В этот момент один усташ выстрелил из карабина и насмерть убил этого казака. Урядник Чеботарев ударил прикладом усташа по голове и тот упал распластавшись на землю. Другие усташи стояли и не решались вступить в драку. Пащенко приказал всех усташей разоружить, заставить их вынуть из-под церкви мины и повесить иконы на место. Усташи приутихли и исполнили все приказания. Однако они этим не отделались. Пащенко приказал всыпать им по десять плетей каждому, что и было выполнено нами с большой охотой. После этого сотня продолжала свой путь.
Случаев подобного рода было больше чем надо и, конечно, об них знал Драже Михайлович.
Узнав о прибытии Кононова, он с группой офицеров вышел к нему навстречу.
Заросшие, с бородами и длинными по женски отпущенными волосами, (четники поклялись не стричь волос пока не освободят Сербию от всех врагов) в форме югославской армии, они поистине были похожи на каких-то сказочных существ. С особенно радостным приветствием приняли они приехавших казаков.
«Живио србский православный народ!» (Да здравствует сербский православный народ) — приветствовали мы их на сербском языке. Конечно, такие слова им были очень милы и они восторженно и дружно отвечали нам: «Живио брача казаци!» (Да здравствую братья казаки).
В двухчасовой беседе с Михайловичем, Кононов основательно договорился с ним о взаимной помощи, а в дальнейшем, быть может, и о возможных взаимных действиях. Михайлович имел хорошую информацию о Власове и определенно заявил, что он готов присоединиться к Освободительному Движению Народов России, так как верит, что Свободная Россия не оставит Сербию на произвол судьбы и, как и прежде, поможет сербскому народу освободиться от всех его врагов. (Россия в свое время освободила Сербию от 300-летнего турецкого ига). Кононов обещал, пока что в секрете от немцев, помогать Михайловичу боеприпасами и трофейным оружием (что с тех пор постоянно и делалось).
Кононов и Михайлович расстались большими друзьями. Впоследствии четники, в благодарность казакам, не раз приходили и предупреждали казаков о готовившемся нападении титовцев, среди которых четники имели своих людей.
В походе в Боснию наша 2-я бригада совершила, в основном, марш — Дубница — Костайница.
Из Дубицы на Костайницу — две шоссейные дороги и железная, которые проходят между реками Сава и Уна.
Местность горная, покрыта густыми лесами. Бригада двинулась двумя колоннами: правая колонна — 5-й Донской полк, левая колонна — 6-й Терский, 3-й Кубанский полки и штаб бригады. К 8.00 5.1.44 бригада сблизилась с противником, а в 8.10 наша сотня, двигаясь в голове полка, вступила в бой с охраняющими подразделениями 18-й бригады Тито. Через некоторое время все казачьи полки ввязались в бой.
Наш полк стал наносить удар противнику правым флангам, стараясь прижать его к реке Уна и нагнать на главные силы нашей бригады. После часового боя полк, преодолев укрепления 18-й титовской бригады, стал энергично теснить ее к югу. Наша сотня, первая вступившая в бой, была выведена в резерв командира полка. Остальные сотни активно наседали на титовцев не давая им выйти из боя и уйти за реку. Оставшись в тылу, ежась от холода, мы стояли спешенные вдоль дороги и прислушивались, как захлебывались впереди пулеметы и рвались мины. Вдруг из-за леса на дорогу выехала легковая машина и быстро помчалась к нам. «Батько» — сказал кто-то. Все оглянулись. Из машины выскочил Кононов, подбежав к Пащенко, он что-то ему быстро сказал, вскочил на коня и, с места взяв наметом, скрылся за горой, где кипел бой.
Мы с недоумением и тревогой посматривали на помрачневшего Пащенко. Впереди, не стихая, кипел бой. Через непродолжительное время примчавшийся связной, передав приказание сотне идти вперед, сообщил, что убиты командир дивизиона есаул Мудров и командир минометного взвода хорунжий Семенов и полностью один минометный расчет. Как потом мы узнали, оказалось, что один из минометчиков впопыхах вложил в минометный ствол подряд две мины, разорвавшийся батальонный миномет сразил наповал семь человек. Все это произошло в самом разгаре боя. Примчавшийся Кононов не допустил замешательства и 1-й дивизион продолжал не отпускать от себя противника, нанося ему удар за ударом.
В 9.15 из штаба 2-й бригады 1-й Казачьей дивизии была получена всеми полками радиограмма такого содержания:
«8.40 5.1.44 Штабриг 2, 1 каз. 10 км зап. Дубица.
1) 5 Дон. ведет бой с 18 тит. бриг., нанося удар правым флангом.
2) 6 Тер., ведя упорный бой с 4 тит. бриг., успеха не имеет.
3) 3 Куб. сильным пулеметным и минометным огнем обстрелян с юж. берега р. Уна. Полку, нанести удар левым флангом форсировав р. Уна. Захваченные полком пленные принадлежат 5 тит. бриг.
4) Разведкой 3 Куб. установлено движение с юга колонны противника до 3-х км.
5) Приказываю: 5 Док и 3 Куб. быстро форсировать р. Уна, окружить и уничтожить пр-ка на ее южн. берегу.
6) 6 Тер. энергично продолжать действия против 4 тит. бриг., не допуская ее отход на юг.
Комбриг 2 — Шульц»
Бой носил скоротечный характер. Противник несмотря на старания не принимать боя, не сумел оторваться от наседавших на него казачьих полков. Только подразделениям 4-й и 21-й бригад Тито, удалось быстро выйти из боя и без особых потерь уйти на юг, в горы. 18-й и 5-й бригадам, хотя они и успели переправиться на плотах и лодках через реку Уна, все-таки уйти не удалось. Конные сотни 5-го Донского и 3-го Кубанского полков, переплыв реку, с обоих флангов обошли противника с тыла и отрезали ему отход.
Пешие сотни, используя крестьянский скот и все что попадало под руки, организовав переправу (р. Уна шириной от 50 до 70 метров), невзирая на проливной дождь с градом, перебравшись через реку, рванулись преследовать противника. К 15.30 5.1.44 бой был закончен. 18-я и 5-я бригады Тито, были полностью разгромлены. Казачьи полки расположились на отдых и заняли круговую оборону. Нашей сотне выпало занять оборону на вершине огромной горы. Ледяной ветер пронизывал насквозь и нас, и измученных наших верных и неразлучных боевых товарищей — коней. Несмотря на опасность, было разрешено развести костры и высушиться после суточного «купания» под дождем, а затем в реке Уна. Среди темной ночи высоко в черное небо поднялись огненные столбы: казачье войско на Балканах, разгромив противника, отдыхало после битвы.
В этом бою противник оставил на поле боя более двухсот человек убитыми и тяжело ранеными, а также большое количество оружия и военного снаряжения.
Утром 6-го января 1944 г. полки двинулись к городу Костайница и простояв там одни сутки мы двинулись в район городов Сисак, Петриня…
Во время похода в Боснию, в одном селе наша сотня подобрала сербского мальчика сироту. Ему было 10 лет. Этот мальчик — Душко Маркович — рассказал нам, что его отца и мать убили усташи, как и всех сербов, которые проживали в этом селе. Ему удалось спастись скрывшись в лесу, в когда усташи ушли, он вернулся в село и жил прося милостыню. Уцелевшие жители-сербы также рассказали нам, как однажды в их село зашли усташи, сожгли православную церковь и убили всех попавших к ним в руки сербов от малого до большого. Уцелели только те, которым удалось скрыться в лесу. Подобную историю мы уже слышали не раз, и в нашем полку, как и вообще во всей дивизии, в это время было уже очень много подобранных детей — сербских мальчиков сироток. Взятые на воспитание дети приучались к порядку и воинской дисциплине. Для них была пошита казачья форма, их учили русскому языку и старательно прививали казачью сноровку. Вскоре дети стали чувствовать себя казаками и впоследствии показали, что данное им воспитание было не напрасным.
Душко Маркович был очень хорошим послушным мальчиком. Взявший его на воспитание командир хозяйственного взвода, вахмистр Суханов, полюбил его, как родного сына, и заботливо его воспитывал. Придя а гор. Петриня штаб нашей бригады расположился в этом городе. Наша сотня расположилась в селе Комарево в 10 км от Петрини.
В этом месяце я был произведен в урядники.
10-го января в гор. Петриня состоялись похороны убитых в бою под Костайницей казаков и казачьих офицеров.
На похороны собрался весь полк.
В середине дня через город двинулась длинная колонна казаков, провожающих своих боевых друзей — одного из лучших офицеров 5-го Донского полка, есаула Сергея Михайловича Мудрова; геройского офицера-артиллериста — Хорунжего Семенова и других казаков, погибших вместе с ним, в последний путь.
Впереди, в голове колонны, сербские дети (сироты — воспитанники 5-го Донского полка) несли венки из цветов. Гробы с убитыми казаками-героями везли на лафетах орудий. По старинному казачьему обычаю за каждым гробом вели коня убитого хозяина. К седлу коня были приторочены ружья, шашки и другие казачьи доспехи.
За гробами первым, выделяясь своим большим ростом — в высокой донской папахе — шел командир 1-й Казачьей дивизии ген. — лейтенант Хельмут фон Панвиц. За ним Кононов, Вагнер, Шульц и другие старшие офицеры дивизии. Затем — весь полк.
Над не засыпанными еще могилами Кононов произнес речь, которую трудно сейчас пересказать, но она потрясла наши души так же, как и те залпы артиллерийских и ружейных салютов, произведенные в честь и память ушедших от нас наших боевых друзей.
С обнаженными головами казаки подходили к не засыпанным еще могилам и бросали в них горсти чужой, не казачьей земли.
После совершенного похода в Боснию Кононов был награжден немецким Железным крестом II класса, а месяцем позже — Рыцарским крестом Хорватской республики.
После гибели есаула Мудрова дивизионом временно командовал сотник Бондаренко (командир 4-й сотни), но в середине января 1944 г. дивизион принял прибывший к нам в полк майор П.
В начале февраля командир 2-й бригады подполковник Шульц, посетив наш дивизион, остался очень доволен, проведенным нашей сотней показным тактическим занятием на тему: «Отдельно действующая конная сотня в наступлении».
В том же феврале в дивизионе были созданы под-офицерские курсы, на которых многие урядники и вахмистры получили основательные знания.
В Комарево только один раз титовцы сделали на нас нападение, довольно большими силами, однако, результат этого нападения оказался для них очень плачевным: — полным разгромом их бригады.
Дело в том, что как раз в тот вечер, когда они шли, чтобы напасть на нас и разбить наш дивизион, разведка 2-го дивизиона захватила в плен одного титовца. Последний оказался из штаба бригады и сообщил, что этой ночью на Комарево будет сделано нападение их бригадой.
Пленного направили к Кононову. Последний сказал ему, что если он врет и нападения на нас не будет, то он прикажет его расстрелять. Пленный поклялся, что не врет и, что наступление обязательно будет если, конечно, командование их бригады не отменит приказа.
Кононов приказал командиру 2-го дивизиона есаулу Борисову немедленно выступить и разгромить тыл титовской бригады.
В то время, когда титовская бригада, оставив небольшие силы для охраны своих тыловых органов, шла на наш дивизион, Борисов, окружив расположение титовских тылов, напал на них и в течение получаса дело было закончено и от бригадных тылов осталось одно воспоминание.
Много военного снаряжения, оружия, боеприпасов, продовольствия и около 400 человек пленных оказались трофеями нашего 2-го дивизиона.
Разгромив тыл титовской бригады, Борисов, сделав засаду, стал поджидать возвращения титовцев. После того, как нападение на нас было отбито, и они, оставив множество убитых и раненых, стали отходить, мы немедленно начали преследование.
Титовцы попали в засаду 2-го дивизиона, произошла страшная паника среди них. Мы наседали на них сзади и их бригада оказалась в казачьем кольце.
В течение часа все было кончено. Титовская бригада была разбита в пух и прах.
Уже стало светать, когда мы подходили к Петрине. По обе стороны длинного трофейного обоза и колонны пленных гарцевали казачьи конники.