— Это подлинник, — сказала Влада, — Причем полный. Подержи-ка она направила снимок на свет собрала линзой солнечный свет и стала расматривать свиток с обратной стороны.
— Я пока почитаю немного, — сказала она, — Надо успеть до темноты. А ты давай пока составь список приглашенных на свадьбу.
— Да я никого, кроме лысого, не знаю, — сказал Легкий, — Собственно, и его не знаю. Как, кстати, его зовут?
— Вот его и пригласи, — сказала Влада, Зовут его, кстати, Серак и он секретарь брата императора. Брат императора, кстати, отвечает за безопасность, но ничего, кроме как жрать и срать не умеет. Здесь во дворце всю работу делают секретари, а их хозяева только сплетничают и плетут интриги одна глупее другой. Кстати, ты в курсе, что если ты на службе, то ты должность должен покупать?
— Мне тут уже пообещали кое — что за донос. А что, должность очень денежная?
— Сам факт нахождения во дворце- это уже блат, и его всегда можно превратить в деньги. Можешь выбрать провинцию или социальную группу за которую будешь просить. Герои всегда в цене.
Легкий вызвал слугу, сказал ему пароль, тот провел его к лысому, с которым Легкий поделился своими проблемами.
— Список приглашенных? Лобированье? — спросил лысый, — Ладно, организуем против купцов ничего не имеете? Публика денежная жадная конечно но в мру свои проблемы правда предпочитают решать сами но это у них не всегда получается и у вас кстати и рубин к тому же вы популярная личность так что доить этих идиотов будет нетрудно. Но раз в месяц придется встречаться…Только ради бога ничего не делайте и ничего не обещайие лучьше вообще молчите… берите деньги прошения и сразу ко мне… Бумаги мне половину денег можете забрать Я потом скажу что отвечать… Кстати, заберите свое барахло. И еще Вам нужен свадебный костюм. Я вызвал портного. Ткань бесплатно, и работа бесплатно но всякие там рюшечки и брюшички…Ну и за срочность и качество… придется платить. Копию меча, или хотя-бы ножен думаю, к свадьбе сделают. И вообще я Вас сейчас познакомлю с одним пажиком, и давайте все вопросы будем решать через него.
Среди ночи Влада разбудила Легкого толчком в бок.
— Что, — спросил он, — Опять трахаться? Может все — таки дождемся офицального обряда?
— Трахаться, — прошептала Влада, — Но не со мной, а с этим чертовым свитком.
Трахаться со свитком пришлось довольно своеобразно. На пол клали лист толстого картона, покрашенного в желтый цвет. Сверху клали раскрытый свиток текстом вниз. Все это накрывалось толстенным куском стекла. Потом Влада чем — то вспыхивала и картон убирала в огромный ларь, из которого доставала следующий кусок и клала под свиток, который отматывался ровно на длину картона.
— Тут дело не в том, что написано, — сказала Влада, — А в том, как написано. на просвет если сильно светить сзади видно подчеркиванья и зачеркиванья… Нас подслушивают, но не подсматривают.
— А если все — таки и подсматривают? — спросил Легкий.
— Тогда залезут в ларь и засветят фотобумагу. Проявить они ее так и так не смогут.
Конкурс красоты в Итабаре больше напогминает съезд барышников. Отношение к нему соответствующее, но тем не менее каждый считает за честь быть на него приглашенным или принять участие. Цели у конкурса, надо сказать, довольно прозаические. Во дворце многие должности могут занимать только женщины. И если мужчины занимают должности сами и даже прилагают для этого немалые усилия, то с женщинами проблемы. Если у женщины и возникает какая-то карьерная ориентация, то она предпочитает делать карьеру в храме. Дворец же просто рассматривается как средство улучшения породы великих родов. Отношение к этому, мягко скажем, не очень, но тем не менее конкурс никогда не испытывает недостатка в претендентках.
Влада влезла в эту аферу по еще более прозаической причине. Дебютанток кормили, обеспечивали жильем и одеждой. У нее же на момент появления в Итабаре были некоторые проблемы со всем этим. Конкурс длится несколько дней или, точнее, несколько недель. Заседает великое множество комиссий. Выбираеют тайным голосованием и всегда из двух претенденток, причем, набрать надо больше трех четвертей голосов. Если голосов примерно поровну, претенденток тасуют. Впрочем, ничего такого особенного от них не требуется. Покрутила задом и пошла в следующую комнату. А там тоже самое перед другой комиссией. Номинаций много. Влада участвовала в номинации "молодых незамужних женщин". Но чем ближе к финалу, тем сильнее перемешиваются номинации и тем больше надо вертеть.
В конце концов ей пришлось соревноваться с одной совершенно неправдоподобно офигенной негритянкой. Негритянка была до того эффектная, что Влада уже жалела, что она не активная лесбиянка. Комиссия была самая большая, и она буквально рыдала от необходимости выбора, который должна была сделать.
Выступал председатель. — Вы знаете, — сказал председатель (унылый старикан), Я был председателем многих комиссий и никогда не видел никого красивее Зики. К тому же цвет ее вообще может смутить кого угодно. У меня буквально разрывается сердце и я не буду спать этой ночью но не только поэтому а потому что таким женщинам давать второе место просто преступление. Думаю, такие же чувства испытывают все члены комиссии.
— Они чё, прохихикнулись? — спросила Влада Зику.
— Думаю, да, — сказала Зика, — Потому что, как мне кажется, у них были относительно тебя некоторые сомнения.
— Вашей козлиной комиссии нельзя доверить отбор ишаков на живодерню, — сказала Влада во вступительном слове, — Думаю, в любом третьесортном постялом дворе вы сможете найти гораздо большую уродку, чем я. Если конечно загляните в хлев Мне очень жаль дворец и тех, кто там пасется, потому что они будут вынуждены каждый день лицезреть такое ничтожество. И если уж мне дано право выбирать занимаемую должность, я бы хотела спрятаться от людей подальше. Если должность библиотекаря закрытого фонда свободна, я бы взяла ее.
— Такой должности, — сказал старикан, — У пока нас нет. В закрытый фонд никто не допускается, и библиотекарь там не нужен, Да и сам фонд положим никому особо не требуется но придется ее создавать и назначать тебе жалованье. Кроме того, ты не сказала, как ты распорядишься наградой в двадцать золотых.
— Половину отдам Зике чтоб она купила мужа где-нибудь помимо вашей лавочки.
Женщине делать карьеру во дворце — все равно, что мужчине делать карьеру в храме. В общем-то получается, и даже неплохо, но все равно не их это место. В Итабаре женщине совершенно не обязательно быть чьей-то любовницей сестрой женой или боевой подругой. Женщины в Итабаре самостоятельны и порой даже слишком. В некоторые места, такие как культура, религия, история декоративное искуство мода мужикам вообще доступ закрыт(в косметику почему-то нет). Но как в культурно-историческом декоративном храме приходится решать чисто полицейские и охранные проблемы и держать для этого бородатый и нечесанный элемент, так и во дворце возникает потребность решать задачи культурного и религиозного строительства. Хотя, конечно, основная задача дворца — это охрана правопорядка империи, но каким-то необъяснимым образом дворец всегда являлся таким местом, где порядка меньше всего. Впрочем Так же, как и храм, который собирает самых отъявленных циников и богохульников(точнее богохульниц) со всего видимого мира, но в храме всегда порядок, а во дворце, как нигде, уважают Владычицу. Вероятно это происходит все-таки потому, что в храме самую активную часть составляют мужчины, а во дворце большинство сила и сексуальная настойчивость- за женщинами. Мужчинки же во дворце, как и бабы в храме, заняты преимущественно сплетнями, интригами, и выяснением вопросов типа: "А ты кто такой?"
Свадьба была пышная и многолюдная Среди приглашенных был даже брат императора, и Легкий убедился, что он может не только жрать но и пить.
Сам император долговязый желчный старикан который никак не выглядел на свои сто три года от силы на сто два соединил их руки, что — то пролепетал подмигнул Владе и удалился. Легкий довольно — таки быстро и без особых проблем завязал массу ненужных знакомств. Владе очень шло свадебное платье, хотя, конечно, оно (точнее они) были не белого, а красного цвета. У Легкого было синее с пурпурным что — то вроде трико с темно зеленым плащем без рукавов Пили опять эту мерзость из меда и виноградного сока. Правда, пока они гуляли, какие — то козлопасы проникли в их комнату и засветили всю фотобумагу. И первую официальную брачную ночь пришлось потратить на то, чтобы снять еще одну копию.
Нет в этом мире того, чего бы в нем не было. Но многое в нем- от миров иных. Причина тому- что нет совершенства в мире, а только в мирах. И каждый из миров достигает разного. Верхние миры — ледяные кристаллы. Они прекрасны, но неподвижны. Нижние- бушующее пламя. Несовершенство их законов порождает случайность, которая в своих метаниях рождает красоту, которая сгорает там чуть ли не быстрее, чем появляется. Но совершенство верхних миров нуждается в совершенстве и может ее хранить. Потому и стекаются с нижних миров потоки в миры верхние. И как ни мало верхних миров, но они вдохновляют миры нижние на поиски симметрии в том хаосе, в который они погружены. Но сами они в своем ледяном спокойствии ничто не могут найти. Различная есть красота и различные есть потоки между мирами. Иные из них подобны ветру. никто не знает, откуда приходят они и никто не знает, куда унесут они осенние листья наших слов и забытых мечтаний. Есть из них и те, что подобны рекам, собирающим свои большие воды из тысячи родников. И нет сил и нет возможностей противостоять их мутным потокам. И только когда мы пытаемся противостоять им, мы можем понять всю силу и мощь этого течения. Конечно, не могут сами миры проникать друг в друга, ибо если бы они проникали друг в друга, было бы это не много миров, а один мир. Но нужда их друг в другк такова, что многие силы свои они вклыдывают в то, чтобы уловить красоту миров иных. Одна из этих сил- наши сны. Сны, которые приходят к нам из верхних миров, знакомят нас с той красотой, что они накопили, а сны, что идут из нижних, — с той красотой, чт оони создали. Каждый мир уникален и уникальна его красота. Но иной раз случается такое, что создает он красоту, нужную многим. Но красота миров нижних беззащитна, и бывает, что встают миры иные на стражу его красоты. Ведь не может мир сохранить красоту, которую создал, ибо создал он ее теми силами, которые ее разрушают. Я не могу сказать, на счастье или на беду, но на защиту красоты нашего мира встали миры иные. Четыре тысячелетия тому назад существующий правопорядок оказался перед угрозой разрушения. Кочевые племена с мужчинами-богами, не покорявшиеся Владычице, стали уничтожать наш мир. Они брали то что слабое и то что в стороне но были упорны настойчивы безжалостны. И своих вождей боялись сильнее чем смерти ибо после смерти их боги им обещали лучьшую жизнь ч соответствии с их заслугами в бою. Мы потеряли свободу передвижения по своей земле и обрели страх… Было много предзнаменований, и иным из них жрицы поверили и приняли как руководство к действию. И когда в храме Владычицы из змеиного яйца родился первый дракон, его уже ждали. Не было битвы кочевников с драконами. Это красивая сказка. Драконы никогда не нападали на людей. Драконы уничтожали стада. И они уничтожили быт кочевников, быт кочевых пастухов, которые шли за своими стадами. Тот быт, который столь немногим отличался от быта боевого похода.
Драконы спасли наш мир. Исходят они из более совершенного мира, и как им ни трудно в нашем мире, они все же сильнее его. Кроме того, силы, пришедшие к нам из верхних миров, способны подчинять себе наш мир, потому что все, что бы они ни делали, они делают правильнее. Нападение же на людей вызвано тем, что любое живое тратит небольшую свою часть на те вещи, которые оно обычно не делает. Потому что гибкость и пластичность нужна всему, и живому в особенности. И чтоб здержать драконов от движения в этом направлении, пришли к нам из верхнего мира еще три вещи, которые являлись не мечтой-ветром, а камнем, который приволокло течение. Это меч, чаша и кольцо. И только меч позволял бороться с драконами. Чаша же и кольцо служили для его ограничения, потому что всегда был соблазн применить это абсолютное оружие для целей иных. И потому меч этот никогда не появляется в нашем мире надолго и никогда не достается сынам нашего мира. Чаша же служит для того, чтобы проложить дорогу тем, кто отдаст этот меч в другие руки. Понять, зачем нужно кольцо, в этом мире никто не может, ибо служит оно целям миров иных. И нет в этом мире ни слов, ни желаний, ни чувств, которыми можно понять эти цели. Что же следует из всего этого? Прежде всего то, что меч этот не прячут в нашем мире, ибо сколь бы ни было желание иных людей уберечь мир от этого страшного оружия, всегда найдется более сильное желание других этим оружием обладать. Те же, что желают обладать им, обычно имеют и силу, и власть. Меч этот можно применить для многих благих целей нашего мира. Но можно принести им и вред а что есть добро а что есть зло можно спорить и спорить и не будет в этом вопросе ясности и понимания… Потому владеют им и уносят его те, кому судьбы нашего мира безразличны. Потому, когда бывает уничтожен последний дракон-людоед, или же когда вновь появляются они, происходит стыковка миров. Но цель этого слияния не есть цель нашего мира. И хотя избавляет он нас от бед многих, платить за него цену приходится не в пример большую. Власть же и сила тех, кто приходит за мечом- это власть и сила миров высших, и наивно думать, что они поделятся этой властью и этой силой. Ведь то, что им надо от нашего мира, они уже имеют. Верхних миров не в пример меньше, чем нижних. И верхние миры накопили красоту с миров многих. Потому нужда нижних миров в верхних всегда больше. И мир верхний всегда может пожертвовать интересами любого из миров нижних, ибо ценность для него не мир, а миры. Потому и защищаются они от желаний тех, кто стремится к ним. И защищаются не только своими поступками, но и своей сутью. Ведь желания образуют цели, а цели нижнего мира могут разрушить мир высший. Но не следует думать, что совершенство мира задано изначально. Наши поступки определяются нашими законами. Но и законы могут зависеть от поступков. Совершенство мира определено пропорциями и соотношениями. И если мы способны их понять, то мы способны и изменить их. Но понимание этого требует многих сил, многих жертв и многих знаний. И если знания эти могут принадлежать мирам иным, а вдохновить нас на подвиг могут сновидения, пришедшие из таких далей, которым нет и имени, то жертвы это наши и только наши. И только наша готовность идти на эти жертвы определит путь развития нашего мира. Будем мы подыматься ввысь или опускаться все ниже и ниже зависит только от нас. Есть в нашем мире и боль, и красота. И многое из боли приходит из кошмарных снов нижних миров, и многое из красоты — суть прелести чудесных видений миров верхних. Но подчиняемся мы не всей боли и вдохновляемся мы не всей красотой, а только теми, что отвечают нашему смыслу и нашим целям. Но когда миры иные приходят в наш мир, то вряд ли есть смысл ждать от них то, что надо нам. Многие у них есть свойства, которых нет у нас. Но что бы мы ни взяли у них, в этом случае рассыпется в пепел. Ведь не многие у них цели, когда они приходят к нам. И немногие у них средства для их достижения. Потому и ничтожен шанс найти среди этого то, что может нам пригодиться и понравиться. И хоть вмешательство это сильнее наших снов, мы вряд ли можем чем-то воспользоваться.
Если где — то и можно жить без всяких проблем, так это во дворце. Слуги…Разве что зад не вытирают…Впрочем могут и вытирать если попросишь… Если у Легкого какие — то проблемы и были, так это только с его женой, которая требовала восстановительных процедур и утром, и вечером, и делала все возможное, чтобы начинались они утром, а заканчивались вечером. Причем, вечером совсем не того дня, которому принадлежало утро. Но Легкий находил утешение в работе. Копию меча ему сделали очень хорошую, и он, воспользовавшись тем, что Сераку в конце концов надоело за ним следить, забрал лезвие и приладил к этой копии. Правда, материал у меча был все — таки немного другой, поэтому загнать лезвие в рукоятку оказалось гораздо сложнее.
Должность Легкого называлась "ответственный за меню императорского дракона". Императорский дракон был не легендой, а самой что ни на есть натуральной зверюгой, побелевшей от старости и безделья которая разжирела и обленилась настолько, что уже не умела не только летать, но и ходить. Впрочем, вероятно, дело было еще и в размерах. Драконы живут вечно и растут всю жизнь. Этот вырос до семидесяти метров и уже не лез ни в какие ворота.(к сожалению и в буквальном смысле) Особых проблем ни с ним, ни с его меню не было. Жрал он редко. а если жрал, то жрал как дядя императора то есть абсолютно все. Кроме того, нет да нет ему скармливали издержки производства особого отдела. Серак несколько своеобразно решал проблемы с безопасностью и демографическими излишками великих родов, которые представляли собой самый нестабильный элемент дворцового сообщества.
Платиновый меч уже в наглую хранился в государственной казне, и Легкий его уже не забирал даже когда ходил в город. От него уже отломали небольшой кусок, который Влада использовала для изготовления ламп накаливания. Легкий тоже работал над одной рацухой. Он уже сделал для Серака что — то вроде зумера, чем поверг его в абсолютный восторг. Но Серак требовал миниатюризации и беспроводной связи. Пока Легкий работал над миниатюризацией, кое — какие детали для этого делали в городе. В общем — то, конечно, никакой это был не зумер, а подслушивающее устройство. Здесь для этого пользовались огромными рупорами чуть ли не три метра в диаметре или стальной проволокой, натянутой внутри трубы., звонок стал таки всеобшим достоянием. Брат императора, как выяснилось, умеет не только жрать и пить, но и выбалтывать государственные тайны. Сейчас такие звонки были у всех, и вызывать при его помощи слуг было хотя и не очень дешево, но очень и очень престижно. Серак вообще сделал себе что — то вроде селектора с пятидесятью кнопками, на которых были написаны имена его секретарей и ведущих сотрудников. На одной из этих кнопок было написано имя Легкого. Хотя официально на службу его так и не взяли. Но провод действовал в обоих направлениях, поэтому Легкий не особенно возмущался. Во дворце были хорошие мастера ювелиры и грамотные ремесленники, но Влада загрузила их своими заказами на несколько лет вперед. Поэтому Легкому пришлось кое — какие детали делать в городе. К тому же, как он надеялся, что их изготовление хоть в малейшей мере послужит целям технического перевооружения общества. Серак засекречивал все в наглую. Легкий возвращался от стекольщика, когда услышал знакомый голос.
— А я виноват? — говорил голос, — В утвержденных правилах этого нет. А правила, кстати, утверждал не я, а налоговая служба. И что я могу сделать? Это же рулетка, а не шарики с надписями. Ну делите выигрыш пополам, ваши проблемы в конце концов.
— Это как так — пополам?! — возмущался здоровый трудолюбивый деревенский парень, Половина шкатулки — мне, половина — ему?
— Продадим, — предложил старикашка, — А бабки поделим.
— Кому ты ее продашь? — спросил дурень, — Это же штучная работа. Искюйство. На такую коробку покупателя поискать надо. Антикварят.
— Во дворце любую штучку можно тиснуть, — предложил старикашка, — Правда, этот хварият может быть и ворованный, но по дешевке всегда биюкнуть можно.
— Мою шкатулку, мою редкостную шкатулку по дешевке бьюкнуть?
— Почему твою? — спросил старикашка, — Мою. Я первый выиграл.
— Ты первый крутил, — ответил дурень, — а записали первого меня.
— Стоп, стоп, стопинг я сказал кипсайланз юзы недохаканые! Гамкали все одновременно. Забирайте свой долбаный бокс и уматывайте к вирам пересобачачьим. У меня и без вас резидентных проблем хватает.
— Гамкаем по новой, — предложил старикашка, — Но только двое- я и он.
— Не положено возразил деревня
— Положеных ебут ответил старикашка
— В хелпе ничего не сказано хотите Играйте по новой, мне что, жалко что ли? Но за участие платите. Правила…
— Не буду платить. уже- сказал дурень.
— А я буду платить, — сказал старикашка, — И буду играть один. Сам то себя всегда выиграю.
— Лады, жопа вяленая…, — сказал дурень примерительно, Давай сротатим еще раз.
— Не советую, — сказал Легкий дурню, — Продуешся.