И вот уже со всех сторон гремит возбужденное:
- В путь! Скорее в путь! Вождь, прикажи!..
Большой Орел покачал головой.
- Не сегодня. Путь труден. Нужно много сил... Завтра и еще целую луну вы будете добывать много мяса и шкур для племени, чтобы все были сыты и чтобы у всех была хорошая одежда... Потом мы двинемся в страну предков.
Восторженными воплями были встречены эти слова.
Пришли охотники, разбиравшие завал в пещеру предков.
- Вождь, - сказал старший из них, - Лан, Зурр и Муна сказали правдивые слова: Аун не умер сам, его убил злодей.
Большой Орел поднялся:
- Приведите сюда Черного Ворона!
- Сюда злодея! Сюда убийцу! - загудели голоса со всех сторон.
Уруна бросила в огонь сноп душистых трав, и белый ароматный дым клубами покатился по склону.
Черный Ворон рухнул у костра, не смея взглянуть в недобрые лица соплеменников.
- Убить его, как он убил Мудрого Ауна!
- Бросить его в пещеру предков и завалить вход!
- Прогнать его вон, пусть тигр сожрет злодея!..
Со всех сторон неслись суровые приговоры, один страшнее другого.
Поднял руку вождь.
- Завет предков не велит проливать кровь соплеменника, даже сделавшего зло... Пусть он останется здесь один, когда мы уйдем.
- Хорошо сказано!
- Оставим его здесь!
- Не загрязним рук своих его кровью!..
- Надо дать ему новое, плохое имя, - послышался твердый голос.
- Верно, - ответил Большой Орел. - Кто неправильно говорил слово предков?
- Ворон, Ворон! - загремело в ответ.
- Кто прятал в скалах добычу племени?
- Ворон, Ворон, Ворон!
- Кто убил Мудрого Ауна, соплеменника нашего?
- Ворон! - единым дыханием загремели голоса.
- Как мы теперь назовем его?
- Пусть называется Змея, - предложил Коготь.
- Нет, это обидит змей, и они сделают нам зло. Пусть называется непонятно - Вор...
Вот как родилось это постыдное слово.
- Я останусь с ним, - негромко сказала Зурра.
- Это справедливо, - откликнулся вождь. - Жена не должна покидать мужа, разве только в смерти.
- Вуа-а! - застонал Зурр. - И Олень с тобой, мать.
- Нет. Ты, Олень, живи с людьми. Ты чист, как этот Новый Огонь, среди людей ты таким и останешься...
- А теперь, Уруна, умертви оскверненный огонь! - приказал Большой Орел.
Старуха вошла в пещеру. Там, на широком камне, полузасыпанном золой, горел старый Огонь, который они принесли с собой из последнего перехода, древний Огонь племени, переживший не одну короткую человеческую жизнь.
Сколько солнц миновало со времени его рождения? Не счесть. Неустанно, днем и ночью, подкармливала его оглохшая больная женщина, лишь изредка перепоручая это одной из соплеменниц. Уруна присела рядом и остановила ее руку с очередным полешком, жестом указала на большой веселый костер снаружи.
Так и сидели они вдвоем, две старые женщины, глядя, как постепенно опали жаркие язычки пламени, как голубоватым прахом подернулись красные угли, как свет этих углей тускнел, прячась под толстым слоем сизого, а затем белесого пепла.
И когда старый Огонь умер, больная женщина в невыразимой тоске легла на теплую еще золу и застонала, будто умер ее детеныш.
Но горевала о старом Огне только глухая, которая ничего не знала о последних событиях в племени, не интересовалась ими.
- Огонь зла умер! - крикнула Уруна и ударила в жреческий тум-тум.
И люди, впервые за многие луны, почувствовали желание поплясать, повеселиться так же остро, как чувствовали они голод все это время.
Удивительная, счастливая охота
Косыми лучами солнце скользнуло по волнам бурливой реки и позолотило верхушки деревьев мрачного леса, когда охотники вышли на промысел.
От нового, чистого огня Лан возжег факел: пусть удачной будет охота! Зурр прихватил с собой небольшую вязанку запасных факелов. Мальчики привыкли брать с собой огонь.
Охотники подивились этому, но виду не подали. После того как Лан сотворил великое чудо рождения Нового Огня, ни один охотник не считал себя вправе сомневаться в правильности всех его действий и поступков.
Этим утром, впервые со времени возвращения, Лан вспомнил о друге, о соба.