Она отрицательно покачала головой.
- Ты, наверное, мало знаешь, госпожа, об этом народе. Их малыши до двадцати пяти лет остаются вот такими крохами, как он сейчас, а потом, чуть ли не за несколько недель, становятся совершенно взрослыми и после лишь матереют и мудреют. Они ведь не обычные существа. Их век очень долог. Они живут по нескольку сот лет, но так же уязвимы, как и любое другое живое существо. А такой малыш от самой ничтожной мелочи может погибнуть. Его родители такого не пережили бы и наша Королева осталась бы без защиты и помощи.
- Они принимают облик людей? - спросила ее, с ужасом представив картинку, когда, проснувшись как-нибудь утром, увижу в своей постели голого мужика, свернувшегося клубочком на моей подушке или в ногах.
- Да, госпожа, если сами этого пожелают.
И тут до моего тупого сознания дошло то, что она сказала.
- Сколько?!! - вскричала я - Сколько ему лет??!!!
Мена усмехнулась моему непониманию и покачала головой:
- Я так и знала, госпожа, что ты не поверишь. Но это правда. Ему двадцать четыре года десять месяцев и семнадцать дней. Только года считаются по-Ашерски.
- А что это значит? - спросила осторожно.
Покосилась на котейку, внимательно прислушивающемуся к разговору с высунутой из моего декольте головой. Да уж, воображение у меня богатое. Вытащила его оттуда за шкирку и посадила к себе на колени. Он обиженно мявкнул, но особо возражать не стал.
- Это один к десяти человеческим годам - ответила Мена.
И что все это значит, хотелось бы мне знать? Наверное только одно - что в любой глуши, куда бы я ни забралась, спасаясь от друзей и врагов, скучать мне не дадут. И этот случай не исключение из общих правил.
- Позволишь ли спросить, госпожа?
- Спрашивай, Мена.
- Ты дала ему имя, госпожа? - в ее вопросе чувствовалось беспокойство.
- Нет, он выбрал его сам - ляпнула не подумав.
- Могу ли я узнать его? - змейка опустила глазки вниз, как невинная девица в смущении и даже слегка покраснела.
Котейка отреагировал тут же - не меняя позы зашипел на гостью.
- Видишь, Мена, он не хочет, чтобы я тебе его сказала. Значит, так тому и быть - пожала плечами.
Мена покраснела еще больше.
- Я поняла, госпожа.
В наступившей тишине бой напольных часов показался громовым. Мена вздрогнула и поспешно встала.
- Госпожа, могу ли я тебя просить вынести меня в лес? Или хотя бы за околицу? Мне нужно на время вернуться в наш Мир.
Глянула на кота, представила себе старца двухсот сорока лет от роду, сравнила с котейкой и рассмеялась собственной фантазии.
- Без проблем, Мена, я как раз хотела прогуляться. Да и коту не мешало бы побегать на свежем воздухе. Если не рассыпется от старости - буркнула и усмехнулась себе под нос.
Пока одевала куртку и шнуровала кроссовки, Мена вернулась к своему обычному обличью и ждала меня, свернувшись клубком на полу. Подставила ладонь и она тут же заползла на нее. Осторожно, чтобы не придавить ненароком изящное тельце змейки, опустила ее в карман.
* * *
Вышла за околицу за общим огородом, углубилась подальше в лес. На вершине следующей горы опустила медянку на траву, подождала, пока она исчезнет из поля зрения.
Назад шла не торопясь. Котейка носился взад-вперед, ловя лапами и зубами то какую-то бабочку, сдуру залетевшую под сень густых крон, то каких-то жуков, а, поймав, плевался и смешно чихал.
Странный визит не выходил из головы. Вопросы порождали друг друга, выстраиваясь в затейливые хороводы, играли в чехарду в моей голове, мысли разбегались в разные стороны так и не находя ответа, память не давала подсказки из прошлого опыта ровным счетом ничего.
В душе я негодовала от возмущения. А ведь так здорово все начиналось, когда решила скрыться от глаз людских и просто любопытных в богом забытой дыре глухого захолустья. И вот на тебе бабка юрьев день...
Какого черта этот двадцатипятилетний котейка приперся в мою жизнь? Что ему, почти волшебному существу, надо от простого и очень даже незамысловатого человека, такого, как я? Почему он выбрал меня? Что стоит за всем этим? Или кто? Не мог же он просто так, ни с грушки-ни с петрушки сорваться с места и рвануть искать какую-то бывшую магичку, утратившую все свои способности, без веской на то причины. Это ж по людским меркам зрелый мужик с устоявшейся психикой, твердыми взглядами, целью в жизни и отработанным логическим мышлением. Что могло ему понадобиться от меня-то? Тем более, что сам он Ашер, воспитанный одними из мудрейших существ на свете - родителями Ашерами и Королевой змей. Какая же загадка кроется здесь? Покинуть королевский дворец наверняка было не так просто, но зачем?!
И эта Мена...Неужели она рискнула остаться и вступить в контакт только для того, чтобы мне рассказать о 'маленьком' Ашере? Или ей нужно было узнать его имя, чтобы получить возможность управлять им? Только вот ей ли? Да и при королевском дворце, наверное, его имя известно приближенным к Ашерам и Королеве. Если ей не известно имя Ашеренка, может быть она решила узнать его у меня? Или просто выяснить, сказал он мне его или нет? Какую это играет роль? И в чем? Чей приказ она выполняла? Королевы? Родителей Ариса? Кого-то третьего? Ведь никакая змея, даже самая безобидная, не станет просто так доброхоткой для человека, которому ничем не обязана. А то, что Мена была далеко не простой змейкой, ясно и так - простые змейки не в состоянии трансформироваться, тем более в человека, да еще и с ярко выраженными характеристиками личности.
Зачем она сказала мне свое подлинное имя? А то, что оно было подлинным я видела по ее реакции каждый раз, когда обращалась к ней. Почему ни разу не назвала меня по имени, а только 'госпожой', ведь я ей представилась? Какая я для нее 'госпожа'? Что вообще мне хотели сказать те, кто ее послал, или даже она сама, этим появлением? Странное поведение медянки не просто настораживало, а голосило на все лады об опасности той игры, куда меня затягивал 'маленький' Ашер.
В какую игру меня пытаются затащить неизвестные кукловоды? Кто они и что им нужно? Какие цели преследуют? И что все они вместе и по-отдельности обо мне знают?
А может быть появление Ариса все же было случайным? Ох, как бы хотелось надеяться, что он удрал из змеиного дворца по своим причинам, а ко мне заскочил только чтобы пересидеть эти несколько месяцев до того момента, пока его тело станет взрослым и он сможет пользоваться всеми его возможности и с ними получит свободу собственных решений. Еще два-три месяца и он спокойно уйдет сам в свою собственную жизнь. А я за это время буду его охранницей, кормилицей и крышедавцей?
Спряталась, называется. То кот, то змеи, то Марфа...
Кстати, о Марфе. И что же мне с нею делать? Она ведь теперь не отстанет с вопросами, а не отвечать не получится. Может быть уйти с хутора куда-нибудь в другое место, где никто ни о чем не станет спрашивать? Наверное такого места, где люди не любопытны, не существует. Может быть поискать какой-нибудь заброшенный охотничий домик и там поселиться? Тоже не выход. По крайней мере до следующей весны, когда время позволит обжиться за лето, наделать запасов и спокойно перезимовать вдали от всех.
Значит, надо что-то придумывать с Марфой и остальными. Из-за этих змей они на меня теперь волком смотреть будут. А тут еще и котяра ВДРУГ вымахает к Новому году размером с теленка. Представляю реакцию хуторян... И пойду я отсюда вон, ветром гонимая, морозом палимая... Хорошо если только ветром с морозом, а не палками и камнями. Тут народ простой, за колья ухватиться может и из-за менее серьезных поводов. И не объяснишь ведь ничего...
Настроение упало ниже плинтуса, дико разболелась голова. Котейка, наверное, почувствовал мое состояние, молча забегал вперед, задирал головку, старался заглянуть в глаза.
- Ну и натворил ты дел, Арис, своим появлением у меня... Эх... - погладила пушистый белый комочек, потрепала за ушки, постаралась его успокоить - Ничего. Если все на самом деле обстоит так, как сказала эта змейка, то тебе осталось до совершеннолетия совсем не много. А потом сам решишь что тебе делать и как. Поживем - увидим...
Побрела задумчиво, медленно перебирая ногами. Слегка мутило, в голове звенела пустота, где-то на задворках сознания роились вопросы, жужжа беспокойным роем. Моя бы воля, рухнула бы прямо на пожухлую осеннюю траву, да так бы там и заснула, может быть навсегда. Но поддаваться слабости было не в моих личных правилах и я шла дальше, автоматом переставляя чугунные ноги.
Так мы добрели до дома. Сил хватило только на то, чтобы закрыть дверь на щеколду, скинуть кроссовки и без сил, как была, одетой, повалиться на кровать. Тяжелый сон, как смерть, поглотил одурманенное напряжением сознание.
* * *
Кристально чистая вода глубокой полноводной реки переливается бликами яркого солнца. Там, в глубине, почти у самого дна, плавают огромные рыбины, едва шевеля плавниками. Берега прячутся в густых зарослях ярко-зеленых кустов. Темно-зеленые ветви деревьев красуются над ними роскошными кронами. В голубом высоком небе парит одинокая птица, зависнув в воздушных потоках распростертыми крыльями. Хлипкий камышовый плотик, связанный чуть ли не в одну камышину толщиной, дрейфует по середине реки. Покой и умиротворение природы не могут унять внутреннего волнения. Пропал Арис! Пропал бесследно и я чувствовала, что пропал не по своей воле. Что-то зловещее витало в воздухе, когда проснулась. Поиски окрестностей ничего не дали. Малыш как в воду канул.
И вот я стою на плоту и беспокойно вглядываюсь в буйные заросли по берегам, в глубину воды, в высокое голубое небо. Ничего. Только пение птиц, солнце и благолепие вокруг. С беспокойством оглядываюсь назад, до рези в глазах всматриваюсь вперед. Волнение возрастает, нервы, как тонкие струны, натягиваются до предела, готовые в любой миг лопнуть, разметав меня по всей реке. Малыш в беде! Его похитили! Его украли! Ему больно! Он в смертельной опасности! Сердце щемит от страха, замирает в предчувствии непоправимой беды.
Внезапно впереди показалась радуга. Какая-то необычная. Я зачем-то пыталась посчитать цвета, но тут же сбивалась, начинала с начала и снова сбивалась. За радугой не было видно ни реки, ни берегов, такой она была плотной, будто сотканный умелой рукодельницей ковер на стене. До радуги было рукой подать, как вдруг на меня обрушился оглушительный рев водопада.
Страх кольнул сердце. Заметалась по плотику в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь вывести его из стремнины. Схватилась за крайнюю камышинку, но тут поняла, насколько это бредовая идея с помощию камышинки отгрести к берегу. Мысль прыгнуть в воду и выплыть на берег почему-то сразу отбросила. Река сужалась, течение усиливалось, неся плотик и меня на нем все быстрее к верной гибели.
Радуга осталась позади, оставив ощущение края силового поля. Впереди зеленая стена деревьев, растущих на крутом склоне горы, преградившей путь реке. В нескольких метрах река обрывалась и исчезала.