросил, что значит лазер,сказал Ваган.- Честно говоря, это был мой ученик, а я не смог ему толком объяснить. Ужасно неловко было.
Я написал: "Light am lification bu stimulated emission of radiation" и сказал: - Лазер - слово, составленное из первых букв этих слов.
- А каков их смысл? - недоуменно развел руками Ваган.
- Спроси у Асмик,- посоветовал я.- Она лучше знает английский, переведет точно.
И неожиданно Асмик к нам.подошла. Уверенно взяла лист бумаги и попыталась .перевести. Конечно, ничего у нее не получилось. И не удивительно. Я уверен, что уроки по телевидению способствуют вовсе не изучению языка, а созданию в семьях неладов и недоразумений.
Я улыбнулся Асмик и, утешая ее, сказал:
- Ничего, Асмик, ты ведь только начала. Со временем...
Она тоже улыбнулась.
Удивительное дело. Мы помирились. И так легко...
Комната наша вдруг показалась мне очень уютной и милой. Точно такое же чувство я испытал, когда мы впервые переступили ее порог. Наспех рассовав вещи, я тогда обнял Асмик, и мы, стоя у окна, долго целовались Потом она заплакала, сказала,, что плачет от счастья. И в тот самый миг постучались и вошли наши новые соседи. Ваган поставил на стол бутылку коньяка и предложил выпить в честь новоселья на этой квартире, где нам предстояло жить вместе с ними.
Я любил нашу большую, как зал, комнату. Потом эта комната становилась (или так казалось?) все меньше и теснее. А в последнее время она давила на меня своими стенами, и я старался как можно позже возвращаться домой после работы,..
И вот я вновь пережил то чувство, .которое испытывал в давние блаженные времена. И жизнь вдруг сделалась такой прекрасной. Я обнял Асмик. Она сказала:
- Пойдем к твоему дяде, Левой? Мы давно у него не были.
Я очень крепко обнял Асмик. Сейчас она не плакала.
Но я поцеловал ее, как раньше...
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Акоп Терзян, устроившись в кресле, читал мемуары некоего английского генерала о второй мировой войне.
- Папа?!
Акоп Терзян приподнял голову.
- Прости, я помешала тебе?..
Джуля отложила в сторону бумагу и авторучку и подперла голову ладонями.
- Не понимаю,- словно бы про себя сказала она.Ничего не могу понять.
- Что случилось? - заволновался Акоп Терзян.
- Знаешь, люди сейчас как-то очень изменились.Джуля поднялась и прошлась по комнате.- Ужасно изменились.
- Ну и почему это тебя беспокоит? - поинтересовался Акоп Терзян.- Люди меняются, как правило, к лучшему.
- Слишком все уверенные. Дашь какое-нибудь поручение, будут его обсуждать, вместо того, чтобы тут же выполнять. Невероятно трудно сейчас работать. Неужели и раньше " так было?
Акоп Терзян раскрыл книгу, посмотрел на пляшущие перед глазами строчки и отложил в сторону мемуары английского генерала.
- Раньше было не так,- сквозь зубы процедил он.И именно с того и началась наша беда. И она будет множиться, если все станут думать, как ты.
- Ты сердишься? - сказала Джуля.
- Мне просто, грустно,- ответил Акоп Терзян.- Как я был бы счастлив, будь ты талантлива. Все знали бы меня сейчас как отца известной артистки. Но что поделать?.. А сержусь на самого себя.
Акоп Терзян платком вытер ладони и, подойдя к шахматной доске, сделал первый ход. Через несколько минут разгорелось настоящей побоище. И белая и черная армии испытали на себе гнев полководца.
- Ты работаешь в райкоме инструктором. Таких инструкторов сотни и тысячи,- после длительного молчания снова заговорил Акоп Терзян.- Почему ты, собственно, недовольна тем, что люди перестали быть безмолвными автоматами, что у них появилось твердое собственное мнение и что они иногда обсуждают ваши поручения? Ты недовольна, потому что они заставляют думать и тебя. Верно ведь?.. Так думай вместе с ними, добирайся до истины... Тогда не придется жаловаться на трудности.
- Ты хороший, добрый, но очень наивный человек, папа,- улыбнулась Джуля.- Как бы то ни было, но боюсь, мы с тобой уже не поймем друг друга.
- Почему это?
- Каждое поколение представляет свое время: я - новое, ты - старое.
- Чушь порешь. Будь все так на самом деле, я бы не сердился и не был так озабочен. К сожалению, ты-то ведь и есть старое. Мне даже порой кажется, что ты вообще живешь вне времени... Открой-ка дверь. Звонят.
Акоп Терзян согласился на ничью и снова расставил фигуры.
Из коридора до него донесся твой голос.
Но ты был не один, и он поспешил сам встретить гостей.
- Добрый вечер, дядя.
- С тобой были Асмик и Рубен.
- Знакомься, дядя. Мой друг.
Рубен крепко пожал руку Акопа Терзяна.