- Наверное, это страшное дело - быть покинутым? - заметил я.
- Поначалу - да. А потом, привыкаешь. Я ведь вот уже четверть века один. Первое время было сложно. Даже постель не убирал. Но понемногу все уладилось.
Акоп Терзян обхватил голову руками. Голос его звучал глухо, словно издали.
- И сейчас ты доволен?
- Чем? - спросил мой дядя.
- Одиночеством?..
- А что мне остается, коли вынужден? Никакого другого выхода не нашел, пришлось смириться с судьбой. Ну, а о довольстве или недовольстве какая уж тут может быть речь?
Я обтер ладонью грушу..
- Мытые,- сказал дядя.- Сам мыл.
Я поднялся и стал ходить по комнате. Тень моя то уменьшалась, та делалась такой огромной, что, уже не умещаясь на противоположной стене, переламывалась и расползалась по потолку.
Мы долго молчали.
- Пойду,- неожиданно решил я.
- Спешишь?..
- Пойду,- повторил я,- спокойной ночи.
Дядя недоумевающе посмотрел на меня и покачал головой.
В коридоре было темно. Я стал ощупью отыскивать ручку двери.
- Левой,- позвал дядя.
Послышалось шарканье его домашних туфель.
- Ты дома был?..- спросил он.
- Дома? Конечно...
Дома на столе лежала желтоватая бумажка. На ней слова, небрежно набросанные коричневым карандашом со стертым грифелем, от которого на бумаге остались царапины.
Огляделся вокруг. Дом опустел.
Растерянный, ты сел за стол. И уставился на пятно, когдато прожженное утюгом. Клеенка сгорела, почернела фанера.
Нет, не почернела, а стала темно-коричневой. Чуть темнее, чем карандаш со стертым грифелем...
Как-то вечером вы забыли выключить утюг. Тогда вы еще жили у родителей жены. Из кино возвратились поздно.
Мать Асмик еще не ложилась, наверно потому, чтобы не откладывая объявить: "Получите комнату - дарю вам этот стол".
Ты только улыбнулся. А зря. Теща шутить не любила...
С трудом оторвал взгляд от пятна. Лениво переоделся и медленно, нехотя стал расшнуровывать башмаки. Легкий пинок - и один башмак исчез под кроватью, а другой полетел по скользкому паркету в противоположную сторону.
Ты улегся на кровать лицом в подушку и подумал, что в такую бумагу бакалейщики заворачивают колбасу или сыр.
Эта мысль привела тебя в ярость.
Человеку, чтобы чувствовать себя счастливым, всегда не хватает какого-нибудь пустяка. Пустяка часто столь ничтожного, что отыскать его, понять, чего именно недостает, совершенно невозможно. Но бывает и наоборот перебор какого-нибудь пустяка, чуть больше, чем надо. Вероятно, и в этом мало хорошего...
Ты подпер подбородок кулаками. Ты любишь лежать так на траве и смотреть перед собой в бесконечность.
А сейчас ты видишь только желтоватую стену, которая отделяет комнату от кухни. Между перегородкой и потолком - трещина. Когда соседи на кухне жарят кофе, дым проникает в ващу комнату. А случится, забудете погасить свет на кухне, во тьме комнаты под самым потолком полыхает яркая полоса.
Струя воздуха, ворвавшись в комнату, толкнула створку шкафа, олделанную фигурной резьбой. Значит, соседи открыли дверь на балкон. Створка монотонно заскрипела, отчего тебе сделалось не по себе.
В каком-то фильме были примерно такие кадры: война, город после бомбежки. От большого здания осталась только стена да приставленный к этой стене в одной из бывших квартир шкаф. Створка шкафа жутко скрипела. Ошалело смотрела вниз сжавшаяся на подоконнике кошка.
Тогда вы долго спорили, возможно ли, чтобы кошка не убежала, осталась в доме во время бомбежки...
Струя воздуха снова качнула створку, ты не выдержал, вскочил и ногой так двинул ее, что другая тоже повисла на петлях, и старая рассохшаяся развалина словно захохотала.
Убежденный, что к обеду ничего не приготовлено, ты извлек из холодильника сыр, несколько маслин, невзначай, по привычке, приподнял крышку зеленоватой кастрюли: в ней оказалась вареная курица.
Впервые за последний год тебе предстояло обедать одному. Идти за тарелками на кухню было неохота, да и потом мыть их - перспектива малоприятная.
Ел медленно. И казалось, что в эти минуты ты ни о чем не думаешь.
"Домой больше не вернусь... Не беспокой..." Тысячу раз, пока ел, ты пробежал глазами замасленную записку.
И снова озлился. Неужели в доме не оказалось отточенного карандаша?
И именно этим клочком бумаги ты вытер руки, решив тут же, не откладывая, отточить несколько карандашей.
В студенлеские годы ты слыл мастером в этом деле.. И девушки вашей группы, ужасно привередливые, всегда обращались со столь важным поручением только к тебе.
Легкая золотистая стружка отрывалась от лезвия бритвы и разлеталась по столу. На руках осела пыль от графита.
Ты прошел в ванную вымыть руки.
Над белым умывальником висят два хоботка, два крана с синей, и красной пуговками на ручках. Но вы никогда не пользовались краном с красной пуговкой. И ванной тоже.
Не было горячей воды.
Вернувшись в комнату, ты, изумленный, остановился в дверях.